Екатерина Федорова - Четырнадцатая дочь 2
Молча скользнула к двери.
- У вас морщинка меж бровей, княжна Татьяна. - Сказала вдруг Арлена, смотревшая в зеркало из-за её плеча. - Вы позволите её разгладить? Великий
Дар Тарлань оставил нам пару заклинаний, хранящих кожу и придающих блеск глазам…
- Нет. - Она отступила в сторону, уходя от пухлой руки. - Я не соблазнять собираюсь, а просить о помощи. Так мы едем или нет?
Арлена вздохнула.
- Вы торопитесь, это хорошо. Вы не хотите выглядеть очаровательно перед наследником герцога - это плохо. Щит женщины её манеры, но соблазнительность - это её меч. Что ж, давайте спускаться. Думаю, экипаж нас уже ждет.
Они погрузились все в ту же вишневую коробочку в серебряных накладках, и двинулись в Вагран. Через Врата, как и в прошлый раз.
По дороге Таня молчала, время от времени вздыхая. Корсет безжалостно давил на ребра, и дышать приходилось самым верхом груди. Старательно расправляя плечи - иначе кислороду не хватало.
Арлена раза два начинала говорить - ей почему-то не терпелось рассказать о семье наследника и нравах эрни. Таня её почти не слушала, безучастно глядя перед собой. И Арлена всякий раз замолкала.
В серый замок, окруженный вынесенными в город башнями, они въехали через обычные ворота. Выгрузились перед огромным зданием на шесть этажей, в окнах которого отражалось небо в желто-песочных облаках.
На этот раз Таня дождалась, пока кучер - или не кучер? - протянет ей руку. Сошла по лесенке, опираясь на чужую жесткую ладонь, глянула по сторонам.
Женщин почти не было видно. Только две тетки в плащах с меховой опушкой неспешно плыли вдоль дальней стены. Хихикая так, что долетало даже сюда. Два мужика в черных кожаных камзолах застыли у дверей
здания, ещё несколько мужчин шагали в разных направлениях по двору, лежавшему за каретой. Все в темных одеяниях - серое, черное, темнозеленое. После Тарланей, имевших склонность к цветным камзолам с шитьем, местные смотрелись пуританами…
Арлена уверенно двинулась к дверям, мужики в коже приветствовали её наклоном головы. Таня удостоилась такого же приветствия. Потом были длинный зал и лестница, выложенная черно-белой плиткой, из которой складывался странный узор. И роскошный красно-белый зал на четвертом этаже.
Пока она добралась до него, раза два пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Корсет давил на ребра все сильней.
Арлена, как ни странно, держалась молодцом. И поднималась по ступенькам, почти не задыхаясь. Привычка - или давно деформированная грудная клетка, как у всех красавиц прошлого? Скажем, точно по форме корсета, рюмкой.
Герцог ждал в зале. Навряд ли он тут сидит с самого утра, подумала Таня, окидывая взглядом довольно скромную скамью, служившую троном хозяину замка. Значит, ему о прибытии гостей сообщили. По местному аналогу телефона, блюдцу.
- Благородная Арлена, благородная княжна Татьяна. - Хозяин дома склонил голову, не поднимаясь со скамьи.
Арлена уселась в реверансе.
- Ваше сиятельства, рада вас видеть, наилучшие пожелания от нашего князя…
Таня, чуть помедлив, тоже согнула колени. Не так низко - корсет не позволял глубоких приседов.
- Ваше сиятельство, княжна Татьяна приехала, чтобы поговорить с наследником Рутом. Видите ли, мать княжны недавно скончалась. А отец матери был убит самым жестоким образом, и княжна хотела попросить помощи у его милости…
Лицо герцога после этих слов вроде как потемнело. Его сиятельство бросил на Арлену острый взгляд, как-то странно двинул головой справа налево. Как пес, принюхивающийся к чему-то.
И сказал спокойно, чуть вскинув брови:
- Мой сын сейчас в оранжерее. Думаю, он не откажется помочь благородной девице.
- Благодарю вас, ваше сиятельство. - Арлена снова натренированно присела. - С вашего позволения… Я провожу княжну туда, а потом навещу герцогиню.
- Вы найдете Эвгалир в музыкальной комнате. - Герцог перевел взгляд на
Таню, бесстрастно бросил: - Примите мои глубочайшие соболезнования, княжна.
- Благодарю. - Выдавила она.
И снова присела. А потом двинулась за Арленой, которая уже пятилась к дверям.
Оранжерея, круглая стеклянная коробка - восхитительно громадная, восхитительно наполненная бордовой и темно-рыжей листвой - звенела от щебета птиц. Почти такого же, как на Земле. Лишь время от времени какая-то пичуга выдавала немыслимо высокую трель, резавшую Тане ухо - но и только.
Пахло влажной землей, свежестью, сиренью с переливами сладкого розового аромата и птичьим пометом. Пройдя несколько шагов от двери,
Арлена оглянулась. Сказала почему-то шепотом:
- Там впереди вольер с птицами. По оранжерее протекает ручей, думаю, его милость будет сидеть где-то рядом. Журчание воды так благотворно для опечаленных душ… А я, с вашего позволения, удалюсь. Вам лучше поговорить наедине. Мои наилучшие пожелания наследнику.
Она исчезла, а Таня, оглядев бордовые заросли, двинулась по дорожке, уходившей влево. Через несколько шагов попался изгиб ручья. Вода журчала в желобе из синего с искрами камня, с неровным дном. Неровности повторялись, что наводило на мысль о преднамеренности. Неведомый
строитель все устроил так, чтобы в птичье щебетание мог вплетаться шум воды…
Глава восьмая. Под одним кустом сидели…
Рута Таня нашла не сразу. Вдоль ручья пришлось семенить - размашистых шагов корсет не позволял.
Синий желоб тянулся по окружности, вдоль закругляющейся стены. Та тоже впечатляла, и не только размерами. Разлапистый каркас из старого потемневшего железа утекал вверх, выложенный пластинами толстого стекла, словно чешуей.
Сияние флигов, горевших на разных уровнях, сливалось с тусклым дневным светом. Было тепло, но не жарко.
На дальней стороне оранжереи желоб очерчивал петлю. Отсюда начиналась ещё одна дорожка, из круглого, стертого до ямок булыжника. Над ней, закрывая весь проход, нависали кусты - с бордовыми листьями в форме трехконечных звезд, с гроздьями лимонно-желтых соцветий. Пахло сиренью, молодыми сосновыми почками, ещё чем-то.
Снизу из кустов высовывались чьи-то ноги в сапогах, наискосок протягивались над дорожкой - и каблуками опирались на истертые от времени камни дорожки. Носки сапог глядели в разные стороны. Рядом лежал бурый пес в светлых подпалинах.
Пока она семенила мелкими шагами к кустам, сапоги ни разу не пошевелились. Лишь пес заметил её появление - поднял голову и глянул в её сторону.
Перед пологом из соцветий Таня остановилась. Пес смотрел из-под ветвей внимательно, словно чего-то ждал.
Она, припомнив дворовых собак из своего детства, неловко присвистнула.
Но в груди, безжалостно стиснутой корсетом, воздуха на приличный свист не хватило. То, что у неё вышло, больше смахивало на сиплый выдох. С подвыванием. Таня, смутившись, похлопала себя по бедру, забыв о платье,
