Терри Пратчетт - Вор времени
— Итак, на чем мы остановились? — хлопнул руками Джереми. — Ах да, помоги-ка мне.
Вдвоем они отодвинули стол. Под ним стояло полдюжины шипящих стеклянных колб.
— Маловато мощнофти, — сказал Игорь. — Кроме того, мы неправильно уфтанавливайт зеркало, фэр.
Джереми сдернул тряпку со стоящего на верстаке устройства. Засверкали стекло и кристаллы, причем в некоторых отдельных случаях блеск был несколько странным. Как еще вчера заметил Джереми, вернувший себе ясность мыслей после того, как дважды в день, словно по часам, начал выливать лекарство в раковину, — так вот, по его словам, некоторые углы, похоже, были неправильными. Один кристалл, когда его зафиксировали, вдруг взял и исчез, и в то же время он явно остался на месте, поскольку продолжал исправно отражать свет.
— И флишком много металличефких чафтей, фэр, — проворчал Игорь. — Пофледний раз все пор-тийт пружина.
— Ничего, мы найдем способ, — пообещал Длсереми.
— Фамодельная молния никогда не равняйт нафтоящая, — возразил Игорь.
— И такой вполне достаточно, чтобы проверить принцип.
— Проверяйт принцип, проверяйт принцип, — пробормотал Игорь. — Прощайт меня, фэр, но Игори «не проверяйт принципы». Наш девиз: «Привязывай к верфтак и попуфкайт фтарый добрый молния». Вот как нужно проверяйт.
— Игорь, ты выглядишь неважно.
— Извиняйт меня, фэр, — сказал Игорь. — Климат плохо дейфтвовайт. Привыкайт регулярный гроза.
— Я слышал, некоторые люди во время грозы в буквальном смысле слова оживают, — поддакнул Джереми, аккуратно регулируя угол наклона кристалла.
— Так и бывайт, когда я арбайтн на барон Финкельштейн, — подтвердил Игорь.
Джереми отошел от верстака. Это, конечно, были не часы. Предстояло выполнить еще немало работы (но, закрывая глаза, он видел результат как наяву), прежде чем получатся часы. Сейчас был готов лишь образец, который подтверждал правильность выбранного пути.
А путь был выбран правильный. Он не сомневался в этом.
ТикСьюзен прошагала по замершим улицам, вернулась в кабинет мадам Фрукт, села на стул и позволила себе нырнуть обратно в поток времени.
Она так и не смогла понять, как это у нее получалось. Просто получалось, и все. Время не останавливалось для остального мира и не останавливалось для нее — она как будто входила во временную петлю, и все прочее оставалось неизменным, пока она не заканчивала свои дела. Это было еще одной переданной по наследству семейной чертой. Если не думать, все получалось легче легкого, как при хождении по канату. Так или иначе, сейчас было много других вещей, о которых стоило побеспокоиться.
Мадам Фрукт отвернулась от каминной полки, на которой, разумеется, никакой крысы уже не было.
— О! — воскликнула она. — Пропала!
— Скорее всего, просто обман зрения, мадам, — сказала Сьюзен.
«Почти смертный. Такой же, как я», — подумала она.
— Ну да, э-э, само собой… — Мадам Фрукт наконец надела очки, несмотря на то что шнурок по-прежнему цеплялся за пуговицу.
Это означало, что она приковала себя к собственной груди, но ей нужно было надеть очки, и никакой чертов шнурок не мог ей в этом воспрепятствовать.
Сьюзен могла вывести из себя даже ледник. Ей достаточно было сидеть тихо с учтивым и внимательным видом.
— Что именно вы хотели, мадам? — спросила она. — Я оставила класс заниматься алгеброй, и дети могут начать шалить, когда выполнят задание.
— Алгеброй? — Мадам Фрукт вынужденно уставилась на собственную грудь, которая, следует отметить, никогда такого пристального внимания не удостаивалась. — Но этот предмет слишком сложен для семилетних детей!
— Да, но я им этого не говорила, а сами они пока не догадались, — сказала Сьюзен. Ну все, похоже, пришло время ускорить события. — Полагаю, вы хотели поговорить о моем письме, мадам?
Мадам Фрукт явно была озадачена.
— О каком таком… — начала было она.
Сьюзен вздохнула и щелкнула пальцами.
Она обошла стол, открыла ящик рядом с замершей мадам Фрукт, достала лист бумаги и некоторое время потратила на написание письма. Дала чернилам высохнуть, несколько раз сложила и развернула лист, чтобы он выглядел слегка потрепанным, и положила его в стопку бумаг на столе мадам Фрукт так, чтобы край его было нетрудно заметить.
Затем она вернулась на свой стул и еще раз щелкнула пальцами.
— …письме? — закончила мадам Фрукт и опустила взгляд на стол. — О.
Сьюзен знала, что поступает жестоко. Мадам Фрукт была вовсе не плохим человеком, с добротой относилась к детям, но в некотором суетливом смысле она была глупа. А у Сьюзен не было времени на всякие глупости.
— Я просила предоставить мне отпуск на несколько дней, — сообщила она. — В связи с неотложными семейными делами. Разумеется, я позаботилась о том, чтобы детям было чем заняться во время моей отлучки.
Мадам Фрукт медлила с ответом. На это у Сьюзен времени тоже не было. Она щелкнула пальцами.
— СИЛЫ НЕБЕСНЫЕ, А ЭТО ВЫХОД! — произнесла она голосом, обертоны которого проникали прямо в подсознание. — ЕСЛИ ЕЕ НЕ ПРИТОРМОЗИТЬ, ДЕТЕЙ СКОРО НЕЧЕМУ БУДЕТ УЧИТЬ! ОНА И ТАК КАЖДЫЙ ДЕНЬ СОВЕРШАЕТ МАЛЕНЬКОЕ ЧУДО И ВСЯКО ЗАСЛУЖИВАЕТ УВЕЛИЧЕНИЯ ЖАЛОВАНЬЯ.
Затем Сьюзен откинулась на спинку стула, снова щелкнула пальцами и принялась наблюдать, как слова укладываются в лобных долях мозга ее начальницы. Губы мадам Фрукт безмолвно двигались в такт.
— Да, конечно, — наконец пробормотала она вслух. — Ты очень напряженно работала и… и… — Существуют области, в которые не может проникнуть даже самый сверхъестественный глас, и как раз одна из таких областей в мозгу директрисы заведовала повышением жалованья. — …Мы подумаем над тем, чтобы повысить вам жалованье. Чуть-чуть. Через пару-другую месяцев.
Сьюзен вернулась в класс и посвятила оставшуюся часть дня совершению маленьких чудес, а именно — вычищению клея из волос Богатейи, выливанию мочи из башмаков Билли и краткому посещению всем классом Четырехиксового континента.
Когда родители пришли за детьми, весь класс размахивал листками с карандашными изображениями кенгуру, и Сьюзен оставалось только надеяться на то, что красная пыль — в случае Билли красная грязь, поскольку он так и не научился вовремя отпрашиваться — на детских башмаках останется незамеченной. Но скорее всего, так и будет. Не только в клубе «Фигли-с» взрослые не замечают того, что, согласно их представлениям, никак не может существовать.
Она откинулась на спинку своего стула.
Было что-то приятное в пустой классной комнате. Впрочем, как заметил бы любой учитель, самым приятным в ней было то, что тут сейчас не было детей. А в частности, Джейсона.
