Робин Хобб - Корабль судьбы (Том II)
Она назвала его по имени.
И тем повязала его.
Откуда ей стало известно? Может быть, догадалась? Кеннит невольно покосился на свое запястье, на пристегнутый талисман. Деревянное личико ухмылялось. Изваянные черты были до того похожи на его собственные, что Кеннит мигом догадался, кто выдал его.
Талисман ему подмигнул. И тихо заметил:
– Я тоже был когда-то драконом.
Времени на раздумья не оставалось уже совсем никакого. Если он исчезнет вместе со змеями на столько долгих месяцев – это, пожалуй, разрушит все созданное им за годы. Но как отказать ей? Кеннит просто не смел. Он даже мрачно сказал себе, что таким образом, похоже, будет вписана еще одна глава в легенду о Кенните, великом пирате. С Совершенного уже спускали на воду шлюпку. Наверняка в ней прибудет Альтия Вестрит.
– Если я выполню твое пожелание, ты потопишь Совершенного?
Теперь, после того как она назвала его по имени, говорить об этом стало еще трудней, ибо он знал: ей были известны доподлинные причины, по которым он так хотел уничтожить этот корабль.
– Скажи мне, почему ты желаешь ему смерти? Скажи вслух.
Кеннит набрал побольше воздуха в грудь и посмотрел ей в глаза.
– Мною движет то же, что и тобой, – проговорил он холодно. – Ты не желаешь присутствия Альтии здесь на борту, потому что, как выразился Уинтроу, она может «вернуть тебе твою настоящую личность». – Он перевел взгляд на Совершенного и добавил: – А там стоит на якоре некая часть моей личности, возвращения которой я совсем не хочу.
– Значит, это наилучший выход для нас обоих, – согласилась она. – К тому же он сумасшедший. Не думаю, что он стал бы нам надежным помощником. Даже хуже: будучи живым кораблем, он мог бы отправиться за нами по реке и натворить немало вреда. И ему никогда не летать как дракону. Так что, верно, ты прав: пора уже положить конец его мучениям. Ну и твоим заодно. А когда это случится, ты будешь связан со мной. И только со мной!
Да, это точно была ревность. На сей раз – безошибочно узнаваемая. Иных претендентов на его внимание она не потерпит. И в особенности таких могущественных, как Совершенный. Что ж, и в этом тоже они были похожи с нею.
Она прижала подбородок к груди и стала звать змей. Звук, который она при этом издавала, Кеннит скорее чувствовал, нежели слышал. Что же до чешуйчатых спутников корабля – они держались поблизости, но не рядом, занимались своими делами, охотились и кормились. Однако по зову Молнии змеи собрались с удивительной быстротой, и очень скоро кругом судна поднялся из воды целый лес голов, готовых внимательно слушать. Была там и зелено-золотая змея с острова Других. Она пробралась вперед остальных собратьев, и, когда Молния умолкла, зелено-золотая что-то проревела в ответ. Тогда Молния откинула голову и запела. Ее голос боролся с ветром, в дыхании которого уже чувствовался надвигавшийся шторм. Молния и змея обменялись целым рядом низких стонов, взревываний и тонких воплей, едва слышимых человеческим ухом. Потом вмешались и стали подавать голоса две другие змеи. Кеннит испытывал растущее нетерпение: он понимал, что змеи спорили и живо обсуждали приказ, отданный Молнией. Такого никогда прежде не бывало. Ему до смерти хотелось встрять с вопросом, но он не смел. Команда за его спиной с любопытством внимала. Кеннит посмотрел на свои руки, лежавшие на поручнях, и встретил устремленный на него взгляд талисмана. Он поднял запястье поближе к лицу и спросил:
– Они что, противятся?
– Им кажется сомнительной необходимость такого деяния. Та, Кто Помнит, полагает, что Совершенный будет полезнее живым. Молния ей возражает, утверждая, что он, во-первых, безумен, а во-вторых – что он слепое орудие в руках двуногих, населивших его палубы. Моолкин спрашивает, можно ли будет съесть его, чтобы вобрать его воспоминания. Молния говорит, что нельзя. Та, Кто Помнит, осведомилась о причине запрета, а Моолкин добавляет, уж не несет ли Совершенный в себе какие-то знания, которые Молния хотела бы от них утаить.
Теперь было воочию видно, что Молния гневалась, а Кеннит всей кожей чувствовал присутствие глазеющей команды.
– Все по местам, – приказал он Йоле, даже не поворачивая головы. Старпом повиновался немедля, зеваки вспомнили о своих обязанностях и сразу же разбежались.
– А теперь о чем говорят? – снова обратился Кеннит к талисману.
– А сам не видишь? – прошептал тот в ответ. – Они повинуются.
Брэшен остался на борту Совершенного. Покидать корабль сразу вдвоем было вряд ли разумно, ну а Альтия такого случая определенно не пережила бы – оказаться совсем рядом с Проказницей и не переговорить с нею. Поэтому к Кенниту отправлялась именно она. Хафф и Йек работали веслами, а Лоп сидел на носу и хмуро смотрел вперед, держа в руке фалинь [6]. Альтия устроилась на корме. Она держалась очень прямо. Она успела ополоснуться, навести красоту и одеться в парадное платье, то самое, в котором покидала Удачный. Ей было тошно и неудобно в тяжелой юбке с разрезом, но делать нечего – нынешний случай требовал соответствующих одеяний, а это платье было лучшим, что у нее нашлось. Все остальное было, попросту говоря, непрезентабельно. Поднимавшийся ветер трогал и шевелил ее тщательно уложенные и заколотые волосы, надеясь их растрепать. Альтия только надеялась, что Кеннит не расценит ее стремление к официальности как попытку «спрятаться» за женским обликом и одеждой. Надо, чтобы он воспринял ее всерьез!
Сжимая в руках загодя приготовленный свиток, содержавший их предложения, Альтия смотрела навстречу своему предназначению, своей судьбе. Покамест она видела, что на баке ее возлюбленной Проказницы находится одна-единственная мужская фигура. Темно-синий плащ вился по ветру, мужчина стоял несколько скособочившись, опираясь всем весом в основном на одну ногу. Наверное, это и был Кеннит. Когда Альтия оставляла палубу Совершенного, возле Кеннита можно было заметить еще людей, в том числе юношу, который вполне мог оказаться Уинтроу. Альтия отнюдь не была уверена, что узнала племянника, но темные волосы, характерная поза… В общем, ей некоторым образом пришла мысль об отце. Мог ли то быть в самом деле Уинтроу? И если да, то куда он вдруг подевался? Почему Кеннит поджидал ее в одиночестве?
Волей-неволей она оглянулась на Совершенного. Брэшен стоял на самом носу и, конечно, переживал. Рядом торчал Клеф и точно так же держал руки на бедрах, неосознанно перенимая повадку капитана. Волосы Янтарь золотым шелком летели по ветру, а лицо оставалось так неподвижно и напряжено, что ее можно было посчитать за второе носовое изваяние. Совершенный замер, скрестив руки на груди, стиснув зубы и обратив незрячее лицо навстречу Проказнице. Во всей его позе, в судорожных буграх мышц было что-то жуткое. С того самого мига, как они заприметили Проказницу, он ни с кем больше не обменялся ни словом. Альтия еще набралась храбрости и, дотянувшись, тронула его за плечо. Оно было одеревеневшим во всех смыслах этого слова, и ей показалось, будто она попыталась гладить собаку, готовую зарычать.
