Анастасия Сычёва - Под угрозой уничтожения мира
— Демон, — выругался Раннулф, а затем бросил на меня задумчивый взгляд. — Тогда ждем остальных и ничего не делаем.
Я молчала. А что тут скажешь или сделаешь? Если я начну магичить или попытаюсь сбежать, Раннулф от меня одним щелчком пальцев мокрого места не оставит. Убить меня, правда, они не могут — щит не позволит — так что повода для паники пока нет, но ведь есть достаточно способов воздействовать на человека магически, не причиняя серьезного вреда. Правда, насколько я могу судить, теперь все идет в тому, что мне все же придется общаться с Арлионом…
Но больше всего меня беспокоило то, что случилось с остальными в Лорене. Ну, Оттилия и Кейн вроде живы, а как же остальные, включая родственников Эра? А Адриан?
В комнате открылся еще один портал, и из него вышло сразу несколько человек — магистры, которых я не знала, а впереди всех — мой знаменитый предок, принесший всему миру вообще и моей семье в частности столько бед. Темный эльф передвигался с непринужденной грацией, которой позавидовал бы любой танцор; на вид ему можно было дать не больше тридцати пяти лет. Вот только было в его лице что-то, что выдавало его настоящий возраст; это я заметила, когда архимаг увидел меня и быстро изучил с ног до головы. Суть не в том, что его глаза «светились мудростью», или что-то в этом духе, но при взгляде на эльфа у меня возникала отчетливая ассоциация с выжженной пустыней. В Арлионе Этари уже давно не осталось ничего человеческого, и любые свойственные человеку чувства, не связанные с ненавистью и злобой, были ему уже недоступны. А вспомнив о бойне во дворце, я окончательно поняла, что эльф все же безумен. Просто это безумие не бросается в глаза и оттого становится еще опаснее.
— Где Танатос? — коротко спросил он хорошо знакомым мне по моим снам голосом.
— Остался, — мрачно ответил Раннулф. — Его не убили, а только ранили.
Арлион слегка наклонил голову.
— Какая досада. Что ж, тогда не будем терять время.
С этими словами он открыл в комнате новый портал, в котором стали по очереди исчезать маги. Тассел слегка подтолкнул меня вперед, и я была вынуждена снова шагнуть вперед, чтобы опять перенестись демон пойми куда. На этот раз мы очутились в каком-то длинном коридоре, освещенном магическими светильниками. Там было несколько дверей, но все были закрыты, так что я даже примерно не представляла, где мы очутились. Арлион вышел из портала последним, и никто из магов не посмел сказать ни слова, пока тот не объявил:
— Через полчаса жду всех у себя в кабинете, а до той поры все свободны.
Только после этого присутствующие слегка расслабились и начали расходиться в разные стороны, не обращая на меня никакого внимания. Раннулф тоже исчез, а Арлион распахнул одну из дверей и кивком предложил мне войти. В этот момент я остро пожалела, что маги разошлись и оставили меня наедине с родственником, но деваться было некуда, и я, стараясь не показывать испуг, высоко подняла голову и зашла внутрь.
Комната была обставлена как кабинет, но было очевидно, что так было не всегда — разномастная мебель и обшарпанные голые стены свидетельствовали о том, что помещение много лет было заброшено. Где бы мы ни находились, я не могла разглядеть в единственном окне никаких опознавательных знаков, поскольку на дворе была ночь, и не могла определить, был ли это город, или же мы перенеслись куда-то еще.
Поскольку обстановка комнаты не могла мне ничего рассказать, я снова посмотрела на темного эльфа и спросила первое, что пришло мне на ум:
— Почему вы считаете досадным тот факт, что Танатос выжил? Вы настолько равнодушно относитесь к своим союзникам?
— Нет, — спокойно отозвался он, нисколько не задетый. — Как раз наоборот — я ценю своих соратников, и у них был приказ не бросать раненых. Но, учитывая присутствие архивампира, можно с уверенностью сказать, что Танатоса в ближайшее время обратят в вампира, и тот расскажет все, что знает, включая местоположение убежища. Жаль, конечно, но, по большому счету, свою полезность Танатос исчерпал, когда закончил шпионить за Кирианом в Академии. Так что пришлось сейчас сразу переносить всех сюда — а об этом месте известно только Раннулфу и мне.
Значит, вот в чем был смысл этого перехода из одного места в другое.
— Итак, — голос Арлиона стал деловым. Я молчала. — Полагаю, мне можно не представляться; кто ты такая, мне тоже хорошо известно. Раннулф и Танатос рассказывали мне о тебе, о чем-то я сам могу догадаться. Твой побег из-под ареста меня впечатлил.
— Я не буду вам помогать, — перебила его я, не дожидаясь конца фразы и вспомнив, о чем говорил мне Адриан.
Уж лучше сразу обозначить свою позицию. И какая разница, когда меня убьют за отказ — сейчас или десятью минутами позже?
Но Арлиона мои слова почему-то не рассердили.
— Почему? — с любопытством спросил он. — Насколько я могу судить, ты натура независимая. Я мог бы помочь тебе обрести свободу ото всех, отомстить всем тем, кто так несправедливо обошелся с тобой два года назад.
— Мне не нравятся способы, которыми вы обычно добиваетесь своего, — сухо сказала я.
— На войне все средства хороши, — пожал плечами Арлион. — Да и в мести, я полагаю, тоже.
— Мести? — переспросила я и понимающие усмехнулась. — Полагаю, предлагая мне месть, вы говорите об Адриане, а не о моих родных, оставшихся в Валенсии. Вы хотите убить его?
— Да, — согласился Арлион. — И, насколько мне известно, все твои беды начались именно с него, так что я не понимаю причин твоей… — он поискал слово. — … пассивности.
Проклятье, сколько же всех он успел обо мне узнать?!
— А насколько мне известно, он еще сын вашей возлюбленной, — резко ответила я, не сдержавшись. — Мне известно, как сильно вы ненавидите вампиров, но я не понимаю причин, почему вы так хотите убить того, кто в Кровавой войне вообще не участвовал!
Напоминание об Исабеле не разозлило архимага, но в нем что-то все же изменилось — словно в пустом, остывшем очаге внезапно затлели угли. Он пугал меня — по-настоящему пугал. Ведь за все это время Арлион даже не упомянул о том, что произошло в Лорене, хотя он только что попытался вырезать весь королевский двор! Выходит, подобные мероприятия с массовыми убийствами для него не событие, а просто какая-то ежедневная рутина!
Несколько секунд он задумчиво смотрел на меня, а потом протянул:
— Понимаю… Любовь, — он произнес это слово так, словно оно было ругательством, а я вздрогнула. — Как трогательно. А с учетом того, как Адриан пытается тебя защитить, полагаю, его чувства к тебе тоже далеки от враждебных, верно?
