Наталья Мазуркевич - Эльфийский для начинающих
Краем уха я слышала, как закрывается дверь, а значит, сладости уже доставили, и мне есть чем угощать гостью. Пустое расточительство — мог бы подумать скряга! Дальновидный поступок — скажет настоящий гном. Знакомые в страже — прекрасное вложение булочек и настоек. Щекотливые дельца проворачивать без огласки, о новостях справляться, о визитах великих узнавать да и другими сплетнями не брезговать.
— Угощайтесь, — предложила я, усаживаясь в покинутое кресло, бережно уложила серьги на салфетку и виновато развела руками. — Трогать нельзя, не принято.
Поднос с едой Тереза поставила на подоконник. Знала, где я предпочитаю сидеть и куда усажу гостью. Неужели я так предсказуема? Утешаясь, я утянула с подноса печеньку. Есть после шести барышне не полагалось, но разве шесть уже миновало? Четвертый час ночи, в крайнем случае — пятый! До шести еще час, а то и все тринадцать делений часов.
— Понимаю. И спасибо за угощение, — кивнула девушка и пристроила блокнот рядом с подносом. Так и рисовалось легче, и рука свободная до сладостей добиралась без преград.
Я чуть приподнялась и потянулась к чайничку. Неопределенное «горячее» вылилось в полноценный лекарственный сбор. Если я правильно уловила, даже без лишних сюрпризов, — просто бодрящий настой. Не иначе как — для меня. Впрочем, какие могут быть сомнения, если Тереза служила мне. А вредные привычки хозяев — первая сплетня среди служащих.
— Вам налить? — продолжила я задабривать свою собеседницу.
— А что это? — на секунду отвлеклась от работы девушка. Сережки уже были перенесены на бумагу, и стражница дорисовывала портрет неизвестного.
— Для бодрости, судя по запаху. Мне скоро в университет, так что Тереза и расстаралась. Или вам скоро ложиться?
— Если бы, — пожаловалась собеседница. — Пока не оформлю ваше дело, отдыхать не отпустят. А волокиты часа на полтора, не меньше.
— В таком случае — пробуйте, — подбодрила я, разливая отвар по чашкам.
— Леди Тель-Грей, — внезапно обратилась ко мне стражница. Я удивленно приподняла бровки и дружелюбно улыбнулась. Без гримасничаний и других мимических упражнений. — А вы недавно в столице?
— Я или родители? — задумчиво переспросила я. — Это для расследования?
— И для него, — кивнула девушка. — Шеф обязательно спросит, когда будет детали просматривать.
— Родители с полгода-год, — я решила обойтись без точного указания дней. — А я около месяца. Дом приобрели, если матушка писала без задержек, четыре месяца назад. До этого жили за городом, у нас там поместье.
— То есть ранее дом принадлежал не вашей семье? — ухватила главное собеседница.
— Верно.
— А предмет кражи, он принадлежал вам?
— По договору купли-продажи дом и все его содержимое перешло в собственность отца в момент покупки.
Суровости в моем голосе хватило бы на трех брутальных типов, но, кажется, я переиграла. Девушка рассмеялась и примирительно подняла руки вверх. Карандаш чудом не прочертил линию у нее на щеке.
— Простите, я не это имела в виду. Понятно, что дом вы купили, и по закону все имущество, имевшееся там, принадлежит вашей семье. Но был ли украденный предмет перевезен вашей семьей или хранился прежними владельцами дома?
— Прежними, скорее всего. Если бы папа о ней знал, она не была бы в таком состоянии, — проговорила я, размышляя вслух. Дурная привычка.
— В каком состоянии?
Определенно, пора завязывать с размышлениями.
— Вы ее видели? Что там хранилось?
— Видела, не знаю что, — по очереди ответила я на поставленные вопросы и пояснила: — Я ее только вечером обнаружила. Мельком глянула, но доставать и открывать не рискнула. Там наверняка защита стоит. А я без защитных амулетов, без подготовки, даже без конспекта по вскрытию артефактов! Жаль, конечно, что украли, но, может, найдем. По пожарищу или урагану на месте дома. Или кто-нибудь из экспертов с коллегами поделится новостью, если ему принесут. Вот только…
Я постаралась ругаться интеллигентно. В присутствии дамы, как-никак. Даже моя почти идеальная память со временем затирала ненужные данные. А ведь как все просто!
Наверно, что-то отразилось на моем лице, ибо стражница глубоко вдохнула и поинтересовалась:
— Новые данные?
— Боюсь, что да, — простонала я, забирая свои серьги с салфетки. Теплые, как и моя детская мечта.
В почтенных гномьих семействах дети рано приобщались к полезной деятельности. Родители таскали их к себе на работу, дяди и тети приглашали погостить, бабушки и дедушки, прогуливаясь, не стеснялись заглядывать к соседям. В общем, обо всех многочисленных гномьих профессиях дети узнавали рано. А если успевали зарекомендовать себя как ответственные и умненькие, то порой и самому гайки покрутить разрешали. Или паяльник подержать. Или счетами попользоваться. В общем, чем бы дитя ни тешилось…
Не исключением стало и мое детство. Едва матушка отворачивалась, мы с братьями так и норовили за что-нибудь подержаться, а лучше открутить и исследовать. К семи годам облазив все мастерские в нашем квартале, мы вышли за его пределы. Друзей с возрастом у нас становилось все больше, а потому число мануфактур, где нас привечали, также росло.
И в один прекрасный дождливый день, когда матушка уехала на косметические процедуры, мы с Грытом отправились изучать новую для нас профессию — мастер-артефактник. Этим полезным, но опасным делом занимался почтенный гном, отец семейства, мастер Рад. А на вывеске у него значилось «Мастер-артефактник. Защитные амулеты: создание и дезактивация» и два кольца над входом — увеличенные копии его триумфальных серег. Ради них он провел пять лет на «принеси-подай», после стал подмастерьем, совмещал работу с обучением в Заколдованных Горах, а защитившись, семь лет работал на безупречную репутацию. И наконец, когда он создал свой шедевр — оригинальный артефакт с доказанным полезным действием, гному присвоили звание почетного мастера артефактных и рунных дел. Формально — за создание достойного награды артефакта. Реально за то, что выжил, несмотря на все подстерегающие артефактника чары-ловушки.
Я с грустью сжала свои серьги. В отличие от мастеровых, мои были унылой подделкой, имитирующей те самые, желанные, так и оставшиеся детской мечтой. Зря, зря почтенный мастер сводил нас с Грытом в музей артефактики и показал стену ошибок. С выбоинами, потрескавшимся мрамором, где-то напоминавшую решето, а где-то и «ужас на крыльях ночи». Смотрители готовы были поручиться, что каждое коричневое пятно на остатках стен, переданных в музей, бренные останки ошибившихся мастеров.
