Меч Шаннары - Брукс Терри

Но как ни странно, смертоносное дерево почему-то медлило, а затем вообще начало пятиться, скручивая ветви для новой атаки. Из-за спины упавшего горца донеслись медленные, тяжелые шаги, осторожно приближающиеся. Он попытался повернуть голову, чтобы рассмотреть, кто это, но рокочущий бас резко приказал ему не двигаться. Дерево в ожидании сложило ветви, готовясь ударить, но за миг до того, как оно метнуло бы свои смертоносные иглы, на него обрушился сокрушительный удар огромной булавы, брошенной из-за плеча упавшего Мениона. Бросок совершенно повалил странное дерево. Тяжело раненое, оно с трудом поднялось, пытаясь защищаться. За спиной Мениона коротко прозвенела отпущенная тетива, и в толстый ствол дерева вонзилась длинная черная стрела. В тот же миг корни, сковывающие его ноги, разжались и втянулись обратно под землю, а само дерево охватила яростная дрожь; его ветви принялись хлестать по воздуху и метать иглы во все стороны. Через некоторое время оно медленно опустилось на землю. По нему пробежала последняя дрожь, и оно больше не двигалось.

Одурманенный ядовитыми иглами, Менион почувствовал, как сильные руки его спасителя грубо стискивают его плечи и придают ему полусидячее положение, а широкий охотничий нож рассекает последние корни, еще опутывавшие его ноги. Перед ним стоял гном мощного телосложения, одетый в зелено-коричневый лесной костюм, обычный для его соплеменников. Для гнома он был высок, более пяти футов ростом, а с его широкого пояса свисал небольшой арсенал. Он взглянул на одурманенного Мениона и сердито покачал головой.

— Должно быть, ты нездешний, если творишь такие глупости, — своим рокочущим басом укорил он горца. — Люди в здравом уме не играются с сиренами.

— Я из Лиха‡ с запада‡— сумел выдохнуть Менион; собственный голос показался ему хриплым и чужим.

— Горец — я и сам бы мог додуматься. — Гном раскатисто захохотал. — Это уж наверняка, я так полагаю. Ну ладно, не бойся, через пару дней будешь в полном порядке. Этот яд тебя не убьет, раз мы его подлечим, но без сознания ты уж поваляешься.

Он снова захохотал и повернулся, чтобы подобрать свою булаву. Из последних сил Менион ухватился за его тунику.

— Я должен попасть‡ в Анар‡ Кулхейвен, — быстро прошептал он. — Отведи меня к Балинору‡ Гном резко повернулся к нему, но Менион уже сполз на землю, потеряв сознание. Бормоча себе под нос, гном подобрал свое оружие и меч поверженного горца. Затем он с удивительной силой взвалил обмякшее тело Мениона на свои широкие плечи, переступил с ноги на ногу, чтобы проверить равновесие ноши. Решив наконец, что все в порядке, он зашагал вразвалку, продолжая ворчать и направляясь к лесам Анара.

Глава 8

Флик Омсфорд молча сидел на длинной каменной скамье на одном из верхних ярусов восхитительно прекрасных садов Меде, разбитых в поселении гномов, известном как Кулхейвен. Ему открывался великолепный вид на эти изумительные сады, тянущиеся вниз по каменному склону аккуратными рядами и ярусами, сужающимися кверху, края которых были тщательно выложены плоскими камнями, напоминая длинный водопад, падающий по пологому склону. Создание садов на этом голом когда-то склоне действительно было удивительным и непростым делом. Из более плодородных земель сюда была доставлена особая почва, на которой и был разбит сад, что позволяло тысячам цветов и растений благоухать в мягком климате южного Анара. Цвет их не поддавался описанию. Сравнить мириады их соцветий с радугой было бы немыслимым преуменьшением. Некоторое время Флик пытался сосчитать различные цвета и краски, но вскоре счел эту задачу невыполнимой. Он быстро сдался и обратил свое внимание на большую поляну у подножия садов, где суетились жители поселения гномов, спешащие по своим делам. Флику гномы, всецело отдающие себя тяжелому труду, казались удивительным народцем с неизменным укладом жизни. Все, что они делали, всегда заранее тщательно продумывалось, методично обсуждалось до таких мелочей, что трата времени на подготовку к работе раздражала даже сдержанного Флика. Но они были дружелюбны, всегда готовы оказать помощь, и юноши, неуютно чувствующие себя в этой странной земле, ценили их доброту.

Они провели в Кулхейвене уже два дня, но до сих пор так и не сумели понять, что же с ними произошло, и почему они здесь и как долго еще пробудут в этом поселении. Балинор ничего не говорил им, заявляя, что сам знает очень мало, а в должное время им все откроется, и Флику эти слова не только казались надуманными, но и раздражали его. Алланон все еще не появлялся, и о том, где он, ничего не было слышно. Что было хуже всего, не поступало никаких вестей от пропавшего Мениона, а братьям было запрещено по какой бы то ни было надобности покидать безопасную деревню гномов. Флик снова взглянул на подножие садов, проверяя, на месте ли присматривающий за ним гном, и быстро обнаружил его у края поляны бесстрастно глядящим на него самого. Подобное обращение приводило Шеа в ярость, но Балинор уже давно поспешил заявить, что рядом с ними всегда должен кто-то находиться на случай нападения рыщущих тварей из земель Севера. Флик с готовностью согласился на это; он слишком хорошо помнил свои встречи с Носителями Черепа. Он заметил, что по извилистой садовой тропке к нему приближается Шеа, и отогнал все мысли.

— Есть что-нибудь? — взволнованно спросил Флик, когда тот подошел к нему и молча сел рядом.

— Ни слова, — кратко ответил Шеа.

Шеа до сих пор ощущал во всем теле легкую слабость, хотя уже два дня оправлялся от странного путешествия, что привело их из дома в Тенистом Доле в леса Анара. Обращались с ними здесь вполне сносно, временами даже с чрезмерным вниманием, и жители деревни, казалось, искренне заботились об их удобстве. Но им ни единого слова не говорили о том, что должно произойти в будущем. Все, включая Балинора, словно ждали чего-то, возможно, появления давно исчезнувшего Алланона. Балинор оказался не в силах разъяснить, каким образом они попали в Анар. Два дня назад, привлеченный загадочным мерцающим светом, он нашел их лежащими на пологом речном берегу на окраине Кулхейвена, и привел в деревню. Он ничего не знал ни о старике, ни о том, как они проделали такой путь вверх по течению. Когда Шеа упомянул о легендах про Короля Серебряной реки, Балинор пожал плечами и равнодушно проговорил, что все возможно.

— От Мениона нет новостей? — помедлив, спросил Флик.

— Гномы все еще ищут его, и это может занять какое-то время, — тихо ответил Шеа. — Не знаю, что нам теперь делать.

Флик мысленно отметил, что это последнее заявление вполне могло стать девизом всего их приключения. Он взглянул вниз, на подножие садов Меде, где вокруг властной фигуры Балинора, внезапно появившегося из ближайшего леса, собиралась маленькая группа тяжеловооруженных гномов. Даже отсюда, с верхнего яруса садов, юноши видели, что под длинным охотничьим плащом, к которому они уже привыкли, Балинор по-прежнему носит кольчугу. Несколько минут он задумчиво беседовал с гномами, его лицо нахмурилось и посерьезнело. Шеа с Фликом очень мало знали о принце Каллахорна, но обитатели Кулхейвена, казалось, относились к нему с величайшим уважением. Менион также хорошо отзывался о Балиноре. Его родиной было самое северное королевство обширных земель Юга. Обычно оно называлось пограничным, ибо располагалось между странами людей и южными окраинами земель Севера. В основном Каллахорн населяли люди, но в отличие от большинства себе подобных они свободно общались с иными народами и не стремились отгородиться от остального мира. В этой далекой стране квартировался Граничный Легион, наемная армия под командованием Рула Буканнаха, короля Каллахорна и отца Балинора. Многие века все земли Юга полагались именно на Каллахорн и его Легион, готовый принять на себя первый удар вторгшейся армии, чтобы дать остальным землям возможность подготовиться к войне. За пятьсот лет, прошедших со дня его формирования, Граничный Легион не испытал ни одного поражения.

Балинор начал медленно подниматься к каменной скамье, где, терпеливо ожидая его, сидели юноши. Приближаясь к ним, он приветственно улыбнулся, сознавая то неудобство, что причиняло им незнание предстоящих событий, и то волнение за судьбу пропавшего друга, что мучило их. Он присел рядом с ними и несколько минут молчал, а затем начал говорить.