На неведомых тропинках. Шаг в темноту - Сокол Аня

— Зато знала о детях. О кисточках, о клыках, господи, они такие острые, что прокалывают кожу, как бумагу, — по щекам Милы опять потекли слезы.

— Как-то само собой получилось, что мы стали болтать вчетвером, в привате. — Катя обняла подругу. — Мой ник cat, — гробокопатель хрюкнул. — У Милки — святая, — тут уж я не могла не улыбнуться, — Ирка представилась как doctor, — вот и обладательница кольца, — а Вера сказала, что она вестник и приносит только хорошие вести. Тогда мы друг друга по именам еще не знали.

Настала наша очередь с падальщиком переглядываться. Не хватало еще скупщику душ дорогу перейти. Правда, все это — обман ведьмака, увечье настоящего посредника, присвоение денег не его профиль, так сказать.

— Она рассказала про артефакты, — продолжала рассказывать Катя, — предложила встретиться в реальности.

— И вы поверили? В сказку о волшебном медальоне?

— Шутите? Нет, конечно, но потом… — Женщина посмотрела на подругу.

— У меня тогда совсем все плохо стало. — Мила вытирала слезы, а они катились и катились. — Игорь совсем не спал, кусался, пил кровь вместо молока. Я пробовала давать питание, но он не ел, все время кричал. Я так устала. Я… Мне за месяц двадцать стежков наложили, я не знала, что врать в травмпункте, — она поднялась, заглянула в коляску, что-то там поправила, простые и понятные действия успокаивали. — Знаете, я бы согласилась на что угодно, на магический амулет, на волшебные бобы, на изгнание бесов.

— Где вы встречались?

— В сквере за Волковским [6] театром, на третьей лавочке. — Катя вздохнула. — Я не пошла. У меня-то хоть мама есть, пусть она мне весь мозг вынесла, но с внучкой помогает без вопросов, а Милка одна, вот и пошла, хоть я и отговаривала.

— Кто предложил место встречи?

— Вера, — женщина пожала плечами, — она нас так уговаривала.

— То есть она была уверена, что вы из Ярославля? Или вы это выяснили заранее?

— Нет, вроде бы, — Катерина задумалась, — меня она точно не спрашивала.

— Меня тоже. — Мила попыталась улыбнуться.

— Но ты пошла? — Я посмотрела на девушку.

— Я была готова на все. Вам не понять.

Я не видела смысла вступать в спор и разубеждать ее в чем-либо. Она действительно была одна. А со мной с первого до последнего дня был Кирилл, к худу ли, к добру ли, но был. Об одиночестве страхов и сомнений ей рассказывать не стоит, я это уже пережила, и мой путь наполовину пройден, ее же только начинается.

— Дальше, — вышло резковато.

— А что дальше? Когда я пришла, они уже были там.

— Кто «они»?

— Вера и Ира. Вера ходила по аллее. Потом сказала, что переживала, вдруг никто не придет. Ира сидела на скамейке, оно и понятно, на последнем месяце не сильно-то поскачешь. — Мила в очередной раз заглянула в коляску и со вздохом села обратно.

— А потом она достала волшебную палочку, взмахнула, на тебя полилась благодать, снизошло святое откровение или ты узрела пришествие мессии? — Веник скрестил руки на груди и уставился на Милу своим фирменным зачарованным взглядом.

— Нет, — на этот раз девушка не стушевалась, — нет, она всего лишь показала своего ребенка.

— Ребенка? — сказать, что мы с падальщиком удивились, значит, ничего не сказать.

Дети не средство убеждения твердолобых людей, не аргумент для заключения сделки. Дети — это будущее, им не рискуют, не тащат в сквер, чтобы продемонстрировать смертным.

— Да, — Мила вздернула голову, предлагая поспорить, зря, Веник знал, что она говорит правду или как минимум верит в свои слова, будь это иначе, он бы и слушать не стал. — Мальчик, почти подросток, лет двенадцать, может, тринадцать. Кисточек на ушах у него не было, зубов вроде тоже, но… — она замялась, — я знала, что он такой же, как Игорь. У мальчика были черные ногти. Не грязные, не покрытые лаком. Я могу отличить хороший маникюр от полупрозрачной черной ногтевой пластины, я в салоне красоты работала. — Она вздохнула, стараясь успокоиться, и тише, нехотя добавила: — У моего Игоря такие же. И еще он так двигался, будто у него нет костей, он перетекал из одной позы в другую. Это особенно заметно, когда рядом другие дети, — она бросила тоскливый взгляд на коляску. — Вера — обычная женщина, если смогла она, смогу и я.

— Если бы ни Милка, я бы ни за что в это не ввязалась, но она так верила, что я… — Катя машинально дотронулась до волос в том месте, где был гребень. — Она заставила меня поверить, заставила рискнуть, в конце концов, это просто деньги.

— А что беременная? — перебила я.

— Ира?

— Она сразу поверила? Прониклась? Побежала за деньгами?

— Она… она… молчала, в основном. Не подумайте чего, я видела, что она волнуется, — Мила потерла лицо, — она же еще не родила и не видела малыша. Сами знаете, со слов других — это одно, а когда случается с тобой — совсем другое. Она ведь купила медальон, — воскликнула девушка, — значит, он ей нужен.

— Хорошо, — согласилась я. — Сколько раз вы встречались?

— Три. Первый в парке, — Мила стиснула руки, — второй и третий в кафе. Сначала передавали деньги и кровь. Последний, когда получали артефакты, к тому времени я не спала уже сорок часов.

— Когда обнаружили деньги?

— Меня банк через месяц после рождения Светы известил, требовалось перезаключение договора, — ответила Катя. — Я чувствовала себя в фантастическом фильме, ведь в реальной жизни такого не бывает? Просыпаешься в один прекрасный день, а у тебя на счету миллионы. Я до сих пор думаю, что это мне снится или что банк обнаружит ошибку, и мне придется возвращать то, что успела потратить, — Катя закрыла глаза. — Вера сказала, что эти деньги мои, но я все равно боюсь.

— Твои. Можешь тратить, — процедил Веник. — Неплохой гонорар за девять месяцев «работы», всем бы так.

Катя собиралась ответить гробокопателю наверняка что-нибудь в давешнем стиле про «уродов», но что-то в его взгляде ее остановило.

— Мне через полтора месяца после рождения адвокат Тимура позвонил. Если бы не Катя, я бы деньги сразу Вере отнесла, и плевать, даже если это банковская ошибка. Главное, медальон оплачен, — ответила Мила, с тревогой посматривая то на Веника, то на подругу.

— Постарайтесь вспомнить, деньги вам перевели до или после встречи с Верой?

— До, — уверенно ответила Катя.

— После. — Мила снова встала.

— Давайте подведем итоги. — Я поднялась. — Вы поняли, что ваши дети отличаются от остальных, так? Так. Вы ищете выход, пусть и не очень умными способами, на чатах, в блогах, форумах, но ничего не находите, кроме бредней. И тут появляется Вера — вестник, которая на удивление здраво и правдоподобно просвещает вас по поводу природы ваших детей и в качестве доказательства демонстрирует своего. Одновременно с этим вы обнаруживаете, что на ваши имена в банках положена крупная сумма денег, по сравнению с которой двести тысяч рублей — копейки, и решаете рискнуть — купить непонятный артефакт у непонятной женщины в надежде, что настанут лучшие времена. Правильно?

— Ну, — Катя смутилась, — не совсем так, но…

— Да, — у Милы не было сомнений.

— Отлично, — я отряхнула джинсы, — а что Ира?

— Ира?

— Да, она участвовала в сделке. Деньги при вас передавала?

— Я не знаю, — Катя задумалась, — я ее вообще ни разу не видела. В кафе мы встречались втроем: я, Мила и Вера.

— Образцов крови она не передавала, сами понимаете, ребенок еще не родился, — заступилась за третью участницу сделки Мила, — но амулет заказывала, она мне звонила, извинялась, что на встречу не придет, тяжело ей. Вера сама к ней ездила деньги забирать и потом, когда медальон отвозила.

— Это Ира тебе сама сказала или Вера? — уточнила я.

— Ира. Она либо звонила, либо писала в чате, — Мила повернулась к Кате, ища поддержки, но та лишь пожала плечами, говорить за девушку, которую ни разу не видела, она не собиралась.

— И последний вопрос. Человека по имени Сергей вы не знаете? Вера упоминала его в связи с медальонами?