Варнак. "Мертвая вода" (СИ) - Зимин Николай

— Убить! — Звенел в пещере неумолчный визг. — Чук убить синих тварей! Гальюнные черви!

Алтарь разлетелся вдребезги под богатырским ударом. Чук размахнулся повторно, целя в жреца, промазал, улетел вслед за саблей, спиной втемяшившись в одну из палаток, и исчез под разорванным пологом. Стены затряслись, внутри заверещали на разные голоса, а грохот стоял такой, будто там стадо слонов сражалось с посудным складом. Хижина разлетелась в клочья, полезли во все стороны синекожие, а в центре вихрем крутился Чук. Сабля пластала воздух в сложных фигурах, а воздух дрожал от боевой ярости. Наконец, подключив зачем-то еще и дубинку, Чук умудрился так ловко закрутить родным оружием, что аж из-за спины треснул себе по затылку, закачался и рухнул, как подкошенный.

— Вояка, блин, — я давился смехом. — Могучан, че там.

— Убить гада! — заорали синие, выйдя из ступора. — В труху стереть еретика! В котел дикую тварь!

— Эй-эй! — крикнул я, поспешно шагнув вперед. — Эта дикая тварь — часть команды. Часть корабля и все такое.

Синекожие обернулись. Вполне человеческие лица, только цветом отличаются. И вместо волос щупальца. И глаза с двумя зрачками. Я решил, что немного поспешил со спасением боцмана. В принципе, мелкий ничего на корабле и не делает. Сторожит, крыс гоняет, хлещет ром втихаря, да и только. Не настолько уж и ценный, чтобы за него вариться в котле или распахнуть нутро и искусно украсить алтарь внутренностями.

— Это твой человек?

Вперед выступил один из синих, одетый побогаче, с нашитыми ракушками на балахоне. Белесые глаза неприятно глядели двумя парами зрачков.

— Мой, — вздохнул я, перехватив меч поудобнее. — Сожрать не дам и в труху тоже не позволю.

— Компенсируй убытки.

— Давайте разберемся! — вскинулся я. Уж очень слово «компенсируй» резануло слух. — Я — бродячий герой и борцун с нежитью и всякой пакостью. А у вас, на минуточку, вон там алтарь из костей, кровища на жертвенном камне, фиолетовые лица стремные. И что это, позвольте спросить, вы такое пели злодейскими голосами?

— Гимн во славу Эллоада, — желчно процедил старший жрец, — покровителя как раз героев и борцов с нечистью. А это не кровища, а вино.

Я мысленно выматерился и дал обет утопить коварного людоеда-алкоголика, если выберемся живыми. Посраться еще с одним богом как раз и не хватало для комплекта. А тут и нападение на жрецов, и осквернение алтаря. Полный фарш.

— У меня не так много денег, уважаемый…

— Жрец Випсара.

— Да. Жрец Випсара. Денег не особо, но могу отработать. Задание какое-нибудь. Вам же досаждают враги?

Судя по взгляду Випсары досаждали тут как раз мы, но он призадумался.

— Хм…

Випсара наморщил лоб, а остальные жрецы принялись наводить порядок. Боцман лежал без чувств, в глубоком нокауте от собственной лихости, ромового допинга и дубины.

Я хлопнул себя по лбу:

— Вы что-то говорили про котел и труху? Готов рассмотреть вариант.

Випсара перевел взгляд на боцмана и передернул плечами.

— Нет уж, странствующий герой, ты нам в другом поможешь. Наверху, в потухшем жерле вулкана, обитают живоглоты. Уничтожь их колонию и мы в расчете.

— Кто такие? — обреченно спросил я. — Сколько их там?

— Десятка три, — объяснил жрец, — или чуть больше. Пару лет минуло, как они обосновались в кратере. Жрут все подряд.

— А что они там жрут? — полюбопытствовал я. — В жерле вулкана?

— Вот и узнаешь заодно. Избавь остров от этой гадости и мы в расчете.

— Товарищ жрец, а не многовато ли будет за две порванных палатки и немного мусора ковырять целый муравейник монстров?

— Плати и уматывай, — предложил он выбор, — держать не будем. Пятьдесят тысяч золотых вполне устроит.

— Сколько-сколько? — задушено выплюнулось из глотки. — Сколько?

К Випсаре наклонился один из жрецов и что-то забубнил.

— Семьдесят. Алтарь восстановить дорого будет. Все ясно, герой?

— Предельно, — скривился я. — В кратере, говорите?

Вам доступно задание: «Живоглоты».

Устранить живоглотов с острова.

Награда: вариативно.

Отказ вызовет недовольство Эллоада со всеми вытекающими последствиями.

Принять: да/нет.

— Да что ты будешь делать! — Я принял квест. — Всюду боги, в каждой дыре сидят, чтоб их. Куда ни плюнь — бог, недоплюнул — в жреца попал…

На глаза попался распростершийся на земле боцман, что начал похрапывать. Я врезал ему мечом по заднице, плашмя.

— Вставай, алкота. Подвиги ратные зовут.

Чук с трудом разлепил глаза, неверными движениями воздел себя на ноги и подхватил дубину с саблей. В глазах еще горел кураж, но уже не так мощно. Заметно было, что живительный самоподзатыльник выбил боевой задор, вернув в одержимое туловище скромного резчика по кости и китовому зубу, собирателя легенд и картографа с архипелага Краба.

— А?

— Жена, говорю, тебя ищет! — рявкнул я в оттопыренное ухо. — Где, спрашивает, мой Чуквуемеко? Задушу, мол, в объятиях, трупоедика ненаглядного! Подать, говорит, мне этого дрища на серебряном блюде с укропом!

Чук мгновенно собрал глаза в кучку и рванул бежать. Я успел схватить жидкую косу на затылке и приподнял. Когда запал боцмана выдохся, а ноги перестали выписывать кренделя, я поставил перепуганного пигмея на камни и вздохнул.

— Короче так, Чук. Ты, ромовый берсерк, напал и подло побил жрецов Эллоада, бога паладинов и героев. Придется отработать ущерб. Я тебя, конечно, не брошу, но тебе, как приличному каннибалу, должно быть стыдно за такое поведение. Втянул капитана в пьяный дебош, скотина, и мне придется рисковать задницей в борьбе неведомыми монстрами. Стыдно?

— Я не хотел!

— Все ты хотел, не надо песен. Ты ж людоед людоедский, тебе бы только кого-нибудь палкой огреть и в суп ощипать. Нужно принять и осознать, что ты алкоголик и трус и исправиться. Совершить подвиг и помочь синим людям.

— Ну…

— И с алкогольной зависимостью будем бороться, — заключил я. — Что за неписи пошли? Кто наркоман, кто алкаш, да еще и каннибал в комплекте.

— У меня нет никакой зависимости, — побледнел Чук, осознавая, что халявный ром опасно отдаляется от загребущих ручонок. — Клянусь!

— Верю, — кивнул я, — пьешь и пьешь каждый день, а зависимости все нет и нет.

— Ну…

— Гну! Эй, Випсара! Куда нам?

Верховный жрец как раз сокрушался над разваленным алтарем и пытался что-то из обломков воздвигнуть. На нас он посмотрел, как на вредителей экстра-класса, как фермер на колорадских жуков, что с ленцой развалились на останках сожранного за ночь урожая. Сплюнул и указал на дальнюю стену, где выступали плоские камни, образуя лесенку.

— Пошли, берсерк, — махнул я боцману, — не отставай, отморозок.

Вдоволь излазив недра вулкана и наслушавшись нытья Чука, я добрался, наконец, до кратера, пару раз чуть не сгорев заживо в трещинах, по дну которых текла лава. Кратер потух основательнее, чем пещеры. Толстая короста лавы застыла неопрятным гребнем, образуя уродливые барханы, а сам кратер напоминал чашу с высокими краями.

И в этой остывшей чаше, на камнях и выступах сидели мохнатые шары. Покрытые темной шерстью тела, короткие трехпалые ручки и ножки, и зубастая пасть посреди шара-туловища, будто злобный мохнатый арбуз лопнул. Картину дополняли кучи нечистот и костей, перья и чешуя. Большинство живоглотов преимущественно дремали, лишь пять-шесть особей по краям колонии зыркали по сторонам, да несколько шаров катались в центре кратера, огибая постреливающие паром трещины. Випсара несколько заблуждался в количестве, здесь было поболе трех десятков.

— Зубастики, — прошептал я, воткнув голову боцмана в пол и осторожно выглядывая из-за валуна. — Натуральные зубастики. Отходим, Чук. Будет думать, как схитрить.

Я отступил вглубь подземного хода, волоча за шею Чука.

— Хрен с маслом, а не квест, — пояснил я недоумевающему людоеду, — атака в лоб вообще не вариант, схарчат в секунды. Тут сгодится напалм, ковровое бомбометание, ледяной дождь или отрава. Хм, отрава… Приманка есть.