Евгения Прокопович - Вершина мира. Книга первая
— Ань, но ты же не собираешься?… — жалобно проговорил он, выглядывая из-за моего плеча.
— Вскрывать вены, вешаться и травиться? — усмехнулась я, глядя на его отражение, и покачала головой. — Нет, это того не стоит.
— Вот и правильно, вот и молодец, — похвалил он меня повеселевшим голосом, — ну, тогда я пошел?
Я молча кивнула, и через мгновение услышала тихий шелест закрывающейся двери. Я прислонилась лбом к холодному стеклу. На сердце было гулко, как на старом чердаке, где скопилось много ненужного хлама. Да, уж, взрослеть — это всегда больно. Я только сейчас поняла смысл этой фразы. Оказывается, когда остаешься без детских иллюзий, то ощущаешь себя выкинутым на мороз прямо из теплой постели. Голым, дрожащим, жалким. И это только твоя маленькая трагедия вселенского масштаба. Страшная, неотвратимая, как горная лавина, она накрывает тебя с головой и тянет неизвестно куда, бросая на твердые острые камни. Взрослеть, это всегда больно.
Я глубоко вздохнула и нашла в себе силы смести и выбросить вон никому не нужные осколки. Мне понадобиться еще очень много сил. Это еще не трагедия, трагедия будет впереди и я не врала Эжу, сказав, что не стану затевать суицид из-за матери, а вот из-за Влада… не знаю. Но у меня в запасе еще целых три недели, чтобы решить это. Двадцать один день, почти целая жизнь. Тогда, стоя в аппаратной и глядя на свое искаженное отражение в темном стекле, я была уверена в этом. Впрочем, людям свойственно ошибаться.
Глава 6
…Выйдя из комнаты для допросов, Влад широкими сердитыми шагами направился к архиву. Он был немного раздосадован на себя за недавнюю вспышку раздражения. Не имел он никакого права раздражаться на Аню, даже если ей взбрела в голову блажь поиграть на его нервах. И даже не потому что она его Хозяйка, это оказывается не главное. Главное то, что он полюбил ее. По-настоящему. В первый раз. Когда сердце замирает от одного ее вида, останавливаясь, набухает и, кажется, ему уже нет места в тесной клетке ребер, а спустя мгновение начинает колотиться, как заполошное. От воспоминания о родинке на ее спине, подсмотренной во время дождя, голова и вовсе шла кругом, и низ живота становится болезненно твердым. Влад мог запнуться на середине фразы, начисто забыв, о чем говорил, от одной только улыбки, мимолетно тронувшей ее губы или взмаха ресниц… Ей совсем не обязательно до него дотрагиваться, хватало пройти рядом, чтоб его обдало горячей колкой волной возбуждения, всякий раз умирая оттого, что не смел к ней прикоснуться. Это больше походило на сумасшествие, но, видят боги, он ни в коем случае не желал выздоравливать, несмотря на болезненность происходящего.
Влад вошел в архив, извлек документы, но потом вспомнил, что сегодня, из-за всех неприятностей не успел пообедать. В ответ на эти мысли желудок требовательно заурчал, работать с подобной музыкой нереально, надо хоть кофе выпить. Влад сложил все бумаги обратно в ящик, запер его и выключил настольную лампу.
Он замешкался в коридоре, запирая дверь, что было непреложным правилом работы — у всех в участке были свои ключи. Его отвлекли тяжелые шаги, прогромыхавшие по соседнему коридору, пересекающемуся с архивным. Он узнал эти шаги, по старой рабской привычке, впитавшейся в кровь, отмечать всякие нужные и не нужные мелочи, так в участке ходил только Никита, он носил высокие тяжелые ботинки, с которыми расставался очень неохотно и только по крайней необходимости.
Влад вскинул голову, желая позвать приятеля выпить кофе в маленьком закуточке участка и пожаловаться на несправедливость жизни и начальства, но в последний момент язык словно присох к небу. Никита конвоировал женщину, и не просто женщину… Аню. Тяжелой волной накатила паника — что могло случиться? Почему?
Усилием воли Влад заставил себя успокоиться, того, что он подумал, просто быть не могло, случись что подобное, весь участок давно стоял бы на ушах. Влад принудил себя еще раз посмотреть вглубь коридора, куда удалялись Никита и арестованная женщина и понял, что ему действительно привиделось. Конечно, привиделось и никак иначе! Просто женщина была одного с Аней роста и телосложения и походка чем-то похожа и волосы у арестованной такие же, как у нее. Влад обозвал себя дураком и даже посмеялся над собой. А потом подумал, что пора бы взять выходной или, в крайнем случае, уйти на больничный. Стоит только попросить, Аня легко изобретет для него какую-нибудь ужасно заразную болячку для отвода глаз строгого начальства.
Он слишком много работал в последнюю неделю с бумагами, вот и мерещится всякая чертовщина. Если так пойдет и дальше, он начнет гонять из-под стола зеленых человечков, а это, как говорит его высокообразованная хозяйка, уже попахивает диагнозом. Несмотря на все эти мысли, Влад все-таки решил дождаться Никиту и расспросить его о странной арестантке.
Ждать пришлось долго. Никита появился в общем коридоре только через пятнадцать минут. Из чего Влад сделал вывод, что арестантка содержится в отдельном боксе за глухими дверями, где содержали особо опасных преступников, что еще больше подогрело любопытство. Никита с удовольствием согласился составить компанию и на несколько минут скрыться от работы в закутке с кофейником.
Сквозь тонкую перегородку был хорошо слышен шум рабочего зала, в котором толклись по меньшей мере человек пятьдесят, но загородка все равно создавала иллюзию отдельного помещения. Влад извлек из шкафчика две чашки, придирчиво заглянул внутрь, проверяя чистоту, подал Никите, уже заварившему кофе.
Расспросив друга о его беременной жене и повздыхав вместе с ним над ее испортившимся характером, Влад как бы между делом спросил о том, что его занимало последние полчаса. Он надеялся, что Никита, закатив глаза к потолку расскажет о несносном начальнике, заставившем его переквалифицироваться в конвоира, вместо этого Никита хмуро смерил Влада взглядом и буркнул: "У тебя, что — своих дел мало? Не суйся, куда не просят!" После этого одним глотком допил остававшийся кофе, со стуком поставил чашку на подставку у раковины и вышел вон.
Влад с открытым ртом проводил друга. Никита никогда не позволял себе грубостей по пустякам, так что Влад от удивления даже обидеться не смог. Потом, разумно рассудив, что дело его действительно не касается, раз Никита рычит из-за простого любопытства, сполоснул обе чашки, поставил их в сушку, отправился разбираться в непонятном деле банкира, намереваясь еще раз пересмотреть показания его дочери. Что-то них не так. По времени, что ли не сходится? Или еще что?..
Эжен, конечно же, не пришел и я, чертыхаясь, отправилась после работы к нему на дом, решив задать хорошую трепку за подобное пренебрежение к собственному здоровью. Конечно, пока все мы молоды, кажется организм будет служить вечно и останется таким же молодым и сильным. А вот когда возраст переваливает за полсотни и вылазят непонятные болячки, о которых и понятия не имел, начинают ныть недолеченые когда-то травмы и суставы крутит на каждую перемену погоды, мы начинаем ругать собственное тело, обзывая его совершенно незаслуженно рухлядью, забывая, как относились к нему раньше.
