Вероника Горбачева - Сороковник. Части 1-4
Его губы солоны от пота, но удивительно нежные, как у младенца. А взгляд… временно стекленеет. Некогда мне проверять, сработало или нет: я поспешно его отталкиваю, хватаю оружие и с места прыгаю в привычную стойку. И вовремя.
Портал, наконец, округляется в полный рост, взметнувшись метров на десять, и радужная перепонка лопается, прорезая выход — в мою, мою сторону! Приставным шагом отодвигаюсь левее, потому что краем глаза ловлю шевеление сбоку: Рорик снова в строю и движется, надо сказать, заметно энергичнее. Но отвлекаться на него больше не могу. И первыми тремя стрелами срезаю трёх выскочивших из лазурного сияния ламий, я их сразу узнаю, полулошадей-полудев. Портал, гад, достаточно широк, чтобы пропустить ещё и не таких тварей, вооружённых до зубов.
Это очень хорошо, что их много, думаю хладнокровно (бояться уже некогда). Потому что об увесистые, бьющиеся в агонии тушки уже запнулись следующие. Похоже, построение у них тройками… Тетива щёлкает несколько раз, всё сильнее обжигая руку. Больно-о… Это ещё вскользь, Ваня, потерпи, потом залечишь.
Теперь на выходе из портала — куча мала из шести ламий, кое-кто ещё трепыхается и делает попытки подняться. Одна даже, ощерившись, плюётся в меня ядом, но не достаёт — далековато. Я не то чтобы промахнулась, а просто не соображаю, куда целиться, где у них уязвимые точки: головы чешуйчатые, торсы, хоть и человечьи, но в броне, поэтому мечу стрелы кому в лошадиную грудь, кому в незащищённый бок, если удаётся. Следующая тройка, наткнувшись на павших подруг, злобно шипит, на глазах перетекая из лошадиной в змеиную форму и восстав на хвосты, чем живо вдруг напоминает тех самых степных кобр, что пытались на меня напасть во время медитации на камнях. И нет рядом Рика, и не будет уже, рассчитывать нужно только на себя. Теперь уже прицельно я посылаю смерть в незащищённые глаза рептилий, и мне сейчас не до гуманизма или сантиментов — у меня товарищ за спиной, я за него отвечаю. Перед кем? Перед собой, Обережницей. И трачу ещё три стрелы. Потому что эти дуры, вновь взявшие невесть откуда, упорно прут по трупам своих же, не соображая, почему те застряли. Говорю же — дуры.
Двенадцать стрел потрачены. В воздухе тянет остро-солёным, терпким… кровью. Отвлекаться недосуг, я накладываю очередную стрелу и жду.
Голубой обод портала содрогается от раздражённого рыка по ту сторону. Гигантская мохнатая нога в бесформенном кожаном сапоге перешагивает и через нижний обод проёма, и через трупы ламий, с хрустом походя наступив на одну. Вослед за нижней частью ноги и нарисовавшимся коленом вырастает заросшее редкой бурой шерстью бедро толщиной со старый кладбищенский тополь. Когда появляется сам корпус, я машинально задираю голову, чтобы разглядеть одноглазую уродливую башку. В ручищах циклоп сжимает окованную железом шипастую дубину, ибо ни один оружейник не скуёт меч для такой образины.
Вопреки игровым вариантам, он не в набедренной повязке, а в панцирном доспехе. Ручищи наружу, шея голая, но его плотную, серую как у слона кожу не пробьёшь, стрела, которую я запускаю на автомате, лишь чиркает — и рикошетом отлетает от толстенной жилистой шеи. Значит, и его остаётся бить в глаз — это уж точно уязвимое место.
Но прицелиться я не успеваю. Волосатому громиле не нравится, что его укололи; он запрокидывает уродливую голову, вздымает руки-клешни, даже не замечая тяжести палицы, и издаёт оглушающий рёв. Затем, набычившись, ищет меня единственным горящим оком, злобно кривя бесформенный рот с торчащими в разные стороны жёлтыми зубами, принюхивается, втягивает воздух вывернутыми ноздрями… Я нашариваю в колчане очередную стрелу, когда он, наконец, меня замечает.
Взрыкивает ещё раз — и словно в замедленной съёмке я вижу, как поднимается, сгибаясь в грязном колене, ножища, как обрушивается на брусчатку ступня с мой диван величиной, чувствую, как содрогается и корчится в ответ земля, как бьёт в подошвы с такой силой, что невольно подгибаются ноги. От монстра, вспахивая булыжники многострадальной брусчатки, мчится ко мне сейсмическая волна, рождая в камне крупную рябь, как на воде, а поверх — поток визжащих вихрей, что искажают и скручивают в штопоры пространство, преломляют материю, парализуют, оглушают. Я не в силах не то, что бежать — пальцем пошевелить.
Встречь Волне Искажения, упруго оттолкнув меня в сторону, летит чистый морозный вихрь. И сшибается лоб в лоб со скопищем маленьких злобных смерчей. Я трясу головой, пытаясь справиться с оглушением, когда меня хватают за плечи и тащат назад.
— Сюда! Скорее!
Рорик волочёт меня к самому крыльцу ратуши, бесцеремонно прислоняя к стене, поскольку я всё ещё нетвёрдо держусь на ногах и, взвесив посох на руке, энергично им встряхивает. Только на этот раз не бьёт оземь, а словно перезаряжает на ходу ружьё, как Сара Коннор в финальной схватке с Терминатором. После чего направляет навершие на циклопа, который, хоть и помят слегка воздушной атакой, но уже топает в нашу сторону. От его чугунных шагов площадь содрогается.
— Огонь! — тихо и со вкусом командует Рорик. И в тот же момент между циклопом и нами вырастает стена огня, полыхающая на этот раз нестерпимым жаром. Он успел замкнуть круг, этот отчаянный парень, он это сделал. О, теперь я понимаю, как рождаются Герои!
Поперхнувшись горячим воздухом, герой просит жалобно:
— Давай отойдём что ли…
По стеночке мы убираемся к повороту на ближайшую улицу, и остаток зрелища досматриваем оттуда. Подозрительно близко пахнет палёным. Я хватаюсь за голову: так и есть, с левой стороны волосы укоротились и словно спеклись. Но это ещё терпимо, прихожу я к выводу, косясь на боевого товарища. У того шевелюру тоже подпалило, но так, самую малость, значит, и с моей не всё так плохо. А вот лук… Лук нагрелся сильно, но это ещё полбеды…
Бдзиннь! Тетива лопается, больно хлестнув по руке в последний раз.
Да. Побочным эффектам от огневой магии в играх явно не уделяется должного внимания.
Машинально лезу в карман за запасной тетивой. Засада… Я ж левша наполовину, вот и сунула моток в левый карман, а этим же боком была сейчас развёрнута к барьерному огню. Вот и имею, что имею: бесформенный клубок спутанных спёкшихся жил. С полминуты обречённо смотрю на него. Это не по правилам, говорю себе. У меня же лутовое оружие, именное, оно должно быть наипрочнейшим, бессмертным, можно сказать, и вдруг — такое!
Ничего удивительного. Игрок бонус дал — Игрок и отобрал. За то, чтобы не лезла, куда не надо. Ещё немного — и я начну истерически смеяться.
— Как ты думаешь, — говорит Рорик озабоченно, пытаясь что-то высмотреть за трёхметровыми языками пламени, — ещё кто-нибудь полезет?
