Евгения Прокопович - Вершина мира. Книга первая
— Я не понимаю, о ком вы говорите, — все же надо отдать ей должное, владела она собой, конечно, когда не придуривалась, отменно. Хотя что-то такое все же мелькнуло в глубине глаз. Все-таки я хоть немного, но заставила зашататься землю под ее ногами провалившейся экспертизой, на которую она возлагала большие надежды. Что ж будем развивать успех и пара козырей в рукаве у меня еще есть.
— Ну, конечно, столько же лет прошло, посмею вам напомнить, его звали Владислав. Припоминаете?
— А-а, похоже, вы имеете в виду моего племянника? Так, простите, я не понимаю, отчего он должен мне сниться. Конечно, для семьи была огромная утрата, потерять сразу и отца и сына. Но я причем?
— О, конечно же, не причем. Но он так плакал, когда его продавали, цеплялся за штанины вашего второго, между прочим, незаконного супруга, так просил не бросать и пожалеть. Совершенно, бедняжка, не понимая, отчего его дядя, скорее всего, любимый, а как же — другого-то нет, отдает его абсолютно чужим и злым людям, которые сразу же приложили к маленькой ножке раскаленную железку, а когда начал выворачиваться и кричать, еще и плеткой отлупили. А как он тянул к вам ручки, неужели не снится? И не делайте вид, что вы забыли! — я говорила вкрадчиво и тихо, наблюдая, как в ее глазах все больше и больше растет страх, и уже не вмещаясь, выплескивается бледностью на лицо. — Ой, что-то вы моя милая, побледнели! — саркастически ухмыльнулась я. — Ну, не диво, этого же никто знать не должен был. А я вот знаю. И не только это, но и многое другое. Есть от чего испугаться, правда? Мало того, что я знаю, так я еще все это…
Ее глаза расширились сначала от удивления, а потом начали наливаться дикой яростью. Этим она выдавала себя с головой, вот таким вот манером, косвенно признавая вину. И она, и я это понимали.
— Ах, ты сучка! — прошипела она медленно поднимаясь.
— Си-деть! — сквозь зубы процедила я, и она послушно опустилась назад. — Не усугубляйте, миледи, у вас итак обвинений выше крыши, — презрительно бросила я, — стоит ли к ним еще и нападение при служебных обязанностях присовокуплять?
— Вы все равно ничего не докажите, — зло сверкнув глазами заявила она, — он давно уже мертв. Домашний ребенок ни за что не выжил бы. А даже если вы и записали мои последние слова, мой адвокат докажет, что я находилась под психологическим и физическим давлением. А после наймет другого доктора, намного компетентней, чем вы, и он под присягой объявит о моей несостоятельности! Вот так-то. У вас ровным счетом ничего не получится!
Она расхохоталась мне в лицо, теша себя сознанием полной своей безнаказанности и больших денег, стоящих за ее титулом. Я стиснула зубы, чувствуя, как красная пелена дикой ярости застилает глаза и заполняет мозг. В этот момент я вполне могла свернуть шею этому чудовищу в женском обличье, сидящему напротив меня. Вцепившись в подлокотники стула, я подалась вперед.
— А это мы еще посмотрим, — непослушными от злости губами ответила я на ее тираду. — Да, кстати, нам пора познакомиться, как зовут вас, я знаю, а меня Анна Дмитриевна.
Я вышла из комнаты для допросов, демонстративно громко щелкнув замком в закрывающейся двери, чтобы у моей мамаши не возникло дикой идеи попробовать сбежать. В коридор навстречу мне выскочил из аппаратной Эж.
— Анька, ты молодец, — весело сообщил он, — ты расколола ее! У нас теперь достаточно материалов, чтобы засадить ее надолго.
— Переведи ее в аппаратную, но не сразу, минут через десять, — не глядя на друга, приказала я.
— Ань, ты чего? — удивился Эж.
Я посмотрела на Эжа, он заглянул мне в глаза и даже отшатнулся.
— Ну, чего ты кричишь, сейчас все сделаю, — пробормотал он, хотя я и слова не сказала, развернулся и снова скрылся в аппаратной.
Расколола я ее, как же! Ее еще дожать надо, растоптать! По стенке размазать! И плевать мне на последствия! Я отправлю ее на галеры до конца жизни, если подобное наказание еще применяется где-нибудь в галактике!
— Где Романов? — рявкнула я, до смерти перепугав дежурного.
— К-который, — заикаясь, уточнил он, отступая за стойку, — старший, младший?
— Средний! — сбавила я обороты, пожалев дежурного.
— Где-то здесь, — парень неопределенным жестом обвел помещение, — его позвать?
— Да, пусть идет во вторую комнату для допросов. Немедленно!
Направляясь ко второй аппаратной, я лениво подумала, что Романовых в последнее время на станции действительно развелось, как собак нерезаных. Целых пять штук, клан прямо какой-то, а скоро и все шесть будет, если у папани по отношению к Наташке действительно серьезные намерения, а там восемь, девять и так далее, что в принципе, вполне предсказуемо. Что-то ты Аня Дмитриевна отвлеклась. Соберись! Последний акт этой комедии может оказаться драмой.
…Дежурный нашел Влада в архиве, где тот, задумчиво потирая лоб, вчитывался в стенографию допроса. Дело об убийстве банкира. Безнадежное и явно заказное. Самый настоящий "глухарь", если пользоваться сленгом. Глухарь! Мать его! Но что-то в нем, в этом самом "глухаре" не так и ответ на самом верху лежит, только руку протяни. А не получается… Да и три года, прошедшие с момента преступления не предполагали раскрытия по "горячим следам", и ни одной мало-мальски серьезной версии. Влад всю голову сломал, пытаясь найти то маленькое, царапающее несоответствие. Он уже почти нащупал, оставалось совсем чуть-чуть. Но появился дежурный и поломал все стройные рассуждения, сообщив, что Аня требует Влада, и изволит сильно гневаться. Из-за чего, интересно? Быстро перебрав в уме все свои прегрешения за последнюю неделю, не нашел ничего стоящего, из-за чего Аня прилетела бы в участок злая, как черт и устроила разборки на глазах изумленной публики.
Выругавшись сквозь стиснутые зубы, сгреб в кучу документы, безнадежно мешая и путая их, потом и за неделю не разберется, что и откуда! Сунул стопку в специальный ящик, запер его и отправился выслушивать хозяйский нагоняй неизвестно за что.
Да что такое происходит!? Вопрошал себя Влад, идя в допросную, куда его вызвала Аня. Почему с незавидным постоянством начали на голову валиться неприятности, словно из рога изобилия? Сначала Эжен, позвал к себе в кабинет и долго отчитывал за неправильно составленные сопроводительные документы к сданному в архив делу, что было очень обидно, поскольку Влад допустил всего две незначительные ошибки, на которые и внимания-то особого не обращают. Но Эж бушевал долго и когда отпустил свою жертву, у стажера огнем пылали щеки и уши, а между лопаток было противно и мокро от пота. Влад вывалился из кабинета начальника сжимая в руке злосчастную сопроводительную, которую предстояло переписать, заверить и сдать по новой, предварительно предъявив Эжену. Оказавшись за своим столом, заставил себя успокоиться, иначе никакой работы не получится. Едва он смог унять расшалившиеся нервы, убеждая себя, что все не так уж и плохо, как все усилия пошли прахом — мимо прошел Дмитрий Петрович, дружески хлопнул по плечу и поинтересовался, как продвигаются дела. Влад в ответ пробормотал "продвигаются", стыдясь, что врет генералу, ни о каком продвижении и речи не шло, он завис на деле об убийстве банкира, а остальные Влад почти и не открывал.
