Роберт Джордан - Грядущая буря
- Почему? - прошептал Ранд заворачивающимся вокруг него ветрам. Мощь, текущая к нему через тер’ангриал, была даже больше, чем та, которую он удерживал при очищении саидин. Возможно, больше, чем когда-либо удерживал любой человек. Мощь, достаточная для того, чтобы разрушить сам Узор и принести миру окончательный покой.
- Почему нам приходится делать это снова? - зашептал он. - Я уже однажды потерпел поражение. Она погибла от моей руки. Почему вам так нужно заставлять меня снова проходить через это?
Небо над ним расколола молния, ударил гром. Ранд закрыл глаза, возвышаясь над проломом, который обрывался на тысячи футов вниз, в самом сердце ледяной бури. Сквозь прикрытые веки он мог ощущать ослепительный свет ключа доступа. Сила, переполнявшая его, заставляла этот огонек казаться крошечным. Он был само солнце. Он был сам огонь. Он был сама жизнь и смерть.
Почему? Почему они должны проходить через это снова и снова? Мир не мог дать ему ответа.
Ранд воздел руки, он был средоточием мощи и энергии. Воплощением смерти и разрушения. Он покончит с этим. Покончит со всем этим и позволит людям наконец-то отдохнуть от их страданий.
Прекратит все эти бесконечные проживания жизней заново - снова и снова. Почему? Почему Создатель сотворил с ними такое? Почему?
- Почему мы живем снова? - внезапно спросил Льюс Тэрин. Его голос был четким и ясным.
- Да, - взмолился Ранд. - Ответь. Почему?
- Возможно… - на удивление здраво ответил Льюс Тэрин, в его голосе не было и намека на безумие. Он говорил мягко и благоговейно. - Почему? Разве что… Может быть, нам дается второй шанс.
Ранд застыл. Ветры хлестали его, но им не по силам было сдвинуть его. Сила внутри замерла в ожидании, словно занесенный, дрожащий над шеей осужденного топор палача. «Возможно, тебе не дано выбирать свои обязанности, - воспоминанием отозвался в его голове голос Тэма. - Но тебе дано выбрать, почему ты выполняешь их».
Почему, Ранд? Почему ты идешь на битву? Ради чего?
Так почему?
Все замерло. Даже несмотря на бурю, ветра, раскаты грома. Всё стихло.
«Почему? - удивленно подумал Ранд. - Потому что каждый раз мы живем и каждый раз любим.»
Вот ответ. Все пронеслось перед его глазами: прожитые жизни, совершенные ошибки - и любовь, что всё меняла. Он видел внутренним взором весь мир, освещенный сиянием в его руках. Он вспомнил жизни - сотни, тысячи, бессчетное количество жизней. Он вспомнил любовь, покой, радость и надежду.
В этот миг ему пришло на ум нечто удивительное. «Если я снова живу, значит, и она тоже может!»
Вот почему он сражается. Вот почему он живет снова. И это ответ на вопрос Тэма. «Я сражаюсь, потому что в последний раз я проиграл. Я сражаюсь, потому я хочу исправить всё, что сделал неправильно. Я хочу поступить верно на этот раз».
Сила внутри него достигла своего пика, и он направил её обратно, пропустив через ключ доступа. Этот тер'ангриал был соединен с намного большей силой - с огромным са'ангриалом на юге, созданным, чтобы остановить Темного. Слишком могущественным, как поговаривали. Слишком могущественным, чтобы когда-либо быть использованным. Слишком пугающим.
Ранд обратил собственную мощь са'ангриала против него самого, давя далекую сферу, раскалывая её, словно в хватке гигантских ладоней.
Чойдан Кэл взорвался.
Сила вытекла из Ранда.
Буря прекратилась.
А Ранд впервые за долгое время открыл глаза. Каким-то образом он знал, что больше никогда не услышит голос Льюса Тэрина в своей голове. Ведь они не два разных человека и никогда ими не были.
Он посмотрел на мир далеко внизу. В затянувших небо облаках наконец-то появился просвет, пусть только и над его головой. Мгла рассеялась, и он увидел солнце прямо над собой.
Ранд поднял к нему взгляд. Потом улыбнулся. И наконец, разразился низким смехом, чистым и искренним.
Он так давно не смеялся.
Эпилог. Проблеск Света
Эгвейн работала при свете двух бронзовых ламп. Они представляли собой скульптуры женщин, поднявших вверх сцепленные руки. На ладонях каждой женщины помещался фитиль лампы с огоньком. Мягкий желтый отсвет отражался на изгибах их кистей, руках и лицах. Олицетворяли ли они Белую Башню и Пламя Тар Валона или являлись изображением Айз Седай, сплетающих потоки Огня? Возможно, они были просто пережитком предпочтений предыдущей Амерлин.
Они стояли по обе стороны ее письменного стола - наконец-то приличного стола с соответствующим креслом. Она работала в кабинете Амерлин, который очистили от всех напоминаний об Элайде. В итоге он остался почти пустым с оголенными стенами из деревянных панелей без единого гобелена или рисунка, а на столе не осталось никаких предметов. Даже книжные полки опустошили, чтобы никакая вещица, оставшаяся от Элайды, не могла оскорбить Эгвейн.
Едва Эгвейн увидела, что они наделали, она приказала собрать все вещи Элайды и спрятать под замок, под надежную охрану женщин, которым она доверяла. Возможно, нечто, спрятанное в ее вещах, поможет натолкнуть на разгадку ее планов. Это могут быть просто записки, оставленные в книгах для дальнейшей работы. Или удастся найти связь между книгами, которые она читала, или вещами в ящиках ее письменного стола. Ведь у них не было возможности допросить саму Элайду, и не осталось никаких подсказок, какие из ее интриг позднее обернулись бы поражением Белой Башни. Эгвейн собиралась взглянуть на эти вещи и опросить каждую Айз Седай в Белой Башне, чтобы вытрясти из них все, что они могут скрывать.
Но сейчас у нее нет времени. Она покачала головой, перевернув страницу доклада Сильвианы. Женщина полностью оправдала ее надежду на то, что она будет ценной Хранительницей, значительно лучшей, чем была Шириам. Лоялистки очень уважали Сильвиану, и даже Красные, хотя бы частично, приняли от Эгвейн предложение мира путем избрания Хранительницы из их числа.
Конечно же, была и ложка дегтя. Эгвейн получила пару резких недовольных писем - одно от Романды, второе от Лилейн. Обе прекратили свою, и без того шаткую, поддержку почти так же быстро, как когда-то ее предложили. Теперь обе горячо обсуждали, как поступить с дамани, плененными Эгвейн во время рейда на Белую Башню, и ни одной из них не нравился план Эгвейн их учить, чтобы сделать из них Айз Седай. Похоже, что Романда с Лилейн еще многие годы будут доставлять ей беспокойство.
Она отложила доклад. Был ранний вечер, и сквозь ставни на ее балконе в комнату проникал свет. Она не открывала их, предпочитая спокойный полумрак. Она наслаждалась уединением.
