Геннадий Ищенко - Альда
— От скромности вы не умрете, — сказал Сергей. — Но, вообще-то, ваша гордость заслуженная. У меня к вам будет заказ — нарисовать мою жену. Остальные работы немного хуже, но мне тоже понравились, поэтому вы на меня в обиде не будете.
— Мне нужно увидеть папашу Граха, — сказал невзрачный мужчина в одежде горожанина среднего достатка приказчику в лавке, торгующей товарами Империи. — И срочно. Дело касается Дюже.
— Подожди, я сейчас передам, — кивнул ему приказчик. — И проследи за товаром, пока меня нет.
Вернулся он через пару минут и, откинув прилавок, пригласил посетителя следовать за собой. В небольшой комнате, которая отделялась от лавки перегородкой, их встретил невысокий, крепкий мужчина с лицом, помеченным двумя шрамами, показавший посетителю рукой на стол.
— Выкладывай все сюда, потом заберешь. И нечего морду кривить, Барни, ты порядки знаешь не хуже меня.
Тот, кого назвали Барни, вытащил и положил на стол два стилета.
— Больше ничего нет, — насмешливо сказал он. — Можешь сам проверить, Меченный.
Мужчина со шрамами ничего не ответил, кивнув Барни на дверь. За ней была большая комната, похожая на кабинет. За столом в конце комнаты сидел сам Грах, а ближе к двери стояли стулья. На один из них Барни и сел, не дожидаясь приглашения.
— Ты сюда пришел отдохнуть? — спросил глава гильдии убийц Ордага. — Или ждешь разрешения говорить?
— У меня есть что сказать о Дюже, — ответил Барни. — Но я хочу, чтобы один приговор был оставлен за мной.
— Если скажешь важное, так и будет, — кивнул Грах. — Начинай.
— Совсем недавно я видел Гадюку-Эмму, — сказал Барни. — К счастью, она меня не заметила и я смог проследить, где она остановилась.
— И где же?
— На постоялом дворе «Караван». Там обычно останавливаются купцы средней руки.
— Хорошо. Ты свое дело сделал. Если там Эмма, один приговор твой.
Уже через час к хозяину постоялого двора «Караван» толстяку Рокли подошли двое.
— Любезный хозяин, нам надо переброситься с вами парой слов, — обратился к нему один из них, и при взгляде на него Рокли прошиб холодный пот.
Почти все хозяева трактиров и постоялых дворов, из тех, кто вели свое дело достаточно долго, знали в лицо всю верхушку городского дна.
— Я постараюсь вам угодить, господин! — справившись с испугом, ответил он. — Какая во мне нужда у гильдии?
— У вас остановилась красивая молодая женщина ростом чуть ниже меня. Я не знаю, как она вам себя назвала и есть ли с ней спутники, но мне нужно ее увидеть.
— Есть такая, — кивнул хозяин. — Назвалась Галой Мерхольм. Молодая и красивая, как вы и говорили. Приехала по торговым делам из Барни. Спутников с ней не было, а сама сейчас в своем номере. Ее позвать?
— Нет, благодарю, мы сами. Какой номер? Пятый? Надеюсь, все то время, что мы будем беседовать, вы просидите на этом стуле, никуда не отлучаясь. Всего хорошего.
Они поднялись по лестнице и свернули к пятому номеру.
— Дверь закрыта изнутри, — шепнул тот, который был ниже ростом. — Используем служанку?
— Нет, поступим по-другому, — ответил высокий. — Приготовь ножи.
Он постучал в дверь и сказал:
— Открой, Эмма, это Альбер. Есть важный разговор.
— Заходите, — раздался женский голос из-за двери. — Но постарайтесь держать руки на виду и не делать резких движений.
Первым зашел низкий и сразу же отступил в сторону, давая проход высокому. Женщина стояла у окна и держала в руках взведенный арбалет.
— Привет, Эмма, — спокойно сказал высокий, словно не замечая направленного на него оружия. — Болт, конечно, отравлен?
— Что вам от меня нужно? — спросила женщина. — Говорите и проваливайте.
— Тебя послали за головой герцога, или заказали кого-то из его женщин?
— Вам-то какое дело?
— Это наш город, а за денежные заказы положено платить гильдии.
— Я заплачу, — согласилась женщина. — Только тогда, когда выполню работу. Это все?
— Теперь все! — сказал высокий, рывком опрокидываясь на пол вместе со стулом.
— Быстрая! — сказал он, поднимаясь на ноги и выдергивая из спинки стула застрявший в ней болт. — Гадюка и все замашки гадючьи. Не удивлюсь, если окажется, что она и между ногами спрятала отравленный шип.
— От одного ножа она смогла уйти! — удивленно сказал низкий, извлекая свои ножи из тела лежавшей женщины. — Заматываем ее в ковер.
— Погоди! — сказал высокий и, порывшись в дорожной сумке женщины, вытащил из нее два кошеля с золотом. — Ни к чему здесь такое оставлять.
— Завтра мы войдем в столицу, — сказал Мехал собранным в его шатре генералам. — Сколько солдат нам удалось вооружить?
— Из тех, кого вывели из Рошти, неплохо вооружили пять тысяч, — ответил генерал Торес. — Еще тысячу Аликсан не разоружал и две тысячи забрали из Борска. Так что всего имеем восемь тысяч готовых к бою солдат. Доспехи, правда, есть не у всех. Остальные шесть тысяч имеют разве что ножи.
— Вадель! — сказал Мехал. — Как только зайдем в столицу, берите любой отряд из тех, которые сидели в Борске, занимайте городской арсенал и постарайтесь вооружить как можно больше тех, кто не имеет нормального вооружения. Барнем, из уже вооруженных направите пару тысяч к моему дворцу, остальных разместите в казармах городского гарнизона.
— Туда все не войдут, — попробовал протестовать генерал.
— Ничего, потеснятся! Мы их туда ненадолго поместим. Мне нужно определиться с обстановкой, поговорить с герцогами и расплатиться с армией. К вечеру, я думаю, отправим всех в лагеря.
К столице подошли к обеду следующего дня. Охрана была предупреждена, поэтому при виде приближающегося войска не закрыла ворота. Их никто не встречал, кроме десятка всадников, одним из которых был сын короля, а вторым — новый начальник службы Преданных.
— Подожди, сын, — остановил подъехавшего юношу король. — Говорите, барон.
— Самого худшего не случилось, ваше величество, — сказал начальник службы Преданных барон Сэм Долин. — Но герцоги очень недовольны, да и многие другие тоже. Признаков заговора мы не обнаружили, но в ближайшее время поддержки у дворянства и купечества у вас не будет. Открыто, конечно, мало кто рискнет выступить, но скрытно…
— Я готовился к худшему, — сказал Мехал. — А недовольство, тем более скрытное, как-нибудь переживу. Как дела в семье, сын?
— Мама и сестра в порядке, отец, — ответил принц. — С нетерпением вас ждут. Приезжал гонец от герцога Ларенса. Он просил передать, что приедет к вам до вечера для разговора.
— Просил передать, что приедет, или просил об аудиенции?
