Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт
«Интересно! Это что — запись, или… братишки помогли? — заинтересованно произнёс Бенци, кинув беглый взор в сторону близнецов. Ноам, зардевшись, неопределённо мотнул головой в сторону принтера: оттуда медленно выползал лист бумаги, на котором мелькали строки. Бенци выхватил лист и вперился в него: «Что это?» — «А это… не знаю, как тебе объяснить… Мальчики балуются: придумали как бы музыкальный код, или, как они назвали — музыкод. Это так… вроде баловства. Мы с Максом решили попробовать его в комп ввести — и вот что получилось!» Гидон подскочил к компьютеру, вперился в экран, послушал, уставился на выползающий из принтера лист бумаги. На лице его застыло ошеломлённое выражение, помолчав, он медленно произнёс: «Да, ничего не скажешь!.. Называется — мальчишки балуются. Но если этим, так сказать, баловством заняться всерьёз, то может выйти кое-что стоящее и непредсказуемое! Это же преобразователь! Я даже не могу себе представить всех его возможностей!» — «Вот мы с Максом и…» — пробормотал Ноам, покраснев. Бенци тоже покраснел, сурово сдвинув брови, сверкнул на близнецов глазами, в которых отчётливо мерцала горделивая смешинка, а губы против воли всё шире расползались в улыбке. Тут уж близнецы густо покраснели и заулыбались, их сходство с отцом стало просто потрясающим.
«Адон Бенци…» — начал Ирми, но Бенци его перебил: «Я же просил в моём доме не обращаться ко мне официально! Долго не был у нас — вот и забыл!» — «Беседер, ладно, больше не буду… Я хотел сказать, что… э-э-э… сейчас у меня со временем… э-э-э… Но я как-нибудь заскочу специально — с мальчиками потолковать на тему их музыкодов. Макс и Ноам правы: это преобразователи, которые могут иметь для нас огромное значение. Как и угав…» — «Ну, ладно, Ирми, я не очень люблю, когда моих детей перехваливают! Лучше присоединяйся к ребятам, помоги. Кстати… когда твои родители приезжают?» — «Да уже скоро. Сестрёнка торопится сдать последние экзамены. Она хочет приехать в Арцену с дипломом врача-психолога!..» — «Поскорей бы! Много денег на международные переговоры уходит…» — пробормотал Максим еле слышно. Ренана уже не сводила глаз с Ирми, к тому же ей было очень интересно — что такое придумали её младшие братишки, что Ирми так загорелся их идеей. Она только бросила на них благодарный взгляд, улыбнулась и снова уставилась на Ирми.
Мужчины снова замолчали, и по клавиатуре забегали пальцы Ирми. Флейта словно бы начала медленно удаляться, а звук шофара (а может, угава) зазвучал мощнее и призывней, но и тревожней. «Так, мне кажется, будет эффектней, — тихо проговорил он. — Мальчики учли только небольшую часть параметров, но, в общем и целом — отличная идея…» — «А если попробовать ввести вот такой файл…» — теперь уже пальцы Гидона, склонившегося к Ирми, быстро забегали по клавишам. С несказанным удивлением все присутствующие услышали нежную свирель на фоне удивительно мощных гармоний угава близнецов. На непривычно серьёзном лице Ирми мелькнула знакомая всем озорная искорка. Он поднял брови, затем ласково и с уважением посмотрел на обоих близнецов, лица которых пылали то ли от смущения, то ли от гордости. Вдруг он виновато отвёл от них свой взгляд и словно ушёл в себя, пробурчав как бы сам себе: «У угава необычные возможности…мощная энергетика… а если ещё и усилить… Гиди, ты понял? — он обернулся к Гидону, пошептался с ним и пробормотал: — Требуется доработка… Только бы наши… э-э-э… оппоненты… не пронюхали…» Гидон с Бенци и Ноам с Максимом окружили Ирми, который ещё какое-то время молча продолжал манипулировать с клавиатурой и мышкой. Он сосредоточенно уставился в экран, ни на кого не глядя; пальцы его летали по клавиатуре, а из динамиков неслись то одни, то другие мелодии преимущественно духовых инструментов, плавно менялась громкость, менялись регистры. Всех позабавило ни на что не похожее звучание флейты в басах.
Напрасно Ренана кидала в сторону Ирми выжидающие взгляды, не получая даже намека на отклик.
«А теперь, простите, работай, — Ирми неожиданно взглянул на часы, сделал несколько суетливых движений, встал и смущённо заявил: — мне придётся покинуть вас. Я, похоже, увлёкся и теперь опаздываю…» Максим пристально посмотрел на приятеля и одними губами прошептал: «Что, опять Дарьюш? Значит, то, о чём я тебе говорил, тебя не убедило?» — в его тихом голосе звучал плохо замаскированный упрёк, очередная попытка отговорить друга. И тот, видимо, это понял: «Ага… то есть, нет… — Ирми густо покраснел, наконец-то, метнул стремительный взгляд в сторону Ренаны, увидел смешанный с отчаянием скрытый укор в её подозрительно заблестевших глазах, тут же виновато отвёл взгляд, опустил голову и устало, еле слышно прошелестел, словно продолжая старый спор: — Ну, Макс, сколько можно!
Кончай… А-а-а!.. Я же взрослый человек… знаю, что делаю…» — «Ладно… тебе виднее…» — угрюмо пробурчал Максим, покачав головой и продолжая с плохо скрываемым упрёком, смешанным с сожалением, посматривать на друга. Ирми снова смущённо оглядел всех присутствующих, бросил немного виноватый взгляд на Ренану, чуть помедлил и вдруг резко развернувшись, почти бегом бросился к двери, чуть слышно бросив слова прощания. — «Ирми, не забудь: в шабат ты у нас!» — окликнул его Ноам. — «Конечно, созвонимся… Buy…» — через плечо бросил Ирми. Максим покачал головой: «Опять ушёл… Э-э-хх…» — «А что? Что происходит с парнем?» — осведомился Бенци. — «Да ничего… Дело житейское. Не для печати…» — Максим коротко мотнул головой в сторону близнецов и Ренаны. — «Ладно… потом…» — согласился Ноам.
Никто не заметил, как пошло пятнами лицо Ренаны, когда она с горестным недоумением проводила взглядом широкую спину уходящего Ирми. Только Максим заметил слёзы, закипавшие в глазах девочки. Он почувствовал неловкость, отвернулся и уселся поближе к компьютеру. Вскоре остальные отошли, и он мог без помех уйти целиком в работу и на время забыть об Ирми, о Дарье, о Ренане… Он попросил близнецов не мешать ему, и они послушно направились к себе в комнату.
КризисВскоре после описанных событий здоровяк и спортсмен Ирми свалился с тяжёлым гриппом. Лёжа в жару, он слабым голосом попросил Максима подменить его на это время в «Самоваре». Так Максим снова появился там, куда, казалось бы, зарёкся приходить. Больше недели Максим убирал салон клуба вместо заболевшего друга.
Естественно, он был встречен шумной радостью всей компании. На отсутствие Ирми Дарья и женская часть группы весьма шумно отреагировали, но у него почему-то почти не спрашивали, удовлетворившись краткой информацией о болезни Ирми, зато громко обсуждая его отсутствие за спиной Максима. Впрочем, он был даже рад, что к нему не пристают. Он молча делал своё дело и тут же покидал «Самовар». На его счастье, за эти дни он ни разу не столкнулся в «Самоваре» с Пительманом.
