Ольга Табоякова - From Moscow to love
- Ого, как же это он? - восхитился, а может позавидовал историст Семен.
- Если это был Лазарь, - медленно начал размышлять лекарь Елисей, - то он мог. Он как-то мне рассказывал, что снится ему постоянно, как он работает слоном.
Можно было ожидать улыбок, но никто не подумал улыбнуться. Эти люди знали, что бывает и так.
- Так что у вас было после практики? - полюбопытствовал Вадим.
- А, конечно, ... - Елисей вернулся в реальность и принялся досказывать свою историю.
После практики у меня было первое самостоятельное дело. Город этот называется Нью-Йорк. Если бы вы слышали, каким очаровательным грудным голосом говорит она.
- Она? - влез неугомонный и бесцеремонный историст.
- Она, - подтвердил уже мечтательный Елисей.
Голос у города Нью-Йорка женский, да и натура кокетливая, капризная, но нежная. Так случилось, что поступил срочный вызов, и мне пришлось лететь. Уже при посадке я услышал, как она мне поет. Люди даже не представляют чего лишаются, когда не слышат песни города.
- Песни? А сны? - пробормотал Петр.
- Да, - услышал его Елисей.
Песни слышат немногие, а вот сны приходят к гораздо большему числу народа. Я с тех пор не воспринимаю музыку людей. Она для меня бедна. Я точно знаю, что это из-за вот этой песни.
- А еще города вам пели? - Семен желал все знать.
- Пели, - кивнул Елисей. - Не часто, но бывало.
- И как это? - Семен требовательно уставился на лекаря.
- А по-разному. Удивила меня Калькута. Можно было бы ожидать чего-то такого нежного, а прозвучал, то есть был пропет весьма тяжелый марш. А вот Москва ни разу не озвучивала себя. Рио - город снов, но вопреки моим же ожиданиям, песня была больше похожа на джазовую композицию. Еще мне запомнилась печальная песнь Парижа. Я бы сравнил это с органной композицией. Сладкий Берлин оказался ужасно легкомысленным. А вот народная, такая похожая на гитарные композиции, была у Вены.
- О! - Семен выразил общий интерес к полученным сведениям.
А вот город Москва задумался, не потешить ли лекаря своими частушками. Оценит ли Елисей это?
- И что было в Нью-Йорке? - Петр постарался вернуть разговор в прежнее русло рассказа лекаря.
В Нью-Йорке я с ног сбился, пытаясь понять, на что жалуется город. Я и так и эдак, но оказалось, что все проще и сложнее одновременно. Нью-Йорку очень хотелось первым полечиться у нового лекаря.
- Фрр, - тихонько хмыкнул Петр.
Мелькнули затаенные улыбки.
- И как вы выкрутились из ситуации? - Семен подал ожидаемую от него реплику.
- Это потребовало всей моей сообразительности, - рассмеялся лекарь.
Я понял, что лечить надо по-особенному. Двое суток я маялся и составлял опросники, а потом занялся городом. Примерно столько же времени, я с Нью-Йорком разговаривал. Мы переговорили о разных вещах и событиях. А потом я поставил диагноз: затяжное иннагуляционное состояние.
- Какое? - переспросил историст.
- Не вдавайтесь в такие интимные подробности, - посоветовал хитроумный Шансовик. - Это видимо и была особенность диагноза?
- Да, - лекарь решил, что Шансовик не такой уж и псих белокочанный. Понимает, когда надо.
- И что было дальше? - Семен предпочел не заметить колкости Шансовика.
- Стал лечить, - развел руками Елисей.
- Как? - Историст прямо-таки страдал манией детализации.
"Как счет от телефонной компании", - досадливо подумал "Прошлогодний человек".
Сначала я прописал городу большие перемены. Надо заметить, что я нахожусь в постоянном контакте с власть держащими, когда врачую тот или иной город. Вот и мэр Нью-Йорка принял мои указания. Уф, законов они напринимались до одури. А еще закрыли две стройки. Одновременно занялись переустройством центрального парка, да еще и ввели новую моду. Жителям задвинули идею, что срочно необходимо восстанавливаться от стрессов. И предложили новый научный способ. Каждый житель должен что-нибудь выращивать. Многие, конечно, поняли это несколько своеобразно, отчего-то увеличилось производство наркосодержащих растений, но добрые американские старушки кинулись на морковку. Городу нравилось становится оранжевым.
- Видать в Украине вы переборщили, - забурчал Семен.
Лекарь предпочел проигнорировать это гадкое и порочащее его профессионализм предположение.
- Я думаю, что это было забавно? - Петр понимающе покивал головой. - А вот было ли лечение, которое вам показалось ужасным?
- Было, - лицевые мускулы напряглись, и гостям вечера не очень понравилось искаженное болью и ненавистью лицо лекаря.
- Расскажите, - мягко, но настойчиво попросил Петр.
- Да, - присоединился к его просьбе фотограф.
- Пожалуйста, - поддержал их Никита.
- Хорошо, - Елисея было уже не узнать. Голос потух, в глазах печаль. Он уже забыл, что не стоит расстраивать Москву такими печальными рассказами. Елисей будто бы вернулся на несколько лет в прошлое.
Я расскажу не о том, что делал сам, а как я с этим столкнулся. У меня подобного не было, но это не значит, что я не понимаю или не чувствую. Это был один восточный город. Там живут азиаты, я в этом смысле, что восточный. Случилось так, что в город завезли жуткую вещь. Я не знаю, как это научно называется. Но по сути это было пожирание в живую людей. Грызла их какая-то злобная тварь из другого мира. Говорят, что плохо сработали какие-то там мировые таможенники. Но я точно не знаю, не интересовался. И вот, сначала эту тварь убить пытались, но она в нашем мире становилась все больше и больше. Это похоже на самые страшные кошмары человечества, когда вирусы или инопланетные твари пожирают наши души и тела. Так вот, такая непереносимая вещь случилась. В один из городов по недосмотру попала эта тварь. Она принялась там куролесить. Я знаю, что в попытках ее уничтожить погибли герои и просто люди. Тогда кто-то испугался, уже по-настоящему испугался и призвал лекаря. Ему не сказали, что город болен вот этим, а послали в самое пекло. Лекарь обладал некоторыми способностями, главной из которых была святая вера в высшие хранящие его силы. Выбрался он оттуда постаревший лет на двадцать, и отказался говорить с теми, кто его так подставил. Подозреваю, что эта жестокость дала ему силы для такого нечеловеческого решения. Не знаю, как он убеждал и кого, но на город сбросили атомную бомбу.
- О! - Семен аж прикусил себе язык.
- Да.
В этом увесистом "да" звучала страшная боль.
Я потом там был. Часть людей удалось спасти, но в нашем мире они жить больше не могли. Мне говорили, что их вывезли куда-то. Это все, что смогли для них сделать. Но часть людей погибла.
Я когда туда приехал, то был в подлинном ужасе. Дело в том, что город этот еще не мертв, но и не жив. Он медленно разлагается, все еще оставаясь в сознании. Иногда даже шутит.
