Сергей Нокс - Обреченные души (СИ)
- Никогда! – сквозь зубы, с рьяной ненавистью протянул Даридий, сжимая кулаки. По всему его телу начинали просвечиваться тлеющие огненные руны и раскаленные жилы.
- Не думай даже вырваться, это не просто цепи – это темница для твоей потерянной души, - надменно усмехнулся Некромант и серповидным литым кинжалом рассёк своему пленнику грудь и подставил к хлещущей кровью ране серебряную чашу с блистающими сапфирами. Вскоре ледяное голубое сияние сменилось ярко-кровавым, кристаллы приобрели алый свет. Ликтэрий довольно заулыбался, перерезал себе вену и смешал два вида крови в чаше, затем, осушив её на половину, он слил оставшуюся кровь в тёмно-фиолетовую колбу, спрятав её за пазуху.
- Пусть моя душа потеряна, но твоя проклята! – заявил с отвращением Охотник, преисполняясь ненавистью.
- Ха-ха, да уж лучше анафему на сердце носить, чем быть отвергнутым всеми и быть никому не нужным, вечно блуждая в тумане обмана, слепо веря предназначению, которого даже не существует! - напыщенно рассмеялся Ликтэрий.
- Ты прав, я одинок, но у меня есть несокрушимая вера, и я буду следовать этой вере, потому что она придаёт мне силы! – ответил Даридий, ощущая, как внутри его сердца воцаряется жар, а раны начинают срастаться, изгоняя немощь из тела.
- Глупец! – вновь засмеялся с презрением Некромант, - посмотри на себя? Кем ты считаешь себя и кто ты на самом деле? Человек? Демон?! Ха, люди страшатся тебя, как необузданных штормовых волн и от этого питают не то зависть, не то презрение, потому что ты совершенно другой. А я, напротив, благодетель… Я спасал людей от чумы, мора и иных болезней, а что ты сделал для них?
- Я рубил головы таким же умалишённым и самодовольным, как ты, наполняя своё сердце ещё большим могуществом! – возразил Даридий, черпая силу из своей пробуждённой потаённой природы.
- Затянулся что-то наш разговор, не пора ли тебе издохнуть, Дэрд? – рассмеялся высокомерно Ликтэрий, пристально смотря в полыхающие безудержным золотисто-рыжим пламенем очи своего пленника. Затем Некромант направил литой кол посоха, источавший языки фиолетового огня, на сердце Охотника. Но неожиданно Даридий с дребезгом разорвал треклятые звенья цепей в клочья и раскалёнными ладонями сжал смертоносное остриё.
- Что? Как ты…? – занервничал от удивления Ликтэрий.
Дэрд зловеще улыбнулся и сжал чёрный кол с такой силой, что тот разлетелся на мелкие стеклянные осколки. В следующий момент, Охотник, вырвав у себя из-под рёбер кинжалы, стремительно приблизился к Ликтэрию и нанёс ему пару глубоких ран на теле.
- Дьявол бы тебя побрал! – огрызнулся разозлено Некромант.
- Я и есть дьявол! – грозно произнёс Даридий. За словами последовал демонический хрипловато-басовитый душераздирающий смех. Под ногами Охотника сгорала трава, листья близстоящих деревьев и кустарников обращались в пепел, даже земля сразу высыхала и трескалась. Кожа чернела и становилась крепче гранита, блистая раскаленными жилами.
- Всё равно тебе меня не одолеть, Дэрд Альдиэро! – заявил Ликтэрий, высвобождая из рук сотни переплетающихся между собой ядовитых лоз.
Даридий насмешливо прорычал и, не теряя времени даром, тяжёлыми исполинскими шагами стремительно подступил к врагу и смертоносной хваткой сжал шею Некроманта, вонзая горячие когти в холодную зыбкую плоть.
- Посмотри мне в глаза, - свирепо прорычал демон, при дыхании изрыгнув раскаленные искры в лицо Ликтэрию, который тут же пронзительно закричал. В этот момент чёрные лозы опутывали демоническое раскаленное тело, то и дело, высыхая и рассыпаясь в пыль.
- Хороший спектакль, - вдруг усмехнулся коварно Некромант, уставившись обугленным лицом на своего врага. После издевательской улыбки, последние мускулы на черепе превратились в густую вязкую жижу, стекавшую со всего тела к ногам Даридия. Колдун щёлкнул пальцами и со спины в сердце демона вонзился литой чёрно-фиолетовый кол. Вмиг его концы расплавились, и из груди остался торчать изливавший языки тьмы штырь. Тело Даридия становилось постепенно вновь человеческим, приобретая бледно-синие цвета. Слитый из переплетавшихся меж собой чёрно-фиолетовых мускулов, Ликтэрий рассмеялся глухим противным хрипящим голосом. Постояв ещё немного у холодеющей плоти своего врага, Некромант спокойно направился к мёртвой девочке. Но внезапно Даридий, вскочил с земли и, вынув из-за пояса зачарованную чёрную ивовую стрелу, вонзил навылет заклятому врагу в горло. Ликтэрий закашлялся и захрипел, захлёбываясь кровью. Стрела загорелась ярким алым светом и начала невыносимо жечь рану. Некромант пытался вытащить её, но всякий раз, как он прикасался к стреле, та мгновенно начинала разъедать литые мускулы, которые черствели и осыпались, как песок. От разлагающегося тела во все стороны расползались фиолетовые языки пламени. Внезапно огромное плотное смоляно-чёрное облако вырвалось из груди Некроманта, подняв «Душегуб» в воздух. Прежде чем взвиться изящным узорчатым змеем над лесом, оно приобрело черты лица и, раскрыв зубастую пасть, прошло насквозь через напряжённое жилистое тело Даридия, пронзив его грудь мечом. Объятый чёрно-фиолетовым огнем, Охотник, тяжело дыша, упал на колени, В скором времени, Борец со злом, парализованный могущественной чёрной магией, обессилено рухнул на обожженную землю и измождённо закрыл глаза.
Часть II
Глава 7
Ранним утром из Морнингфроста выехала повозка, охраняемая десятью конными всадниками, облачёнными в кожаные доспехи с металлическими чешуями и шерстяные плащи. Воины были вооружены длинными мечами и алебардами. Король Форас Фрост, пребывая в глубоких раздумьях, с хмурым лицом сидел в повозке и курил трубку, не выпуская из рук меч покойного отца. Сопровождавший его рыцарь сэр Эрабор – зрелый мужчина с щетиной на увенчанном шрамами лице и вьющимися до груди светло-русыми волосами - точил меч. Оба сидели одетые в шерстяные плащи с воротом из медвежьего меха. Под серым невзрачным кафтаном Форас надёжно спрятал прочную кольчугу. Грудь Эрабора прикрывал нагрудник из дублёной кожи, руки – латные перчатки, ноги - стальные наколенники. Из-под нагрудника, до локтей, одетая поверх льняной чёрной рубахи, выглядывала плотная кольчуга. Кожаные сапоги обвивали железные кольца. Рыцарь угрюмо взирал на бедные приземистые крестьянские домики, на беззаботно спящих в грязи поросят, исхудалых голодных собак, шнырявших по дороге.
Солнце не успело ещё выплыть из-за сиренево-алого небосклона, как тут же утонуло в густых дымчато-белых облаках. В воздухе тянуло холодом и сыростью. Мимо проносились то вымокшие холмистые пустынные равнины, то чёрные изрезанные валуны, то крутые и обрывистые склоны утёсов и скал, то мрачные хвойные леса.
