Макс Кравчик - Беглец между мирами (СИ)
— … он еще слишком слаб, нельзя его сейчас на совет вести. — Грозно прошипела Кайра.
— … старейшин это не волнует, если он тот, за кого себя выдает, то нам необходимо с ним поговорить и узнать, что ему известно. — Ответил ей мужчина с белым лицом и челюстью-капканом. Остальные мужчины с такой же бледной кожей, стояли молча, не привлекая внимания.
— Но он даже не разговаривает! — Воскликнула старушка.
— Ты прекрасно знаешь, что ему и не обязательно что-то нам говорить. Все, что нужно мы уже и так знаем, но его воспоминания сейчас такие сумбурные и перемешанные, что мы не можем понять, что правдиво, а что нет. Завтра к полудню мы хотим видеть его в шатре Наймар (Старейшин) и это не обсуждается.
— Хорошо! — Сдалась, наконец, Кайра. — Я приведу его в порядок, до завтрашнего полудня.
* * *После ухода делегации мужчин, Кайра принялась за работу еще усерднее. Она поила Вячеслава отварами и давала ему лекарства. После чего он почувствовал себе немного легче и вновь забылся, на этот раз, очень крепким сном.
На следующий день Слава проснулся отдохнувшим и чувствовал себя гораздо лучше. Лихорадка прошла, а тело почти перестало болеть. Голова уже не болела и не пыталась завалиться на бок, каждый раз, когда он ее поворачивал в стороны. В палатке никого не было и, будучи в ясном сознании, он хорошенько осмотрелся. В помещении везде были развешаны травы и высушенные тушки каких-то мелких зверьков. Куча разной посуды была расставлена, где только было можно. Посуда была из глины, но встречалась и медная или же, бронзовая тара. Посреди палатки, где стоял раньше котел в глиняной оправе, теперь располагался железный чан с водой и рисунками, оттиснутыми на его шероховатой поверхности. Под чаном был разведен слабый костерок, который постепенно нагревал воду в сосуде. Он встал и осмотрел свое тело. Он был раздет, а из одежды на нем оставалось лишь его нижнее белье. Кожа была покрыта слоем грязи, а паутина мелких порезов и уже зарубцованных шрамов, покрывала почти все его тело. В углу шатра он увидел рукомойник, с подставленной под него миской. Сверху висело зеркало из идеально отполированного железа. Он посмотрел в него и не узнал себя. Серое, высохшее лицо, отразившееся в нем, не было похоже на его собственное лицо. Впалые щеки и глаза, грязная кожа, сбившиеся в грязные колтуны, коричневые от грязи волосы, сосульками спадавшие на его лоб и уши. А глаза, походившие раньше на глубокие озера, в которых отражалось чистое синее небо, потускнели и потеряли свой блеск.
Откидная дверь палатки зашуршала, и Слава обернулся на этот звук. К себе в жилище зашла Кайра. Она стояла в проходе и глядя на него, слегка улыбаясь. То, что он смог подняться с постели, явно ее радовало и она, хлопнув в ладоши, заговорила:
— Ты уже встал? Как хорошо! Как ты себя чувствуешь? — Она потирала руки и чуть согнувшись, заглядывала ему в лицо. Он попытался ей ответить, но из его рта не вылетело, ни единого слова, лишь сиплые свисты и хрипы. — Ладно, ладно! Не надо ничего говорить. Я подумала: может твое горло тоже исцелилось, но вижу, что нет. Меня зовут Кайра, если ты не запомнил. — Слава улыбнулся уголками рта, но его улыбка была больше похожа на оскал дикого зверя, из-за впавших щек и утончившихся губ. Этим жестом он хотел показать ей, что ему лучше и что он ей благодарен. Вышло у него не очень, но знахарку это похоже уже не волновало. Она принялась готовить какое-то снадобье, и когда закончила, протянула кружку своему пациенту:
— Пей! Не бойся! Это поможет. — Она улыбнулась, обнажив нижний ряд зубов, которые неровными пеньками торчали в темно красной десне и добавила: — Как выпьешь, полезай в чан и хорошо вымойся, а то от тебя разит, как от старого Руйта (снежная кошка размером с медведя и головой гиппопотама), который тебя чуть не слопал. Чистую одежду я оставлю на пне, рядом с лежаком. — Она положила сверток, чистого тряпья и, потирая руки, и со стреляющими взглядами в сторону Славы, вышла из шатра.
Славик вымылся, наслаждаясь горячей водой, размышляя над тем, как мало ему оказалось надо, для полного счастья. Горячая, чистейшая вода, чистая одежда и ко всему было бы хорошо еще что-нибудь поесть. Но и без этого он был благодарен судьбе, за возможность отдохнуть в безопасности и в окружении добрых людей. Хотя на счет последнего, он решил не торопиться с выводами. Он хорошо знал, что те, кто тебе помогают, не всегда делают это с добрыми намереньями. Иногда за маской бескорыстия прячутся: холодный расчет и личная выгода.
Когда с обрядом очищения тела было покончено, он оделся в новую одежду, которая на практике оказалась не совсем традиционной в его понимании. Его одеяния состояли из серых плотных, многослойных штанов, сделанные из шерсти и мешковины. На ощупь они показались ему очень добротными и надежными. На тело ему досталась белая, тонкая рубаха с длинными рукавами, поверх которой он одел, черный жилет с горлом (узкий как корсет) и в завершении наряда, темно-синий халат без рукавов, какие он видел у охотников. Такой же халат без боковых подолов с широким поясом, который, почему то зашнуровывался сзади. Спереди пояс был гораздо шире, как страховочные пояса тяжело отлетов и украшала его в центре широкой части, металлическая бляха с выпуклой головой волка, с пастью в оскале.
Одевшись и посмотрев в зеркало, Славик покинул шатер. Он ахнул. Шатер располагался не на открытом пространстве, как вначале подумал он, а в глубине самого ледника. Над его головой нависали тонны сине-голубого льда, огромные сосульки, которые по размерам напоминали сталактиты и просто пласты кристально чистого льда. Потолок был полупрозрачным, через лед которого можно было видеть на полметра внутрь него. Пещера была огромна, солнечный свет сюда попадал, путем преломления его лучей через систему зеркал, как в древнем Египте, но таким образом освещалось пространство вблизи входа в поселение. Глубь поселения освещалась факелами, торчащими из стен или находившимися на специальных столбах, типа фонарных, но ровных и низких, в несколько футов высотой. Часть поселения находилась на открытой местности, и как уже он сам догадался, там располагались палатки и шатры ремесленников, которые там только работали, а жили все в самом леднике.
Когда он вышел, его заметила Кайра, которая перебирала травки, на дне глубокой ступки.
— Надо же! А ты не так дурен собой, если тебя привести в надлежащий вид. — Она хихикнула и, потирая руки, поспешила к нему. Схватив своей холодной, высохшей рукой его за подбородок сжала его щеки. Слава дернулся, но она врезала ему затрещину и сказала, что она только его осмотрит. Затем она довольно крякнула и сказала: — Иди за мной! Тебя уже ждут!
