Роберт Хайнлайн - Иов, или Осмеяние справедливости
— Да, моя возлюбленная, да!
Несмотря на наше решение, мы говорили очень мало. Мне было достаточно касаться ее руки, ей, как оказалось, тоже.
Спустя долгое время — часа три, по моим расчетам — я почувствовал, что Маргрета вздрогнула.
— Что случилось?
— Алек! Посмотри туда!
Она показала пальцем. Я взглянул.
Я чуть не разинул рот, но сдержался: высоко над нами летело нечто в форме креста, чем-то похожее на планирующую птицу, только гораздо крупнее и явно искусственного происхождения. Летательная машина…
Я-то знал, что летательных машин быть не может. В техническом училище я проходил знаменитое математическое доказательство профессора Саймона Ньюкома, что попытки профессора Лэнгли и других построить аэроплан, который сможет нести человека, обречены на неудачу и беспочвенны. Ведь согласно теории масштабов, машина столь крупная, чтобы поднять человека, должна еще нести и мотор, достаточно мощный, чтобы оторвать ее от Земли, а уж о пассажире и говорить нечего.
Это было последнее слово науки, разоблачившее явную глупость и полностью прекратившее попытки тратить общественные средства на подобные эфемерные идеи. Деньги, ассигнованные на научные и опытные разработки, пошли на воздухоплавание, то есть куда следовало, что дало великолепный результат.
Однако за последние несколько дней я приобрел иную точку зрения на «невозможное». И когда невероятная летающая машина появилась в небе, я как-то не слишком удивился.
По-моему, Маргрета смогла перевести дух, только когда машина пролетела над нами и устремилась к горизонту. Я тоже не отрывал от нее глаз, но все же заставил себя дышать более спокойно. Она была прекрасна — серебристая, стремительная и изящная. Я не мог определить ее величину, но, если черные точки на ней — окна, она должна быть огромной.
Я не понимал, как она движется.
— Алек, это воздушный корабль?
— Нет. Во всяком случае, это не то, что я имел в виду, говоря о воздушных кораблях. Я назвал бы это летательной машиной. Могу сказать только одно: таких я никогда не видел. Но знаешь, я должен сообщить тебе одну вещь, очень, очень важную.
— Да?
— Мы не умрем… И теперь я знаю, почему был потоплен корабль.
— Почему, Алек?
— Чтобы помешать мне сверить отпечатки пальцев.
9
Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть;
жаждал, и вы напоили Меня;
был странником, и вы приняли Меня.
Евангелие от Матфея 25, 35— Или, говоря точнее, айсберг оказался на том месте и столкнулся с кораблем для того, чтобы не дать мне сверить свой отпечаток пальца с отпечатком на водительском удостоверении Грэхема. Судно, скорее всего, не затонуло: видимо, не было запланировано.
Маргрета ничего не ответила.
Поэтому я мягко сказал:
— Давай, дорогая, говори что хочешь. Облегчи душу, я не возражаю. Ну, я — псих! Параноик.
— Алек, я этого не говорила. И не думала, и не собираюсь говорить.
— Да, не говорила. Но на сей раз то, что со мной произошло, не может быть объяснено «потерей памяти». Разумеется, если мы с тобой видели одно и то же. Что видела ты?
— Что-то непонятное в небе. И не только видела, но и слышала. Ты сказал мне, что это летательный аппарат.
— Ну-у, я только предполагаю, что он так называется, но ты, если хочешь, можешь называть его хоть э-э-э… драндулетом, мне все едино. Нечто новое и незнакомое. Так каков же этот драндулет? Опиши его.
— Что-то летевшее по небу. Оно прилетело вон оттуда, потом пролетело почти над нами и исчезло вон там. (Она показала, как я считал, в северном направлении.) По форме оно напоминало крест, распятие. Поперечина креста имела выступы, по-моему, их было четыре. Спереди что-то вроде глаз, как у кита, а на заднем конце нечто напоминающее китовый хвост. Кит с крыльями — вот на что это было похоже больше всего, Алек, — кит, летящий по небу.
— Ты подумала, что он живой?
— Хм… не знаю. Нет, не думаю. Впрочем, не знаю, что и думать.
— Я не считаю, что он живой — мне кажется, что это машина. Летательная машина. Лодка с крыльями. Но что бы там ни было, машина или летающий кит, видела ли ты когда-нибудь хоть что-то похожее?
— Алек, эта штука такая странная, что мне даже не верится, будто она существует в действительности.
— Понимаю. Но ты увидела ее первой и указала мне на нее, значит, не я хитростью заставил тебя думать, что ты ее видишь.
— Но ты же никогда бы этого не сделал!
— Нет, не сделал бы. Но я, любимая, все же рад, что ты первой увидела ее. Значит, она реально существует, а не является порождением кошмара, зародившегося в моем горячечном уме. Однако этот аппарат явился не из того мира, к которому ты привыкла. И могу тебя заверить, что он не имеет отношения и к воздушным кораблям, о которых я рассказывал. Этот аппарат не из того мира, где вырос я. Значит, мы находимся в каком-то третьем мире. — Я тяжело вздохнул. — В первый раз, чтобы доказать мне, что я очутился в чужом мире, потребовался лайнер водоизмещением в двадцать тысяч тонн. На сей же раз — зрелища чего-то, что просто не может существовать в моем мире, оказалось достаточно, чтобы я понял — они снова принялись за свое. Они поменяли миры в тот момент, когда заставили меня потерять сознание. Во всяком случае я полагаю, что именно тогда. Мне кажется, это было сделано, чтобы помешать сверить отпечатки пальцев. Паранойя! Навязчивая идея, будто Вселенная вступила в заговор против меня. Только это не галлюцинация. — Я внимательно следил за выражением глаз Маргреты. — Что ты скажешь?
— Алек… А не могло случиться, что нам обоим просто привиделась эта штука? Может, у нас лихорадка? Нам обоим крепко досталось: ты ударился головой, возможно, и меня обо что-то стукнуло, когда корабль налетел на айсберг.
— Маргрета… но и в таком случае нас не могли посетить одни и те же галлюцинации. Если бы ты проснулась и обнаружила, что меня нет, ответ для тебя был бы найден. Но я не исчез — вот он я. Кроме того, тебе все равно потребовалось бы найти объяснение появления айсберга в южных широтах. Нет уж! Паранойя — куда более подходящее объяснение! Причем заговор направлен именно против меня — ты просто имела несчастье случайно вляпаться в эту историю. О чем я очень сожалею. (На самом деле я нисколько не сожалел. Плот посреди океана — не место для одного, а вместе с Маргретой — это почти что рай.)
— И все же я думаю, что нам приснился один и тот же сон… АЛЕК, ОНА СНОВА ПОЯВИЛАСЬ!!! — И Маргрета вытянула руку вперед.
Сначала я ничего не увидел. Но вот она появилась — крохотная точка, постепенно обретающая форму креста, то есть та самая штука, которую я назвал летательной машиной. Я наблюдал, как она растет.
