Джонко Он - Диверсанты
– Местные мужики, такие же лентяи, как и наши: вместо того, чтобы учиться понимать любимую женщину с полуслова, они используют какое-то устройство. Грош цена такому пониманию… – эти слова произнесла Вэй Лин, приподнимаясь на своем ложе.
– Вэй Лин! – обрадовался Джексон, – ты выздоровела? Ты слышала все, что мы говорили?
– Конечно! И даже все видела. Только я ничего не могла сказать, я даже дышать не могла. Жуткое ощущение: воздуха не хватает, а вздохнуть не можешь. Ты не представляешь, какое было облегчение, когда мне стали делать искусственное дыхание! Да что там, я даже думала ужасно медленно и тяжело, словно сонная черепаха в маразме.
– Четвертого медальона у меня нет, – развел руками Стит, – придется вам пересказывать, что говорит ваша спутница.
– Кажется, она окончательно пришла в себя, потому, что шутит и делится впечатлениями. И она очень благодарна Ургору за первую помощь.
Джексону показалось, что молчаливый верзила слегка покраснел.
– Скажи им, что мы торговцы, и готовы заплатить за лечение, если поймем, какие товары пользуются спросом в их стране, – подсказала Вэй Лин.
Лекарь заявил, что за услуги ему ничего платить не надо. Вэй Лин вдвойне зауважала местных целителей, когда узнала, что по их традициям нельзя брать деньги с человека, которого спасаешь от верной смерти. Дескать, жизнь за деньги покупать – кощунство.
Джексон заметил, что в любом случае он интересуется торговлей, что, если это не запрещено, он хотел бы купить партию медальонов-переводчиков.
– О, это как раз по моей части, – оживился Стит.
Оказалось, что он местный торговец. Стит буквально забросал землянина информацией. Да и у Джексона обнаружилась, так сказать, коммерческая жилка. Обсуждение затянулось. Лекарь заскучал и засобирался домой.
Скучно стало не только лекарю. Верзила заявил, что ему завтра рано вставать, идти в кузницу, и отправился спать. Вэй Лин не заметила, как задремала на той же каменной кровати, где ее лечили. Джексон и торговец обсуждали бизнес несколько часов до самого рассвета и остались весьма довольны друг другом. Землянин получил подробный список товаров, услуг и цены на них в ближайших городах и в Столице, сведения о торговых законах и традициях. Стит в свою очередь, уже предвкушал неплохую выгоду. Оказалось, что планета довольно бедна цветными металлами, причем все они ценились весьма высоко. Джексон посулил ему хороший запас меди.
С рассветом землянин разбудил напарницу, и они отправились обратно, по дороге на восток.
Экспедиция
Свет пробивался сквозь тонкие муаровые занавески в комнату лазарета. Сплошь разрисованные стены изображали леса, поля и города. Роспись изобиловала мелкими деталями и даже ребусами. Предполагалось, что созерцание и разгадывание картин развеет скуку больных. На кровати, глядя в потолок, лежал иерарх Икен.
В дверь постучали. Вошла Алия.
– Рад тебя видеть в добром здравии, девочка.
– Да уж. Джерр меня разве что грудками урчаток не кормил. Насмешничать перестал, я даже стала подозревать, что ему что-то от меня нужно…
– Хе-хе… ну что может быть нужно молодому парню от красивой девушки? Тоже мне, тайное знание…
– О! А вы, я смотрю, насмешничать не перестали, иерарх, значит, идете на поправку, верно?
– Со мной все будет в порядке, только не так быстро… у меня же нет пылкого возлюбленного лекаря, – шучу, шучу, не сердись, просто я старше и мне больше досталось. Ты кому-нибудь рассказала, что произошло?
– Только то, что случились неприятности, а обо всем остальном пусть узнают у вас. Иерарх Пур задолбал меня расспросами…
– Так я и знал!
– Но я уперлась копытом.
– И почему же ты ему не рассказала больше?
– Только не иронизируйте, хорошо? Это все женская интуиция.
– Ах! Опять эта жен… хм, ладно, не буду иронизировать. На этот раз она тебя не подвела. А что говорят? Что нового?
– Если вы о той твари, то она больше не прилетала. В Совете Цитадели обычные склоки…
– Договаривай.
– Лучше потом, когда вы выздоровеете.
– Так! Я, конечно, еще не могу летать и воевать, но уши и глаза у меня уже в порядке! Даже не видя твоей ауры, я понимаю, что ты что-то скрываешь. Говори!
– Я не знаю…
– Что-то случилось? Опять Пур задумал какую-то гадость?
– Не совсем… может, лучше все-таки потом? – в голосе Алии появились необычно жалобные интонации.
– Если ты сомневаешься, значит дело важное. Ты вообразила себе, что должна меня жалеть? С головой у меня все в порядке! Не помру, выкладывай.
– Ну… знаете… когда мы улетели, тут случилось несчастье, – и Алия подробно рассказала о том, что произошло.
– Значит, по городу ходят слухи, что это я во всем виноват?
– Да. Они не хотели говорить, но сведения как-то просочились. В городе поднялся невообразимый шум. Арх решил сделать из вас козла отпущения.
Старик задумался. Глаза его стали отрешенно стеклянно застывшими. Наконец, он произнес:
– Когда мне было пять, я думал, что отец никогда не ошибается. Когда мне было десять, я думал, что он ошибается очень редко. Когда мне было пятнадцать, я думал, что взрослые вообще ничего не понимают. Потом мне исполнилось двадцать, и мне казалось, что уже я не ошибаюсь почти никогда. В тридцать я стал сомневаться в этом. В сорок я стал презирать двадцатилетних, которые не видели своих ошибок. Потом меня это стало забавлять. Позднее я их жалел. В какой-то момент я смирился с тем, что все время от времени делают ошибки, очень часто их не замечают и не признают. В конце концов… я даже привык к тому, что из-за моих ошибок погибают люди. Скажи, Алия, может быть, человек не должен жить так долго, иначе он превратится в черствое бревно? Конечно, я могу привести оправдания для себя… быть может, даже разумные…
– Если уж на то пошло, то ваш купол только отразил на город заклинания ужаса, а разве не виноваты те, кто их послал, вопреки приказу? А те, кто испортил ваш купол своими? Без тех и других ничего бы не случилось!
– Вот видишь: то, о чем я и говорил – разумные оправдания. А люди погибли. Но я не чувствую раскаяния. Я привык. Представляешь? Это странно, но это так. Может быть, я с возрастом схожу с ума или деградирую? Это дико, но я привык! Не знаю… может быть, когда-нибудь, я привыкну к тому, что привык…
Иерарх снова замолк, задумавшись о чем-то. Алия не знала, что тут сказать. Она не представляла себе, какими словами надо успокаивать старца. И надо ли. Молчание иерарха слишком тяготило, и она ляпнула первое, что пришло в голову:
– Может быть я еще в каком-то неправильном возрасте, но когда меня начинают мучить мысли о том, плохая я или хорошая, я что-нибудь взрываю или поджигаю, и мне сразу становится легче. Давайте пойдем и разберемся с джаа, или что это за тварь, раз уж все началось из-за нее. Мы должны взять реванш!
