Кристофер Сташеф - Зачарованный книжник
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Корделия ответила не сразу: ей была невыносима мысль, что ее младший брат будет переделывать себя во имя капризов этой хищницы.
— Но это опасно, Грегори, — сказала она. — В принципе не правильно, чтобы человек менял свою личность в угоду кому-нибудь другому. Не правильно и невозможно! Ведь ты — это ты! Как бы ты ни пытался скрыть это, представить себя кем-то другим — все рано или поздно откроется. Невозможно вечно притворяться!
— Это правда, — примирительно ответил Грегори. — Но ведь речь идет не об изменении моей сущности. Я всего лишь хочу выяснить, какие именно качества ей важны в мужчине и есть ли таковые во мне?
— Надеюсь, ты не собираешься становиться рабом ее желаний? Тем человеком, который является по первому зову и готов в лепешку расшибиться, чтоб выполнить малейшие капризы своей госпожи. Поверь, ни одной женщине не нужен мужчина, способный так унижаться!
— Видишь, сестренка, вот и первое соображение по поводу того, что женщины не переносят в мужчинах. — Грегори, казалось, ничуть не обиделся. — Что-то я еще узнаю от тебя, а остальное смогу почерпнуть, покопавшись в ее воспоминаниях. Это всего лишь вопрос техники: надо выяснить, как требуется разговаривать, как ухаживать за женщиной. Но для меня — очень важный вопрос, ведь я совершенно несведущ в науке любви!
— Тебе кажется, что дело только в навыках, как на уроках сольфеджио? — спросила Корделия. — Но это, увы, не так. Понимаешь, Грегори, недостаточно вести себя тем или иным образом. Существует нечто большее!
Тут ведь как — ты либо являешься идеалом для человека, либо нет. Третьего не дано!
— Ты права: я это я, пытаться быть кем-то еще — значит, обрекать себя на пожизненную ложь, — согласился юноша. — Но можно хотя бы выяснить, каким бы я мог еще быть и как проявить в себе эти новые качества. Что в этом плохого, сестренка? И, в конце концов, если я ей не подойду, можно будет вернуться к нашей первоначальной идее с искусственной конструкцией, в данном случае — ее идеальным мужчиной.
Корделия хотела возразить, что все идеальные мужчины — не более чем искусственные конструкции, но решила отложить это замечание. Ее брату сейчас нужно было совсем другое. Грегори выглядел совершенно несчастным. Не в силах выносить его умоляющий взгляд, Корделия неожиданно для себя произнесла:
— Ну давай посмотрим, каков ее идеал. Может, ты почти соответствуешь ему.
— Едва ли, — на губах юноши появилась сардоническая улыбка. — Боюсь, мне далеко до непобедимого воина.
— Может быть, ей этого и не надо, — пожала плечами Корделия. — Кто знает? Возможно, наша подопечная в душе — робкое, застенчивое создание, лишь тираническим воспитанием превращенная в грозное оружие.
Девушка отступила на несколько шагов и критически оглядела брата.
— И вот что я тебе скажу, братишка! Если ты хочешь стать идеалом для какой-нибудь женщины, тебе не мешало бы нарастить хоть немного мяса на костях.
Потому что большинство дам все же предпочитают мускулистых мужчин.
Челюсть Грегори затвердела.
— Если она захочет, я сделаю это!
— Тогда тебе лучше поторопиться. И учти, это может оказаться очень болезненным — накачать мускулы в несколько дней. Какую бы ты магию при этом ни использовал!
— Я вынесу, — заверил Грегори. — А кто знает, как это делается?
— И кто поможет излечить сознание нашей девушки? — задала встречный вопрос Корделия.
— Мама, — ответил Грегори.
Согласитесь, очень удобно иметь родней самую мудрую в стране ведьму. Юноша прикрыл на секунду глаза, сосредоточившись на мысленном призыве, и был поражен, почувствовав в материнском ответе огромное, просто ошеломляющее облегчение.
Такое же потрясение ждало и его сестру. Какое-то время они глазели друг на друга, пытаясь осмыслить ситуацию. Затем Корделия по ментальному телеграфу заверила мать, что с ней тоже все в порядке. Гвен, в свою очередь, сообщила детям о нападении на отца, Джеффри с Аленом, а также на нее саму. Она немедленно вылетала к Грегори и Корделии.
— Проклятие! Злобные, лживые лицемеры! — Корделия в гневе мерила шагами лужайку. — Ты видишь, как все было проделано? Нас разъединили и атаковали всех порознь, одновременно, чтобы мы не смогли прийти на помощь друг другу. Мерзавцы! Кто бы ни был их вдохновителем, он достоин хорошей пеньковой веревки! Найти бы этого парня, протащить по горячим углям, вздернуть на дыбе и четвертовать!
— Брось, сестренка, нет никакого парня — это дело рук Финистер, — тихо сказал Грегори. — Сама можешь заглянуть в ее мозг и убедиться.
Корделия резко остановилась и в замешательстве уставилась на женщину перед ними. Она так долго спорила с братом, а сейчас, в гневе, собственноручно вынесла ведьме приговор. Во сне Финистер выглядела такой невинной, беззащитной и ранимой — у Корделии невольно защемило сердце. Даже сознание того, что эта женщина в недавнем прошлом намеревалась погубить всю ее семью, не могло развязать руки девушке. Она была просто не способна взять на себя роль палача Финистер!
— Прости, Грегори, я…я погорячилась.
— Я знаю, сестричка, — мягко произнес юноша. — Но я-то — нет! Твои чувства легко понять, а как насчет моих?
Увы, Корделия не нашлась, что ответить. Это был трудный вопрос.
— Простит ли она меня когда-нибудь, если мы оставим ее в живых? — в тихом голосе Грегори слышалась мука, взгляд не отрывался от Финистер.
— Ей вовсе не обязательно все знать, — с живостью возразила Корделия.
— Но она имеет на это право, — возразил юноша, — особенно, если я надеюсь когда-нибудь заслужить ее любовь.
— Возможно, — согласилась Корделия, — но наш случай особый: ведь твоя любовь сохранит ей жизнь.
Грегори нахмурился в раздумье.
— Любовь, построенная на обмане, долго не проживет.
— Да брось, Грегори, я знаю много случаев, когда это удавалось.
И так далее. Аргументы, контраргументы… Корделия начала находить удовольствие в этой игре. По крайней мере, ее брат впервые выказал интерес к каким-то отношениям, выходящим за рамки семейства Гэллоуглассов. Девушка почти огорчилась, когда в небе показалась их мать. Заходя на мягкую посадку, Гвен проскользнула на своей метле над верхушками деревьев, примяла траву на поляне — и вот она уже здесь. Она спешилась и с Удивлением уставилась на спящую женщину.
— Кто эта дева? И какая помощь ей требуется?
Брат с сестрой обменялись нерешительными взглядами, каждый ждал, что другой возьмет инициативу на себя.
— Я влюбился в нее, мама, — наконец промолвил Грегори.
— Влюбился? — во взгляде Гвен, когда она посмотрела на своего младшенького, промелькнуло удивление.
