Вероника Сейнт - Гамельнский Крысолов
Виктор хмыкнул. Выпрямился, оборачиваясь, и осторожно сжал ее ладони в своих, надеясь, что так он сможет успокоить девушку и расположить к себе.
-Мне нужна твоя помощь больше, чем ты думаешь.
-Только я ведь не понимаю ничего.
-Я расскажу тебе все, что тебе нужно знать. Только помоги мне.
-Ладно, ладно, - девушка прикусила губу и тряхнула волосами. - Это поможет найти его?
Виктор вздохнул:
-Я не обещаю, что ты все поймешь.
-Я постараюсь.
-Не обещаю, что ты одобришь.
-Я постараюсь понять.
Виктор кивнул, но заговорил не сразу. Какое-то время долго смотрел на свои руки, потом на Анну, думая, с чего начать. Ему не часто приходилось рассказывать эту историю. Он прекрасно понимал, что любой, кто будет узнавать о нем все больше и больше, будет втягиваться в его жизнь. А быть в окружении Виктора порой бывало очень опасно. Один раз Виктор рассказывал свою историю Иерониму, своему убийце, а теперь это была совершенно посторонняя девушка. Виктору было страшно, что и ее жизнь круто изменится, стоит ему закончить. И все же, он заговорил:
-Мне было шесть или семь лет, когда он пришел к нам в приют. Он вошел в комнату, стройный, деловой, одет с иголочки. Это было необычно для нас, он даже среди богатых будущих родителей смотрелся как минимум наследным принцем. Он обвел комнату взглядом, - Виктор оглянулся и сам, словно пытаясь изобразить отца, - и пошел сразу ко мне. Он будто искал меня, зная заранее, кто именно ему нужен. Все тогда удивлялись, мол, выбрал себе самого неразговорчивого и бледного, хотя сам тот еще клоун. Но он выбрал меня, точнее, тогда я думал, что он выбрал меня, и это было единственным, что тогда давало мне повод улыбаться.
-Он Вас... усыновил?
Виктор пожал плечами, словно удивляясь ее вопросу. Он даже не сразу сообразил, почему ее это удивляет, а для него - само собой разумеющееся. Он вырос в обществе людей, где усыновление кажется совершенно обычной вещью, так что гораздо большей диковинкой для него были полные семьи с кровным родством, как у Джека.
-Я помнил своих родных родителей очень смутно. Года в четыре я попал в приют, поэтому его помню лучше, чем их. Впрочем, даже это "лучше" весьма относительно, так что... - он пожал плечами и улыбнулся сам себе, - Но Учитель... я обожал его. Боготворил. Мне так хотелось вырасти и стать таким же, как он: смелым, умным, умелым, уверенным в себе. Я был уверен, что стоит мне стать таким же, и все обязательно станет хорошо, - он замолк и поднялся, обошел кресло и оперся о его спинку, оказавшись к Анне спиной. Девушка вздохнула и пожала плечами.
-Вы совсем на него не похожи. Только манерой речи и движениями.
-Я дойду до этого момента, - Виктор пожал плечами и склонил голову набок, - В общем, если не вдаваться в подробности, то он был как рыцарь в сияющих доспехах. Отличным примером для подражания. Он всегда держался так, словно может спасти мир, если будет необходимость. И я верил ему. Действительно верил. И в детстве и юности я был ужасно горд, что он выбрал именно меня. Что именно я ему приглянулся больше всех. Я его сын, не кто-то еще. И я буду достоин.
Виктор, внезапно, замолк. Только часы с кукушкой нарушали тишину.
Гадателя захватили воспоминания о детстве. Тогда он не просто восхищался отцом, он действительно хотел таким стать и старался делать все то же, что и отец. Бывало и так, что Виктор часами засматривался на карты Учителя, воспринимая их как мультики или движущиеся картинки. Он дружил с ними уже тогда, но почти не понимал, что происходит. Постепенно он взрослел и менялся, менялись и интересы, и он предпочел сделать вид, что голосов карт не слышит. Он готов был скрывать это всю свою жизнь, но однажды его мир перевернулся.
-А потом? - наконец спросила Анна.
Гадатель встрепенулся, отгоняя нахлынувшие воспоминания, передернул плечами и снова заговорил:
-Когда мне было шестнадцать, он подарил мне мою первую колоду Таро и стал учить. Он говорил мне, что нас свела судьба. А потом: никакого колледжа, Виктор. Никакого университета, Виктор. Ты должен стать Гадателем, а не архитектором, Виктор. Так он сказал мне тогда. Рассказал, что у меня есть "потенциал", "чувствительность" и "восприимчивость", и я должен всенепременно всем этим гордиться, - он снова замолк, переводя дыхание.
-Мне нужно... Я отойду на секунду, - воспользовалась паузой Анна и поднялась на ноги, одернула фартук и, кивнув сама себе, ушла на кухню.
Виктор потер лицо руками и снова сел в кресло. Сейчас он должен был продержаться как можно дольше. Ему нужно постараться узнать как можно больше об исчезновении отца до того, как ему понадобится помощь уже не Анны, а врачей.
Он опустил руки и посмотрел на потолок - тонкие едва заметные трещинки в штукатурке, будто ремонт был не так давно, что бы все осыпалось, но достаточное время назад, что бы успеть потрескаться. В детстве Виктор придумывал целые миры, беря за основу и карту только пересечение трещинок на потолке.
Анна вернулась быстро. Фартука на ней уже не было, зато в руках было блюдо с румяными булочками.
-Сейчас я принесу кипяток, и мы продолжим.
Виктору было не по себе. Он даже поежился от этого ощущения - ему было слишком уютно, и он чувствовал себя слишком дома. А ведь он совсем забыл о том, что так бывает.
-В этом всем есть какой-то... подвох? - спросил он у Анны, когда та снова вернулась.
-Подвох? Нет, с чего Вы взяли? Мне просто очень неприятно смотреть на людей, когда им плохо. Это меня раздражает. Вот я и пытаюсь сделать так, что бы всем было хорошо, - она пожала плечами и долила кипятка в чайничек. - Расскажите, что было дальше?
-Да, конечно, - Гадатель отложил булочку и продолжил рассказ, - Я не хочу вдаваться в подробности моего становления как Гадателя, я лучше попробую объяснить тебе, что такое Колода. Говорят, первую Колоду собрала древняя языческая Богиня - она боялась за мир и то, как люди плетутся к своему предназначению, и решила создать что-то вроде... пастырей. Не как священников, что-то совершенно иное. Она собрала семьдесят два человека, и каждый из них получил свой дар. Кто-то - видеть будущее, кто-то - говорить с мертвыми, кто-то - видеть ложь и обращать ее против людей... Она давала им новые имена и назначения, называя как карты Таро и подбирая те слова, что лучше всех характеризовали бы человека.
Он снова перевел дыхание и продолжил:
-Но люди не вечны. Они старятся и умирают, даже не смотря на то, что Богиня сделала их крепче, чем простых смертных. Они тоже были подвластны времени. Их не брало копье или яд, потому что Богиня хранила их, но старость побеждала любого. Чтобы линия не обрывалась, дар Богини передается. Но не от отца к сыну, не от матери к дочери, а от учителя к ученику. Однажды наступает момент, когда тот или иной член Колоды должен найти себе ученика, и тогда начинается поиск, своеобразная попытка нащупать энергетику того, кто достаточно талантлив и в чьих жилах течет магия...
