Роберт Говард - ЗНАК ОГНЯ. Сага сумеречных долин
В ближнем бою в помещении длинный прямой клинок, похожий на большой нож, был эффективнее, чем сабли и ятаганы нападавших. Да и вообще, в руках человека, умеющего обращаться с хайберским мечом, он становится едва ли не самым эффективным холодным оружием в мире. А Гордон как раз и посвятил немало дней своей жизни тренировкам с клинком этого типа, бессчетное количество раз отрабатывая пробивающий любую защиту разящий удар сверху — тот, что рассекает человеческий череп от макушки до шеи, — или, например, укол в живот, с одновременным движением снизу вверх, отчего внутренности из вспоротого брюха жертвы вылетали наружу.
Это была настоящая бойня. Ни одного лишнего или ошибочного движения не позволил себе Аль-Борак, знавший, что карой за малейшую ошибку будет мгновенная смерть. Ни на миг он не испугался и не усомнился в себе. Словно тайфун, он проносился сквозь стену тел и клинков, оставляя за собой залитую кровью просеку.
В пылу сражения чувство времени притупляется. Казалось, прошла целая вечность, на самом же деле едва ли минуту спустя нападавшие как-то разом отпрянули, отступив под напором одинокого воина. Аль-Борак резко развернулся на месте, чтобы избежать удара в спину, и одновременно вычислил взглядом спрятавшегося в дальнем конце зала шейха, которого прикрывали своими телами и алебардами могучие суданцы. Мускулы Гордона напряглись, готовясь к решающему броску, но неожиданно раздавшийся резкий крик заставил американца мгновенно обернуться.
В зал, распахнув двери из коридора, вбежала группа стражников-арабов, направивших стволы винтовок на американца. Его противники немедленно бросились врассыпную, чтобы не оказаться на линии огня. Гордон, видя, как поднимаются винтовки, успел напомнить себе, что терять ему больше нечего, и прикинул шансы добраться-таки до шейха. Выходило так, что где-то на полпути к Отману его неминуемо поразит с полдюжины пуль, но при определенной доле везения у него еще может хватить остатка инерции и силы, чтобы вонзить меч в горло или сердце этого опасного безумца. Померяться силами с самой смертью — это могло бы напугать слабого духом человека, но не таким был Фрэнсис Гордон, для которого вся жизнь была азартной игрой.
А затем — впрочем, можно было бы сказать, в тот же миг, так быстро все произошло, — еще до того, как Гордон метнулся к шейху, а арабы нажали на спусковые крючки, дверь с правой стороны зала распахнулась, и шквал свинца обрушился на шеренгу стрелков. Это был Лал Сингх! С первой же вспышкой в руке сикха, сжимавшей пистолет, Гордон изменил свои планы самым коренным образом: теперь он отложил последний поединок со смертью до лучших (или худших?) времен и сосредоточился на том, как выжить в этой почти безнадежной ситуации. Решение оказалось неожиданным даже для него самого: вместо отступления Гордон бросился в сторону смешавшегося строя арабской стражи.
Выстрелы Лала Сингха, унесшие жизни троих арабов и заставившие закричать еще двоих, тяжело раненных, изрядно деморализовали стражников. Кто-то начал стрелять в сикха, кто-то — в приближающегося Гордона. Разумеется, и те и другие промахнулись, как всегда бывает с людьми, чье внимание оказывается раздвоенным. В стремительном прыжке Гордон ворвался в строй арабов, успел несколько раз взмахнуть мечом и, проникнув сквозь смешавшиеся шеренги, как горячий гвоздь сквозь масло, выскочил в коридор, откуда метнулся в дверь, ведущую в комнату, из которой стрелял его друг. Лал Сингх, увидев, что Аль-Борак ушел из-под огня, проворно захлопнул дверь зала со своей стороны и с удовлетворением услышал, как град пуль обрушился на окованные бронзовыми листами толстые створки.
Перекрикиваясь, друзья бросились по анфиладе комнат навстречу друг другу. На беду сикха, он слишком увлекся и не заметил, как из-за одной из портьер взметнулась в воздух сжатая сильной рукой дубинка, которая в следующий миг обрушилась ему на голову. Предупреждающий возглас Гордона прозвучал слишком поздно. Сикх повалился на каменные плиты пола, одна из которых неожиданно резко ушла вниз, и образовавшаяся яма-ловушка проглотила бесчувственное тело Лала Сингха.
Громогласно проклиная все на свете, Гордон подбежал к портьере, но рубящий удар его меча пришелся по камню. Тот, кто прятался в засаде на выходе из зала, успел скрыться в какой-нибудь потайной нише, искать вход в которую у Гордона не было времени.
Сикх исчез в провале в полу — живой или мертвый, неизвестно, — и помочь ему сейчас Гордон был не в силах. Плита-ловушка вновь встала на свое место, закрыв путь в подземелье, а в коридор уже ввалились стражники, открывшие яростную пальбу. Эхо выстрелов, многократно отразившись от стен коридора, пошло гулять по дворцовым покоям.
Винтовочные приклады гулко забарабанили по запертой сикхом двери. Гордон запер дверь, ведущую в коридор, и, двигаясь вдоль стен, чтобы избежать ловушек на прямых линиях между дверьми, обогнул комнату. Здесь, распахнув еще одну обитую бронзой дверь, Гордон метнулся в узкий коридор, шедший перпендикулярно основной анфиладе залов. В дальнем конце коридора виднелось окно с позолоченной ажурной решеткой. Навстречу Гордону бросился какой-то курд с винтовкой наперевес. Стражник успел выстрелить, не целясь, лишь один раз. Передергивая затвор вторично, он уже был сметен налетевшим, как ураган, Гордоном. Американец, взбешенный предательским нападением на сикха и разгоряченный боем, ударил мечом наотмашь. Голова курда соскочила с плеч и покатилась по полу, а обезглавленное тело отлетело к стене, заливая все вокруг себя фонтаном бьющей из рассеченных вен и артерий крови.
Подбежав к окну, Гордон вскарабкался на подоконник и, упершись в один из прутьев решетки плечом, руками и ногой надавил на другой. Мощь стальных мышц, помноженная на первобытную ярость, дала результаты: прутья, чуть согнувшись, с хрустом вырвались из креплений в оконном проеме. Протиснувшись в образовавшуюся щель, Гордон оказался на балконе-галерее, укрытом от солнца и от взглядов снаружи тонкими кружевными занавесями. За спиной американца послышались шаги и крики. Прогремели выстрелы, первые пули ударились в оконный переплет и просвистели рядом с беглецом. У Гордона оставался лишь один путь — вперед. Он прыгнул, на лету взмахом клинка пропоров тюль занавеса, и, сгруппировавшись, приземлился в дворцовом саду.
Сад был пуст, если не считать полудюжины с визгом разбежавшихся в разные стороны женщин. Петляя между деревьями, чтобы не попасть под пули преследователей, Гордон побежал к дальней стене, ограждающей сад. Бросив взгляд через плечо, он успел заметить множество злобных бородатых лиц на балконе и блестящие на солнце винтовочные стволы, нацеленные ему в спину. Пули свистели рядом с ним, попадали в стволы и ветви деревьев, шелестели в зеленой листве… Чей-то злобный боевой клич предупредил беглеца о новой опасности.
