Вероника Сейнт - Магическая Трилогия: Спящая Красавица
С этими словами цыганка схватила свои босоножки и поспешила прочь. Виктор не стал ее догонять. Он знал, что в этом не было смысла.
* * *Когда Виктор проснулся, был уже полдень. Аурика, как, впрочем, и всегда, уже ушла. Виктор мысленно посетовал на то, что она не осталась и не отвлекла его от ночных кошмаров хоть на пару мгновений. Он долго лежал, завернувшись в одеяло и смотрел в окно, редко-редко моргая, словно боялся пропустить что-то важное.
Через какое-то время пришла Пенелопа. Виктор давно считал, что ее упрямство, особенно когда речь заходит о стуке в дверь, разбудит даже мертвеца. С другой стороны, Пенелопа так тесно общалась с миром мертвых, что мертвецы реагировали бы на ее призыв намного быстрее Виктора.
— Ты вчера от меня что-то скрыл, — хмуро произнесла Пенелопа, стоило Виктору открыть дверь.
— Всегда приятно пообщаться с тобой. Особенно перед новолунием, — Гадатель пропустил ее в комнату и прикрыл за собой дверь, — С чего ты взяла, что я что-то скрываю?
— Брось, пусть у нас разница в пять лет, но я с тобой выросла и знаю тебя как облупленного, — девушка достала из кармана пачку сигарет и ударила по ней ладонью.
Заметив это, Виктор невольно улыбнулся — он знал ее не хуже, и это движение он узнал бы из тысячи других. Пенелопа подхватила эти манеры от Генри, это были те мелочи, за которые она цеплялась в этом жалком подобии отношений.
— Тогда почему же ты не спросила этого вчера? — Виктор направился к чайнику. Ему нужна была хорошая порция крепкого кофе, даже если и растворимого, иначе он так и будет чувствовать слабость в каждой мышце и в онемевших пальцах.
— Вчера мне было не до этого. В Безмирье не отдыхать ходят, знаешь ли, — Пенелопа фыркнула и щелкнула зажигалкой, — Рассказывай.
Виктор сделал глоток кофе и сел в кресло. Кофе и правда бодрил, но разговорчивости отнюдь не добавлял. Виктору все еще хотелось оказаться где-нибудь в другом месте, чтобы за окном шумела листва и дождь, и не нужно было ни о чем заботиться. Он кивнул Пенелопе, и девушка устроилась на подлокотнике. Когда они были младше, они часто так садились — Виктор с книжкой в кресле, Пенелопа с какой-нибудь своей очередной жуткой игрушкой у него под боком, а Джек — на скамейке, изобретая какую-то очередную бесполезную штуку.
— А пока ты пытаешься решиться на то, чтобы рассказать мне, что же случилось, — Пенелопа зажала сигарету в зубах и коснулась ладонью груди Виктора, — Старухи сказали, что ты снова теряешь связь с миром. То есть, ты живешь, двигаешься, воспринимаешь его, но ты совсем забыл о тех связях, что поддерживают магию в тебе.
— А без магии я умру, бла-бла-бла. Я помню, Пенни, — Виктор кивнул.
Слова Пенелопы ни сколько его не тронули: он и сам чувствовал это с каждым днем все сильнее. Иногда ему подолгу не хотелось открывать глаза, или говорить, или хотелось раствориться во времени, и это происходило все чаще и чаще. Он терял связь с солнцем, с ветром, землей и водой, но в последнее время это совершенно его не заботило.
— Я попробую это исправить. Сними-ка рубашку, — Пенелопа говорила не как подруга детства или сестра. Сейчас в ней говорил медиум, посланец Безмирья и карга. Одно из ее трех лиц.
Виктор послушно стянул рубашку и прикрыл глаза
— Я нашел ее шестой дневник.
— Тот, про который ты думал, что его увез Льюис? Интересно. И что там?
Пенелопа осторожно коснулась татуировки у Гадателя на спине кончиками пальцев. Эта татуировка была тем, что объединяло его с огнем, с солнцем и светом — длинный посох, вытянувшийся вдоль позвоночника. От прикосновения Пенелопы его как-будто обожгло, словно с пальцев медиума соскользнули искры и пробежали вдоль его спины, выжигая изображение. Потом этот огонь ушел, оставив после себя только чувство, будто ему добавили энергии.
Виктор рассказывал о подозрениях Грейс, пока Пенелопа проводила свой маленький ритуал. После посоха на спине она обвела пальцами меч, вытатуированный у Виктора на груди. Ее касания были нежными, мягкими и осторожными, но каждый раз пробуждали в нем что-то новое.
Прикосновения к мечу показались ему сильнейшим ветром, таким, что поднимает волны, превращая их в цунами, что гоняет песок по пустыне и сносит целые города.
Когда Виктор рассказывал Пенелопе о том, что Грейс пыталась раскрыть тайну своего отца, медиум касалась пальцами пентакля на его правой руке. Теперь ощущения были такими, будто ему на запястье сыпали мелкие камешки или песок. Она касалась чаши на его левой руке, но Виктору казалось, что это вода обволакивает его руку.
С каждым прикосновением ему становилось немного легче. Он начинал острее чувствовать отголоски чужих эмоций, лучше слышать свою интуицию и, что самое главное, свои карты.
— Ну, лучше? — Пенелопа посмотрела на Виктора, убрала с его лба прядь волос и тихо добавила: — Постарайся хотя бы пару часов в месяц тратить на медитации.
За последние месяцы он готов был заставить себя сгореть. Ему хотелось оторваться от того, что было частью его жизнью, забыть об этом. Эти чувства проходили иногда, но рано или поздно возвращались. Пенелопа считала, что он просто не может смириться с собой, а сам Виктор этим почти гордился.
— Так, значит, Грейс знала, что папа подсунет ей что-то? Заклинание там, или зелье? — прервала молчание Пенелопа и протянула Виктору его рубашку.
— Она не была уверена, что его план вертится вокруг нее, но, в общем, ты права. Она знала, что ее отец что-то подобное задумал.
— Самое отвратительное — это когда ты что-то знаешь, но не можешь предотвратить… — протянула медиум и стряхнула пепел прямо на ковер.
— Добро пожаловать в мою жизнь, — Виктор ухмыльнулся и развел руками.
Глава 13. Исповедь
Время тянулось неумолимо. Казалось, что мир замедлился, и секунды превратились в минуты, а минуты в часы. Виктор все больше нервничал и то и дело задавался вопросом, что же заставляет его так сильно переживать. Не понимая причину своего волнения, он лишь сильнее накручивал себя, и от этого с каждой секундой ему становилось все труднее дышать.
Пенелопа ушла готовиться к ритуалу, хотя Виктор готов был поспорить на что угодно, что ей стоило сделать это как минимум сутки назад. Он не был медиумом, но кое-что знал об их привычках и даже кое-каких элементарных правилах. Что же касалось Пенелопы, то если ей приходилось вызывать духов или путешествовать по астралу в последние дни убывающей луны, она ловко переиначивала все правила, которые могли бы ее хоть как-то сковывать.
«Впрочем, — мысленно отметил Виктор, — я и сам не стремлюсь соблюдать правила…»
