Валерий Воскобойников - Война Владигора
— Переменится не только пророчество, но и само будущее Поднебесья, — проговорил старый чародей. — Именно тебе, Стражу времени, предстоит это сделать.
В Белом замке было по-прежнему пусто, тихо.
— Где сын мой? — спросил Владигор.
— Я потому и задержал тебя, что мы ждем его. Они с Евдохой нужны в другом мире. Там тоже идет битва Света и Тьмы. И туда сразу после расставания с тобой убываю я.
— Когда вернешься? — Владигор почувствовал неловкость, потому что прежде не задавал подобных вопросов.
— Кто знает? — Белун пожал плечами и грустно усмехнулся. — Быть может, и никогда, сынок. По крайней мере, в нынешнем качестве. Только людям мы, чародеи, можем показаться вечными… Там идет слишком жестокая битва.
— Пострашнее той, что в Поднебесье?
— Как бы тебе объяснить… Там задействованы более могучие силы. Хотя… противник один и тот же. — Белун помолчал, собрался еще что-то сказать, но в дверях появились Дар и Евдоха. Было заметно, что они очень спешили и обрадовались, увидев в зале князя.
Владигор быстро поднялся. Сын почти бегом приблизился к нему, и они обнялись.
— Доставили? — тревожно спросил Белун.
Вместо ответа Дар снял с пальца перстень с большим черным камнем и положил его перед старцем.
— Примерь его на средний палец, Владигор, — попросил Белун.
Перстень поначалу показался Владигору слишком маленьким. Князь даже подумал, что не только на средний, но и на мизинец он не налезет. Но, поднесенный к руке, перстень вдруг раздался в размерах и оказался совершенно впору.
Увидев это, Белун, который с волнением ожидал, каков будет результат испытания, облегченно вздохнул.
— Это твое оружие, сынок, — объяснил чародей.
— Вроде браслета власти?
Князь не забыл, сколько бед когда-то принесла борьба с силами Зла, пытавшимися завладеть этим браслетом.
— Не совсем. Можно сказать, это — последнее изобретение мастеров того мира, откуда твой сын и Евдоха сейчас вернулись. Он создан специально для борьбы с такими придумками, как черные всадники, которые тоже возникли в том мире. Обычно мы не пользуемся предметами иных миров. Но черный камень на твоем новом перстне останется в Поднебесье простым осколком булыжника, правда хорошо полированным. Он не опасен для жителей Поднебесья. Зато стоит направить его на незваных гостей, — и перстень мгновенно проявит всю свою силу. Однако есть в нем еще одна тайна. Ее пока не смогли разгадать даже сами создатели: перстень сам определяет тех избранных, кто может владеть им. Поэтому ты, конечно, заметил мое волнение. Ты и твой сын входите в их число. Носитель перстня во время битвы с черными силами из иных миров принимает энергию напрямую от самого Перуна. И передает ее в камень. Вот все, что я мог рассказать тебе, — проговорил старец. — Теперь быстро прощаемся. О сыне не беспокойся, он вернется когда-нибудь в Поднебесье, и вы увидитесь. Тебя, князь, ждут в твоем городе.
Прощание было коротким. Князь встал в дверях, почувствовал завихрение пространства и закрыл глаза. Открыв же их, он обнаружил себя на знакомой узкой тропинке у поваленного замшелого дерева — там, где они встретились с Белуном. Его терпеливо дожидалась лошадь, привязанная к толстому суку. Князь отвязал ее, вскочил в седло и, проехав совсем немного, услышал голоса. Один из них был особенно знакомым. Это был голос воеводы и друга юности Ждана.
ДВОЙНИКИ
Они стояли на дороге и словно поджидали его.
— Ждан! — окликнул воеводу князь.
Ждан в ответ рассмеялся и помахал рукой.
Владигор поискал глазами своего серебристого златогривого Лиходея. Испытанного боевого товарища с ними не было.
— Где конь мой? — спросил он, подъезжая.
— Отдыхать поставили, — снова засмеялся Ждан. — Коню тоже, чай, отдых нужен.
Владигор ожидал радостного удивления, расспросов, но никто его ни о чем не спрашивал.
«Белун их предупредил, — подумал князь. — Хотя вряд ли».
— Как вы? Все целы?
— Все! Все! — радостно закивали дружинники.
— Тогда едем в Ладор.
Дружинники переглянулись. Они словно чего-то ждали от князя.
И только тут Владигор с удивлением обнаружил, что все они держат оружие в левой руке. Даже Ждан.
Князь незаметно оглядел себя. С ним все: было нормально: он-то меч держал в правой.
— Где были эти дни? Рассказывай, — спросил он Ждана и улыбнулся как ни в чем не бывало.
— Да всюду были, — нерешительно ответил тот. — Ты-то сам ведь тоже где-то был?
«В Ладор их вести нельзя, — думал в это время князь. — А ну как они не мои люди? А ну как их Злыдень изготовил? Чем бы их таким испытать?»
— Я-то да, побывал всюду.
— Вот и мы — тоже всюду.
Они окружали Владигора, не сводя с него немигающих глаз, словно голодные волки.
«Навалятся вместе — пропал, — думал князь. — Что бы этакое придумать? Не на дерево же от них лезть? Но и драться негоже. А ну как это мои люди, только замороченные, а я их порешу?»
— Все будьте здесь, ждите нас, а Ждан поедет со мной вон за тот поворот, — скомандовал неожиданно для себя Владигор. — Там у нас с ним одно дело будет.
«Не подчинятся — изрублю всех, кого смогу!» — подумал он.
Но дружинники подчинились. Даже рассмеялись:
— Все бы тебе для нас дело выдумать!
— Вперед, Ждан, я — за тобой! — негромко, но повелительно сказал князь.
Они отъехали за поворот, не разговаривая и не оглядываясь на оставшихся ждать дружинников. Теперь можно было устроить и проверку. Настоящий Ждан на нее не обиделся бы. Сам бы принялся помогать князю. Настоящий Ждан не раз рисковал ради него жизнью. Да и князь своей тоже рисковал ради Ждана, но только настоящего.
— Стой, Ждан, — скомандовал Владигор. — Помнишь, мы с тобой перстень выкопали?
— Помню, выкопали, — согласился Ждан, продолжая улыбаться.
— Куда ты его потом спрятал?
В этом вопросе и была ловушка. О Перуновом перстне, который много лет назад совсем юный Владигор закопал, выйдя из Заморочиого леса к разбойничьему становищу, знали только двое — он сам да Ждан, тогда — мальчишка-сирота, прибившийся к разбойникам. Только прятал его не Ждан, а Владигор.
— Спрятал, — согласился то ли настоящий, то ли поддельный Ждан. — А что? Взял да и спрятал.
— Закатай рукав, Ждан, уколи себя и поклянись на крови, что не помнишь, куда спрятал!
Требование князя звучало немного странно, но и его настоящий Ждан выполнил бы немедленно. Этот же сидел на коне молча, словно не слышал, и не переставал скалить зубы в улыбке.
