Далия Трускиновская - Люс-а-гард
Но сказала она это без особой уверенности.
— Чем дальше от меня будут эти настоящие мужчины, тем лучше! — объявила Свирель и взялась правой рукой за браслет, что охватывал левую.
— Сама же ты во всем виновата! — в ужасе от этого жеста воскликнула Люс. — Тебе надо было тихо и кротко ласкать его, перебирать его волосы, целовать его в шею — тогда бы он понял, что ты ждешь от него такого же поведения. А ты брыкалась! Вот он тоже и стал брыкаться!
— Он бы ничего не понял! — возразила Свирель, и в голосе ее было куда больше уверенности, чем у цитирующей справочник для молодоженов Люс. — Он же вообще ничего не понимает! Он только хохочет от восторга или рычит!
— Рычит? — удивилась Люс и вдруг вспомнила — а ведь Джек в берлоге действительно рычал, да так, что, наверно, и у костра было слышно. В бабкиных книгах такой рык имелся, и там он свидетельствовал о мощном темпераменте. И Люс очень захотелось услышать, как рычит Томас-Робин…
— Точка, — подвела итог Свирель. — Возвращаюсь! Я для этих ваших десантных дел не гожусь! Что там надо было нажимать?
— В таком виде? — Люс даже руками развела. — Да тебя же просто засмеют!
Вид действительно был лихой — розовая рубашка чуть ниже колен, поверх этой рубашки — корсет сложной конструкции, правая туфля — на ноге, а левая пустила пузыри в камышах…
— Пусть засмеют! — надулась Свирель. — Это лучше, чем торчать тут в сырости! Ты не представляешь, что будет, если я подхвачу насморк! Причем — по своей вине! Я же ни гроша за него не получу!
Люс поняла — голос Свирели застрахован от хвороб вроде насморка на случай, если из-за него сорвется какое-нибудь выступление.
— Кто заставляет тебя торчать в сырости? — возмутилась Люс. — Ты вполне можешь выбраться на сухое место!
Но Свирель, не сделав ни шага, принялась крутить браслет.
Это было уж вовсе ни к чему.
Кроме всего прочего, если бы и эта десантница, вполне соответствующая вкусам эпохи, вернулась из Шервудского леса несолоно хлебавши, он навеки стал бы бесперспективной зоной для хронодесанта. А Люс льстила себя надеждой устроить в этом диком веке что-нибудь вроде санатория для себя и Зульфии…
Она увидела внутренним взором точеное лицо и широченные плечищи Томаса-Робина. Положительно, юный лорд был неправ — из презренной плотской тяги могла возникнуть и тяга духовная, причем совершенно неожиданно. Люс влюбилась-таки — и, как положено при подобном бедствии, принялась украшать избранника всеми добродетелями из бабкиных книжек. А тут между ней и красавцем-стрелком вклинилась глупая Свирель!
— Оставь в покое браслет! Чего доброго, не так сработает — и залетишь куда-нибудь в Семилетнюю войну! — рявкнула Люс. Конечно же, это исключалось полностью, но Люс было не до правдоподобия. — Если хочешь знать, сама ты во всем виновата! Ты как себя вела? Ты же ему все позволяла! То он тебе ручку пожмет, то за коленку подержится! А ему, думаешь, легко?
— Ах, ему еще и нелегко?! — возмутилась Свирель. — Ах, мне его еще и пожалеть?
— Да, пожалеть! — уже не закричала, а заорала Люс. — Ты же не знаешь, как им, бедным, приходится!
Если бы кто-нибудь за полчаса до отправления намекнул Люс, что настанет час — и она вслух примется жалеть бедных перевозбужденных мужчин, тому человеку не поздоровилось бы. Когда Люс-а-Гард приходила в ярость, сладить с ней могла разве что Зульфия-А-Гард.
— Не знаю, и знать не хочу! И вообще все это просто неприлично!
— Что — неприлично?
— ЭТО — неприлично…
— Да что именно?…
— Ну — ЭТО…
С большим трудом Люс догадалась, что имела в виду Свирель.
— Он пробовал меня прижать, чтобы я ощутила ЭТО, — в конце концов объявила Свирель.
— Ну и что же тут плохого?
— По-твоему, в этом действительно нет ничего плохого? — ядовито спросила Свирель, но Люс выдержала этот стрихнин, этот цианистый калий! Она лишь чуть пожала плечами, как взрослый человек при виде какой-нибудь прелестной детской глупости.
— Хорошо еще, что я ЭТОГО не ощутила, — видя, что Люс ядом не пронять, уже спокойнее сказала Свирель.
— Это как? — удивилась Люс.
— Ну, у меня же грудь, — буркнула Свирель.
Люс зашла сбоку и внимательно оглядела Свирель. Действительно — роскошный бюст, да еще подпираемый жестким корсетом, торчал по меньшей мере на двадцать сантиметров. Как ни странно, вся эта роскошь могла-таки помешать будущим любовникам в тесной берлоге. Люс вообразила, каково было бедному Джеку обнимать Свирель, и от всей души пожалела стрелка.
— А снять эту мерзость? — неожиданно спросила Люс, дергая за лямку корсета.
— А как? — еще более неожиданно спросила Свирель, и в ее голосе прорезались совсем жалобные нотки.
Это синтетически-атласное чудо на косточках было сплошного литья. Не стрелку из Шервудского леса было с ним бороться…
И обе хронодесантницы вдруг хором вздохнули.
Казалось бы, вот-вот они припадут друг к дружке, выговорятся, пожалуются на всю свою жизненную нескладицу! Но двенадцатый век не дал этой идиллии развернуться вширь.
На другом конце поляны из утреннего тумана вылепились всадники в длинных плащах.
Ехали они довольно торжественно — впереди везли пестрое знамя с длинными острыми хвостами, а на знамени стлалась готовая к прыжку золотая пантера, почему-то двухвостая… Были также эти всадники при луках и стрелах, а некоторые держали на рукавицах соколов или кречетов в клобучках. Раздался собачий лай.
Люс поняла, что это местный лорд с утра пораньше собрался на охоту, тем более, что топкие и заросшие камышом берега речки, очевидно, кишмя кишели дичью.
Хорошо в этой ситуации было лишь то, что свита лорда вооружилась именно на пернатую дичь, а не на тренированную хронодесантницу.
Но рядом с десантницей имелось сто килограммов цветущей плоти в крайне легкомысленной одежонке. В первую очередь следовало спасать беспомощную Свирель.
— Бежим! — приказала Люс и потащила певицу к лесу.
Естественно, охотники заметили эту странную парочку. Что они могли подумать, увидев на опушке Шервудского леса мальчика в зеленой пелеринке, который за руку тянет в чащу упирающуюся белокурую красавицу, в комментариях, понятно, не нуждалось.
Охотники пришпорили коней.
Люс— а-Гард вполне могла обогнать бегущую полевой рысью лошадь, тем более -на короткой дистанции. Но имея на буксире Свирель, она еле двигалась. А та, в одной туфле, как будто и вовсе приросла к земле, хотя час назад так скакала по ночному лесу — олень бы позавидовал.
Впереди несся статный рыцарь — безоружный, но весьма решительный. Люс узнала лорда Блокхеда. И чего ж ему не быть решительным против двух беззащитных женщин — подумала она и сама удивилась своей способности язвить в самое неподходящее время.
