Павел Буркин - Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)
- Я передам ваши условия королю, большего не обещаю. Вы не боитесь, что он обманет?
- Не обманет. Король неглуп, он знает, что не стоит обманывать без крайней нужды. А теперь вам пора отдыхать. За два часа до рассвета вы и ваши люди покинете храм и как можно быстрее отправитесь в Алкриф. Помните: дорог каждый час.
Глава 4. "Украшение Балли".
Дни тянулись размеренно и неторопливо, как летящие на юг по осени птицы. Михалыч и Барген дневали, а порой и ночевали в кузнице: война раскочегарилась не в шутку, в окрестностях Валлея было неспокойно, и рыцарям постоянно требовалось чинить оружие и доспехи. Чинить - и по ходу дела, естественно, перезнакомиться со всеми рыцарями-алками.
А водить дела с рыцарями - значит быть в курсе оперативной обстановки в Верхнем Сколене. Увы, дела у псов-рыцарей шли все хуже. Особенно тревожно стало, когда знакомый командир рыцарей показал карту - ничем иным любовно раскрашенный кусок пергамента с изумрудными пятнами лесов, синими прожилками рек, дыбящимися кверху горными пиками, быть не могло.
Восстание началось месяц назад - но уже широко разлилось по стране, особенно после бойни при Гверифе. Вожди повстанцев не стали соревноваться с рыцарями и наемниками в открытом бою - они сделали ставку на то, что привычно крестьянам, на рытье земли. Обычный вал с частоколом, но на нем они отбили атаку, а потом бросились в наступление, да еще, как на Куликовом поле, в спину алкам ударили рыцари. Сама ли Эвинна это придумала или пораскинули мозгами ее советники - но алки были разбиты наголову, и это стало настоящей катастрофой: впервые со времен Оллога, местного гибрида Тамерлана и Гитлера, поднялась вся страна.
Восточные и северные провинции были полностью охвачены мятежом. Правда, почти все провинциальные центры оставались в руках алков - наверное, плохо вооруженные мятежники не могли их взять штурмом, да им и не надо было класть под стенами людей. Вот Валлей и Макебалы, да еще Ратан, где когда-то разбили армию Империи - да, нужны были бунтовщикам как можно скорее. К Макебалам вроде бы отправилась сама Эвинна, у стен Ратана оставила своего соратника с почти греческим именем Элевсин, а на Валлей послала свою правую руку - бывшего разбойника Торода. У того вроде бы была почти тысяча крестьян, но главное - не меньше сотни сколенских рыцарей, оставшихся после Кровавых Топей без поместий. На что способны рыцари, особенно если им есть, за что драться, Михалыч уже видел. Профессионалы, воины кто в десятом, а кто и в двадцатом поколении - что тут скажешь.
- Не беспокойся, Михалис-катэ, - покровительственно положил руку на плечо рыцарь. Лапища у него была поистине медавежья, но Михалыч и сам не был слабаком. Сзади боязливо замер надоедливый старый кузнец: чтобы рыцарь вот так запанибратски приветствовал ремесленника, пусть и оружейника, такого на его памяти не было. - Сам герцог Валлейский готовится вести войска на мятежников. Мы разобьем Торода, а самого его четвертуем. А там морем подбросят подкрепления, тогда и с главной толпой справимся.
- Может, войском? - остророжно поправил Михалыч.
- Толпой, Михалис-катэ, толпой. Неотесанные сколенские мужланы, привыкшие копаться в навозе, никогда не станут настоящими воинами. Кровавые Топи это уже доказали.
- А Гвериф?
- Что Гвериф? И там все решили рыцари. Мятежные рыцари.
- Так ведь и у нас в войске много сколенцев, - возразил Михалыч. Отчего-то именно это казалось важным. И правда, если на сторону мятежников встали одни сколенские рыцари, почему не могут восстать другие? - И среди наемников, и среди рыцарей...
- Михалис-катэ, тех рыцарей лишили имений за неповиновение властям и попытки сопротивления. А у нас те рыцари, которые сохранили имения, а пехотинцы исправно получают деньги. Они уже, наверное, и забыли, что они сколенцы...
"А вдруг не забыли? Или, что немногим лучше, вспомнят? Причем в самый неподходящий момент?" - подумал Михалыч. Но вслух решил не говорить: в конце концов, все - люди взрослые, а местные расклады знают всяко лучше его.
- Меч готов, - вместо этого произнес Михалыч. И не удержался: - Не угодно ли приобрести? Но это не обычный клинок, Алкин-катэ. Кажется, мы смогли разгадать секрет мастеров старой Империи. Не угодно ли вам будет посмотреть?
Рыцарь не ответил ничего. Наверное, потому что почувствовал, что не сумеет сдержать несолидный возглас. Со времен великого Харвана и еще раньше шла слава о небывало прочных, не ржавеющих и рубящих любые латы сколенских мечах. Способ их изготовления знали лишь несколько придворных мастеров во всей Империи, он передавался из поколения в поколение, как и все секреты ремесленных каст. По специальному заказу Императоров изготовлялись эти мечи, но их никому не продавали. Императоры лично награждали ими отличившихся воинов, и не было в Империи воинской награды выше.
Когда мрак и небывалые морозы Великой Ночи обрушились на Империю, казалось, секрет был утрачен. И вот, оказывается, королевские оружейники смогли его разгадать. Но и это не все: одним из бесценных клинков будет обладать он. Простой белхалгский барон, в прошлом и вовсе наемник.
- Вы... уверены?
- Видите эту кольчугу? - указал Михалыч на лежащий на наковальне кольчужный рукав. Видимо, его отрубили в бою, и пока не нашли, к чему прикрепить. Михалыч помнил, какая это собачья работенка - вить "железную рубаху". Доводилось делать такие еще в своем мире - по заказам толкиенистов и клубов исторической реконструкции, а так же разных антикварных лавочек. Жаль портить чью-то работу, но соединить уже готовые куски существенно проще, чем делать новую. Разница как между пряжей ткани и сшиванием готовых кусков. - Возьмите этот меч и попытайтесь ее разрубить. Прямо тут, на наковальне. Меч не сломается и не погнется, обещаю.
Рыцарь недоверчиво взял оружие в руки, он то стучал пальцем по лезвию, то проводил по нему ногтем, оценивая остроту лезвия, вслушивался в глуховатый металлический звон, качал меч в крепкой руке, проверяя балансировку. Пытался даже колупать пальцем эмаль на гарде. Наконец, удовлетворенно улыбнулся в бороду, нога сама шагнула к наковальне, меч взмыл к закопченному потолку и с оглушительным лязгом, перешедшим в хруст, ударил поперек рукава.
Остро сверкнули, озаряя багровый полумрак, искры, зазвенели, рассыпаясь по полу, перерубленные кольца. С металлическим шуршанием половинки разрубленного кольчужного рукава сползли на пол, а на массивной железной наковальне осталась внушительная отметина. Михалыч уважительно кивнул: интересно, сам бы он так смог? Ладно, не сейчас, на изломе шестого десятка, а лет так двадцать назад?
