Мария Чурсина - Императрица и смерть
- Мне нужно поговорить с Орланей, - прошептала Сабрина, морщась от боли.
- Иди. - И голос её собеседника подёрнулся улыбкой, как подёргивается рассветом тёмно-серое небо.
По утрам голова была наполнена туманом, точно как императорский сад, а во рту стояла такая же полынная горечь, и этим вечером Орлана сунула подальше в ящик стола ломтики снотворного с мятным вкусом. Но расплачиваться за решительность пришлось уже этой ночью.
Луксор спал, тепло свернувшись под одеялом, а она бродила по комнате и, отодвигая тяжёлые шторы, смотрела на шары белого пламени в саду. Вымотанная бессонницей до предела, Орлана путалась в своих мыслях и ненавидела изрисованные схемами листы. В бледном свете из сада она комкала их и оставляла на столе. Они казались странными животными, улёгшимися передохнуть среди кристаллов с конспектами Луксора и букетов высохших вечноосенних листьев, собранных Рианом.
Побоявшись сойти с ума от одиночества и тяжёлых мыслей, Орлана ушла в восточное крыло замка, даже не признаваясь себе, что надеется услышать там грустный зов флейты.
...Окно было по-прежнему распахнуто, и холодный ветер метался по мраморному полу, мёл нанесённый песок и гулко вздыхал в коридорах. Трепетал шёлковый шнурок, привязанный к ажурной отделке рамы. Если галереи ещё освещались огненными шарами из сада, то лестницы, уводящие вверх и вниз - в старую тронную залу - поглотила темнота.
Орлана захлопнула окно и взобралась на подоконник. Холод уже подкрался к её ногам, но возвращаться в спальню не хотелось: опять звери из комков бумаги и безбожная зависть к Луксору за то, что он мог закрывать глаза и не видеть в темноте опущенных век жуткие, мечущиеся тени. Если бы у неё была флейта, она попробовала бы заиграть, лишь бы разбить шуршащую ветром тишину. Она отвязала шнурок и намотала его на запястье - в неярком свете можно было различить, что он фиолетового цвета с вплетёнными золотинками.
Когда ветер донёс до неё звук шагов, Орлана не испугалась. Она и ждала мага, плечи которого опутывала фиолетовая накидка, а в волосах звенели, сталкиваясь друг с другом, золотистые цепочки. Она не оглянулась, а только почувствовала прикосновение к своей руке, которой сжимала край подоконника.
Мягкое женское прикосновение, но пронзительно-холодное. Возле окна темнота обрисовала человеческий силуэт, и длинные чёрные волосы матово заблестели в свете уличных шаров белого пламени. Орлана стянула маску. Без тёмной ткани на лице она почувствовала себя совсем беззащитной.
- Только не пугайся, - произнесла Сабрина, не выпуская её пальцы. - Прошу.
Орлана сползла с подоконника: руки и ноги слушались плохо, ветер распахнул неплотно закрытое окно, и рама ударила ей по спине, вышибив разом всё дыхание.
- Только не пугайся, - повторила Сабрина, и Орлана увидела, как по её щекам чертят дорожки чёрные от туши слёзы, как в далёком январе, когда Сабрина держала опасный узкий меч - остриём к себе, а через мгновение этот меч вспорол ей живот.
Разве не к этим щекам она прикасалась вчера, когда нарезала цветов, в очередной раз шокировав садовника, и отправилась в склеп, делить их там на две равные части? Разве не к этим холодным рукам, сжимающим меч, укладывала вчера тощий букетик?
- Я пришла, чтобы попросить прощения.
К её волосам прицепился сухой белый лепесток - Орлана вспомнила, цветы того кустарника одурманивающе пахли, но начали осыпаться, как только она донесла их до комнаты в склепе. Орлана сняла лепесток с волос подруги и, хоть та всё ещё сжимала ей запястье, привычно провела рукой по её чёрным волосам.
Странное дело - волосы остались такими же, как три года назад. Тогда Сабрина изредка позволяла Орлане такие прикосновения, но чаще одёргивала её. ' Я устала'.
- Я устала искать себе оправдания.
- Ты же знаешь. - Кончиками пальцев Орлана притронулась к её коже - к бледным щекам и скользнула вниз. Губы были чуть тёплыми. - Я давно всё простила.
Сабрина всё-таки удержала её руку, но Орлана успела почувствовать: дыхание той, что стояла перед ней, было человеческим, тёплым, и пахло миндальным печеньем, тем самым, что по форме напоминает звёзды с обломанными лучами.
- Ты думаешь, что я сожалею, но если бы мне дали ещё один шанс прожить жизнь, я бы выбрала тот же путь. - Сабрина опустила взгляд. Неизвестно, что за таинственные узоры она рассматривала на пыльном мраморе в полумраке галереи, но Орлана заметила выражение боли в чёрных глазах.
- Знаешь, после того, как я перестала колотить от злости посуду... и когда сама перестала биться головой о стены, я поняла, что ничего нельзя было изменить, - откликнулась Орлана. - Ты не могла поступить иначе.
- Выходит, ты так ничего и не поняла, - грустно улыбнулась Сабрина, выпуская её запястье.
Холодный ветер из распахнутого окна поглаживал алый шёлк платья, и аромат миндального печенья оказался быстро заглушен полынным запахом тумана.
- Какая разница, - прерывисто вздохнула Орлана и неловко обхватила её за плечи. - У нас не так уж много времени, правда?
Она старалась не видеть выражение боли на её лице и то, как осторожно прикасается Сабрина к животу в том самом месте, куда легко вошёл меч. Орлана увела её вниз, в тронный зал Руаны, где спустившийся за ними по лестнице холодный ветер раздул сухие цветы, где скрипел под ногами нанесённый песок и за наполовину обрушенными колоннами прятались тени давно умерших.
Там, сидя на останках рухнувшей стены, они вместе молчали, и Орлана стирала чёрные дорожки слёз с лица Сабрины - как и хотела три года назад, - и нашёптывала грустные песни, которые так и не решилась спеть Риану.
Там они и ждали несуществующего рассвета, ровно до тех пор, пока Орлана не очнулась ото сна - одна, на полу старой тронной залы, в смятом, испачканном платье, продрогшая и онемевшая от страха, ошалевшая от воспоминаний.
Той ночью не пели птицы, и серое небо осыпалось на Петербург тысячами мокрых кусочков. Только шагнув в комнату, Орлана поняла, что Сабрина вернулась. Тёмно-красное пальто было брошено наспех на тумбочку, а один сапог упал, перегородив дорогу. Орлана удивилась бы куда меньше, увидев пальто уютно примостившимся возле зеркала, а сапоги на тонких каблучках - стоящими на своем законном месте - в углу между шкафом и стеной.
Стараясь не очень шуршать курткой, она разделась и медленно прошла комнату наискосок. Осторожно - второй и пятый шаг, чтобы не заскрипеть паркетом. Из-за приоткрытой двери пробивалась полоска света.
- Заходи, - раздался оттуда голос Сабрины, - я слышала, как ты пришла.
- Тьфу, - пробормотала Орлана, замерев от неожиданности посреди комнаты. Может, и не преувеличивала Сабрина, когда говорила, что слышит шаги муравьёв у себя за спиной?
