Танит Ли - Чары Тьмы
Эшва отошли и прильнули друг к другу, как хрупкие былинки, чтобы не смотреть на дринов.
Дрины лишь почмокали губами. Сейчас их всех объединяло служение Хазронду. Карлики осторожно подхватили яйцо, словно оно обжигало им руки, уложили его в упряжь и исчезли вместе с ним — ушли сквозь землю. Волшебное яйцо, отмеченное печатью Хазронда, просочилось вместе с ними, пройдя сквозь все препоны и пласты земли.
Эшва остались утешать спящую кобылицу, расчесывать ей гриву и исцелять прикосновениями и своим присутствием. С первыми лучами солнца им суждено было исчезнуть, и тогда кобылица должна была встать, встряхнуться и носиться вскачь по плато, и кататься, как жеребенок, по увядающему клеверу. Затем ей предстояло спуститься в долину и отыскать свой табун. Кони же, несмотря на ртутный запах демонов, который исходил от нее, должны были принять ее к себе. И снова она будет каплей в лошадином океане, который волнами омывал бесконечные травяные просторы. Ей предстояло узнать тяжесть жеребцов, испытать на себе груз непогоды и времени. Но теперь она была обречена на вечное бесплодие.
Яйцо покоилось, как в колыбели, в упряжи, среди агатовых деревьев во дворе платинового дворца Хазронда. Время от времени оно покачивалось и испускало жар, который креп с каждым мгновением, так что раскалялось и потрескивало окружающее пространство.
Дрины с опаской, если не со страхом, ухаживали за ним. Они боялись того, что было внутри. Они боялись, что содержимое яйца может не понравится Хазронду. Он то и дело выходил и задавал им вопросы. Он приносил жезлы из гагата, слоновой кости и голубой стали и постукивал ими по скорлупе. Раз он вышел с золотым жезлом и, постучав, в гневе отбросил инструмент.
Дрины наблюдали за яйцом, улещивали его и бранились, собираясь взвалить вину друг на друга, если из него вылупится что-нибудь мертворожденное.
Меж тем в городе демонов, в ониксовом саду, восемь князей язвительно судачили о Хазронде и его тайне.
— Он глупец. Неужто ему не достаточно нашего красноречивого примера?
— Даже Азрарн Великолепный совершает ошибки, — утверждал другой. Ибо Ваздру в это время все хуже относились к Азрарну из-за его пристрастия к делам смертных. Однако при этих словах ониксовые кусты повалились на землю, и князья, подхватив мантии, поспешно разошлись в разные стороны.
Однажды утром (по крайней мере, на Земле было утро) яйцо треснуло и взорвалось! Скорлупа полетела во все стороны, и дрины с воплями попрятались под платиновыми скамьями.
Когда последние отголоски взрыва затихли, дрины выползли из укрытий. На пороге дворца стоял князь Хазронд с широко раскрытыми глазами.
Дрины с опаской проследили за его взглядом.
Половина скорлупы осталась в упряжи, и оттуда выползало существо не больше котенка. То был крохотный жеребенок совершеннейших форм и статей с серебристой пленкой на глазах, — как и все лошади он родился слепым. На его спине виднелось два крохотных мокрых крылышка, как у только что вылупившегося цыпленка.
Хазронд улыбался. И его улыбка, словно лунный свет, окрашивала всю пагоду.
Подбежавшие Дрины уложили существо на подушку и поднесли Хазронду. И тот погладил новорожденного одним пальцем. Существо задрожало, от тельца пошло дивное сияние. Крылатый конек явно ощущал присутствие демона. Довольный Хазронд покинул раболепствовавших Дринов и ушел.
Дрины бросились омывать младенца в серебряной чаше, щебеча над ним, как гордые родители. И в это время за их спинами, там, где осталась половина яичной скорлупы, донеслось шуршание.
— Там кто-то еще!
— Неужто их двое? Это доставит двойное удовольствие высокородному Хазронду.
И Дрины поспешили к яйцу.
Среди разбитой скорлупы копошилось ужасное маленькое чудовище. Черная кобылица принесла двойню. Но эти близнецы ни в чем не походили друг на друга. Первый полностью соответствовал тому, чего желал Хазронд. Второй оказался жуткой насмешкой над его желанием.
Единственное, что сглаживало уродство, это его чернота. Тварь тоже была крохотной и походила на бесхвостую лошадь. Ее оперенные, скорее куриные, чем орлиные лапы заканчивались когтями. Однако клюв был орлиный и, открыв его, она тихо заблеяла.
Дрины в ужасе отскочили, хотя обычно уродство не пугало их, ведь они и сами были далеко не красавцы.
— Может, убить, пока его не увидел наш господин?
Это существо должно было вызвать у прекрасного Хазронда такое же омерзение, как и у Дринов.
— Здесь никто не погибает. Так что это невозможно.
— Тогда надо выгнать. Сбросить в пропасть.
С этим все согласились, и Дрины потянули жребий, решая, кому выпадет эта неприятная обязанность. Естественно, неудачник протестовал, и вспыхнула ссора. Наконец один из них поднял большим и указательным пальцами уродца, не обращая внимания на его испуганное блеянье, бросил в кошель и поспешил за пределы Драхим Ванашты, в старый карьер, куда Дрины иногда приходили собирать бриллианты.
Тварь была сброшена в отработанную шахту, где и осталась пищать и царапать камни когтями и клювом.
Время шло, и крылатая лошадь подрастала в потайных дворах Хазронда. Она была беспола, ибо, являясь волшебным существом, не нуждалась в воспроизводстве. Однако она была столь сверхъестественно прекрасна, что ее аура пронизывала весь дом Хазронда. И порой из бездонного высока, из невидимого облака доносился тысячекрылый шум.
А в карьере, за городом демонов, никому неведомый, обитал ее близнец. Он питался каменной пылью и слизывал влагу с камней. И, поскольку он жил в волшебной стране, ему этого вполне хватало. Вот только в размерах он не увеличивался. Сердце сморщилось и затормозило рост. Он никого не видел и никого не знал. Однажды к нему спустилось какое-то блестящее насекомое, но, увидев чудовище, тут же поспешило прочь.
Но случилось так, что в это место по какой-то причине, а может и без оной пришли Дриндры. Пробираясь по карьеру, они наткнулись на маленькую черную тварь.
— Похоже, ты из нашего рода, — завиляв хвостами и вглядываясь не то собачьими, не то лягушачьими глазами, заявили Дриндры. Они были химерами и принимали облик разных животных, не исключая и людей. И они схватили чудище, несмотря на то, что оно пыталось в страхе убежать, и ласкали его, и тискали, пока оно чуть не умерло от страха. А затем они отправились дальше, на Землю, где надо было устроить беспорядки по распоряжению одного волшебника, и прихватили с собой находку.
С ревом магических испарений чудище было выброшено на поверхность земли и там оставлено на склоне холма потерявшими его Дриндрами.
И второе дитя кобылицы оказалось среди высящихся терниев этого мира. Лунный свет пронизывал его, как острие меча. Маленькое чудовище лежало в долине теней среди огромных валунов. Белым гребнем волны над ним пролетела сова, и тварь спряталась.
