Джейн Уэлч - Властелин Некронда
– Но где же Брид? Халь места себе не находил от тревоги. Вместо ответа Кеовульф кивнул, указывая на середину лужайки.
– Брид там нет, зато они есть. И уж они-то самые что ни на есть настоящие.
Халь проследил за его взглядом и заморгал. Там, в кругу тощих обнаженных гоблинов появились три чародея, склоненные над котлом.
Замок исчез, толпа исчезла, но чародеи остались.
4
Из горла Каспара вырвался вопль отчаяния. Высокие волны играли юношей, словно щепкой.
– Нет, Перрен, нет! – кричал он, хотя знал, что голос его не в силах преодолеть пропасть меж жизнью и смертью. – Не трогай ее!
Мысль о том, что может сделать обезумевший горовик с Май, приводила Каспара в настоящую панику. Однако что мог он сделать? Наверняка именно прикосновение жаждущего воды Перрена и исказило магию Некронда, забросило Каспара в морские бездны Иномирья. А что сталось с Май? Каспар боялся, что Перрен высосал из бедняжки кровь, и теперь она лежит, умирая, где-нибудь в пустыне, жалкая груда обтянутых кожей костей, пожива стервятников.
Он отчаянно барахтался на поверхности, стремясь обратно, к жизни, но уже понимая, что проиграл, безнадежно застрял в западне. Каспар ощущал царящую вокруг вечность безвременья. Юноша напряг все силы, чтобы приподняться над водой. Легкие мучительно болели от смертоносного, ледяного воздуха.
Огромная волна взметнулась, увлекая юношу за собой, и с гребня ее он разглядел вдалеке землю. Нет, это не путь к спасению. Куда ни кинь взгляд, тысячи морских чудищ поднимались на поверхность, выпрыгивали из воды, алча дотянуться до Некронда, воя от желания вернуться домой. Но, подобно Каспару, все они оставались здесь, в клокочущем месиве изгнанной за пределы мира жизни.
Юноша попытался взять себя в руки и хорошенько подумать. Наверняка можно что-то предпринять, чем-то помочь себе. Сперва Каспар дивился – почему это, перенесясь в параллельный мир, он из пустыни очутился прямиком в море. Однако потом вспомнил, как, бредя по пустыне, тяжело передвигал ноги по хрустящим, растрескавшимся солончакам, устало влачась мимо обломков камней с отпечатками морских рыб. В жизни ему еще не приходилось видеть столько окаменелостей. Должно быть, пустыня некогда была морским дном. Впрочем, это знание ничем ему не помогало. Каспар знал: если только кто-нибудь или что-нибудь не разыщет его через Яйцо, не вытащит, он так и останется навеки здесь, среди барахтающейся живой массы, чудовищного супа.
Страшная мысль словно подточила силы несчастного. Юноша снова с головой ушел в холодную, безжизненную воду, погружаясь все ниже и ниже, минуя на своем пути сотни извивающихся, лютых морских тварей, пока не ударился, наконец, о дно. Отныне его место здесь. Навсегда. Им овладела полная безнадежность. Прощай, жизнь. Прощай всё, что когда-то казалось важным. Ему суждено навеки остаться здесь. Что проку спорить с судьбой?
Каспар лежал, изнемогая от страха и горя, сходя с ума от мысли о вечности. С каждой минутой он все острее осознавал ужас своего положения. Серые тучи отчаяния затягивали разум, пока юноше не показалось, что он вот-вот взорвется, не в силах выносить этой муки.
Повсюду царило одиночество. Он выпал из цикла жизни. Рядом лежали и другие животные – гигантские кальмары, огромные киты, увенчанная рогом акула. Всех их объединяло одно и то же несчастье. Там, наверху, пока Каспар еще боролся, пытался вернуться домой, он обладал хотя бы волей к битве – и это было бесконечно лучше, чем нынешнее тупое безразличие. На поверхности у него еще оставалась надежда. А надежда – это все. Это главное.
Вот если бы находиться ближе к Некронду, чем прочие здешние твари, возможно, некий шанс еще был бы. Скажем, если бы Май случайно подобрала Яйцо, она бы могла отворить для него ворота домой. Юноша поднял голову и протянул руки наверх, вновь готовый к борьбе.
Но если чудовище, в которое превратился Перрен, сожрало Май – откуда ждать помощи? Руки Каспара безвольно опустились, голова поникла. И все же надежда остается всегда. Если непрестанно бороться, быть может, не сегодня, не завтра, не в этом году, но хотя бы через тысячи лет кто-нибудь поднимет Некронд и вытащит его, Каспара, отсюда. Да, его могут спасти – при условии, что он будет к Некронду ближе всех. Надо плыть и не терять надежды, потому что, как ни взгляни, обрести свободу через тысячу лет гораздо лучше, чем остаться здесь навеки. Вечность. Вечность гораздо длиннее тысяч, даже миллионов лет. Вечность – это что-то непредставимое. Юноша упрямо помотал головой. Кто-нибудь обязательно найдет его. Ему тут не место!
Ярость, гневная обида на несправедливость судьбы подстегнула волю Каспара. Он оттолкнулся от дна и поплыл наверх. Надежда вновь мало-помалу разгоралась в нем. А что, если попробовать покричать?
– Май! – вопль его прорезал толщу воды струйкой пузырьков. – Май, найди меня!
А вдруг она мертва? Да и вообще, с какой стати ей искать его, ведь он так грубо оттолкнул бывшую возлюбленную? Даже здесь, в бездне морей Иномирья жгучая горечь ревности все так же терзала сердце молодого торра-альтанца.
Если от Май помощи ждать не приходится – от кого же тогда? Остаются только Перрен и животные. Смешно и думать, что кто-то из них сумеет понять происшедшее. И все же внутренний голос подсказывал Каспару сделать ставку на Огнебоя. Верный скакун ни за что не покинет своего хозяина. Бой – единственный, кто безраздельно принадлежит ему, Каспару. Возможно, эти узы окажутся крепче прочих. Может, их хватит, чтобы преодолеть бездну. Тем более у Огнебоя больше всех шансов выжить в пустыне, даже если все остальные члены маленького отряда погибнут.
– Бой! – что есть сил закричал юноша. – Бой, услышь меня! Помоги мне!
Он рвался наверх, судорожно хватаясь за пронизанный брызгами воздух, пока удар чьего-то могучего хвоста не сшиб его обратно. Однако на сей раз Каспар не собирался так легко сдаваться. Он безгранично верил в своего скакуна. Огнебой один из всех наверняка услышит зов хозяина. Каспару всегда казалось, что лошади куда более остро реагируют на Некронд, чем люди. Энергично работая ногами, он подплыл к рогатому киту и залез на твердую, шершавую спину. Кит и не почувствовал столь ничтожного седока. Юноша стоял почти по пояс в воде. Холодный воздух рвал тело на куски. Зато определенного успеха Каспар все-таки добился: теперь он находился ближе к Некронду, чем все прочие морские твари.
Вытянувшись во весь рост, он снова принялся звать коня:
– Бой! Бой! Я здесь! Найди меня!
Каспар все звал и звал, прекрасно понимая, что вся его надежда – просто бред сумасшедшего: конь ни за что не сумеет правильно понять ситуацию, даже если и услышит его. Ну и пусть бред – все равно, кроме Огнебоя, ему сейчас надеяться не на кого, значит, остается цепляться за последнюю соломинку.
