Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 14
– О да, мне всегда приходится с ним торговаться, сколько корма я должен ему дать, чтобы он прошел еще несколько шагов.
– Ясно. Значит, в дороге у тебя много практики по части переговоров, а?
В холодное время года солнечный день вроде сегодняшнего всех приводит в хорошее настроение.
После того как оба мужчины посмеялись над шуткой, Лоуренс сказал, что собирается уехать в течение ближайших нескольких дней, и попросил не давать его лошадь внаем.
– И корми его не слишком обильно.
– А, чтобы тебе потом легче было торговаться?
Шутка это была или способ защиты от неприятностей (а может, и то, и другое) – так или иначе, Лоуренс рассмеялся и, взмахнув рукой, произнес:
– Он побудет у тебя еще несколько дней.
– Всегда рад позаботиться о хорошей лошадке.
Пока Лоуренс разговаривал с хозяином конюшни, сюда заглянуло еще несколько человек – одни хотели одолжить лошадь, другие оставить на время. Похоже, большинство были знакомыми хозяина, и подмастерья обращались с ними довольно по-свойски. В большинстве лавок владелец общается лично только с постоянными покупателями, оставляя впервые пришедших своим подмастерьям, но с конюшнями все наоборот. Путешественник в буквальном смысле вверяет своему коню жизнь, поэтому хозяин конюшни должен обращаться с каждым впервые пришедшим предельно серьезно. Если между ними наладятся доверительные отношения, этот человек вернется вновь.
Как товары меняются от страны к стране, так и торговые традиции – от одного вида торговли к другому.
– Думаю, это все наши основные приготовления, – произнес Лоуренс, отсчитав цифры на пальцах. После этих слов Хоро, разглядывавшая лошадь, покосилась на него. Как правило, Хоро видела коня Лоуренса с козел повозки, и вид спереди привносил для нее некоторое разнообразие.
У лошади, судя по всему, тоже были свои мысли насчет Хоро, так что эти двое смотрели друг на друга какое-то время.
Хозяин конюшни рассмеялся и сказал, что они как будто говорят о чем-то – и, возможно, так оно и было. Когда Хоро наконец отошла от коня, Лоуренс спросил:
– Беседовала с ним о том, что делается в мире, да?
– М? А, ну да. Мы оба побывали в заложниках, так что просто посочувствовали друг другу.
Когда у бродячего торговца что-то ломается, он это чинит и использует дальше – пока оно не износится настолько, что станет совершенно бесполезным. Еда годна в пищу даже черствая, даже плесневелая – пока она не станет вовсе невыносимой.
Что до Хоро – когда ей наносится хоть одна обида, она жалуется на нее сотню раз. А ведь большинство ее обид – даже не настоящие обиды.
Лоуренс сделал расстроенное лицо, и Хоро весело схватила его под руку. Она была в прекрасном настроении, словно начисто выбросила из головы все проблемы с Коулом.
– Ну, что теперь? Еда?
– О еде я уже позаботился. Осталось запастись топливом, поменять деньги… и, возможно, мне еще поточить нож. В общем, для тебя ничего особо интересного.
Лоуренс ожидал, что Хоро сделает наигранно-скучающее лицо, однако его слова ее, похоже, вовсе не задели. Он предполагал, что Хоро рассердится из-за еды, но волчица пропустила и это.
Конечно, даже без дополнительных закупок в повозке имелось множество вкусных вещей. Если бы он такое вез в собственной повозке, влекомой собственной лошадью, его старый партнер, скорее всего, взглянул бы на груз и негодующе заржал – у хозяина опять с головой непорядок!
– Однако мне кажется, что с топливом и деньгами лучше подождать, пока не прибудет карта и мы не будем точно знать, куда едем. Как считаешь?
– М? Мм. Я думала побродить по городу, чтобы убить время, но… – ответила Хоро, и ее янтарные глаза с устрашающей быстротой впились в Лоуренса. – Давай лучше вернемся на постоялый двор и приготовимся к следующему сражению!
Даже зная, что эти слова она произнесла не просто так, Лоуренс не мог понять, в какой степени это шутка. По-видимому, на рассудительность Эльзы можно было положиться, однако если Хоро начнет ее подначивать, упрямство Эльзы может в конце концов и вспыхнуть.
Лицо Хоро тут же вновь стало спокойным. Возможно, она уже жалела, что сказала слишком много.
Увидев это, Лоуренс решил оставить ее в покое. Что, в свою очередь, заставило его подивиться про себя, не болен ли он немного.
Так или иначе, Лоуренс решил, что должен поговорить с Коулом, прежде чем все зайдет слишком далеко. Едва эта мысль его посетила, как Хоро поднялась на цыпочки и ухватила его за ухо.
– По-моему, ты думаешь о том, чтобы вмешаться в то, что задумала я, ммм?
Похоже, волчицы могут быть на удивление злопамятны.
***
Они вернулись на постоялый двор; вверх по лестнице Лоуренс поднимался следом за Хоро. При этом он заметил мелькнувший под балахоном кончик хвоста. Такое всегда случалось, когда Хоро была возбуждена или в хорошем настроении. В обличье гигантской волчицы она, может, и была способна скрывать свое состояние, однако это маленькое тело выдавало его совершенно отчетливо. Через последнюю ступеньку Хоро перепрыгнула, и Лоуренс устало вздохнул.
Он не думал, что ошибся где-то в своих мыслях или словах, и все же его грызла неуверенность. Быть может, этого Хоро и добивалась, но, в любом случае, сильнее всего Лоуренса пугала аура упрямства, окутывающая Эльзу.
Или, может, отношения его и Хоро со стороны впрямь выглядели такими тонкими? Занятия торговлей научили его, что даже считать себя в безопасности само по себе опасно.
Скрестив руки на груди, Лоуренс в задумчивости двинулся было по коридору. Хоро убежала вперед и уже положила руку на дверную ручку.
И в этот миг выражение восторга исчезло с ее лица.
– Что случилось? – спросил Лоуренс, и одновременно с этим голос снизу позвал:
– Господин Лоуренс!
Обернувшись, Лоуренс убедился, что голос принадлежал Ле Руа.
Хоро глянула на Лоуренса с таким видом, будто ее окатили холодной водой, но Лоуренс поднял руку, удерживая ее от жалоб. На лице Ле Руа было написано: «Подойди один».
– Иди без меня.
Хоро по проницательности не уступала любому опытному торговцу, и потому, хотя она явно была недовольна, все же согласно кивнула.
– Только быстрее, – вот все, что она сказала.
В ее глазах не было вопроса, ничего вроде «как ты справишься в одиночку?». Быть может, ее голова была полностью занята мыслями об Эльзе и Коуле, или же она научилась-таки ему хоть немного доверять. Лоуренс думал об этом, спускаясь по лестнице.
Ле Руа с извиняющимся видом снял шляпу и поклонился.
Лоуренс услышал, как захлопнулась дверь в их комнату, – звук, сразу погрузивший его в одиночество, – и обратился к Ле Руа:
