Кол Бьюкенен - Фарландер
Интересно, остальные здесь тоже такие дружелюбные?
Закончив, Нико поблагодарил кока и решил подняться на верхнюю палубу. Каждый шаг давался с трудом, ладони скользили по поручням при попытке оторвать ногу от ступеньки, так что перед последним участком он даже взял паузу, чтобы привести себя в порядок.
Шагнув наконец на верхнюю палубу, Нико постарался представить, что находится на обычном морском корабле, рассекающем волны, а не плывущем в воздушном безбрежье. Помогло то, что палубы «Фалькона» почти не отличались от палуб судов, видеть которые ему доводилось в гавани: за спиной возвышался квартердек, впереди — фордек. Неподалеку, негромко переговариваясь, вязали канаты пять или шесть матросов. Чуть дальше несколько их товарищей забавлялись игрой в кости. В какой-то момент игроки из-за чего-то заспорили, и одного, порывавшегося затеять драку, даже пришлось удерживать. В целом команда выглядела довольно молодой, и лишь немногим, как показалось Нико, перевалило за тридцать. Все были худощавы, все носили бороды и длинные волосы.
Непривычной была и окружавшая их тишина, нарушаемая только треском полотна. Подняв голову, он увидел огромную, трепещущую под ветром оболочку из белого шелка, заключенную в тонкую сеть канатов и деревянных распорок. Отбрасываемая ею тень накрывала всю палубу. Под носом оболочки раздувались паруса, натянутые между прочными тиковыми штангами. По бокам ее выступали две огромные, похожие на крылья лопасти. Между тугими, трепещущими от ветра шелковыми полотнищами по решетке удерживающего их такелажа карабкались люди.
«Сумасшедшие, — подумал Нико. — Безумцы».
Воздух на такой высоте был не просто прохладный, а холодный. Ветер кусал даже сквозь одежду, и по коже побежали мурашки. Нико уже подумывал о том, чтобы вернуться в каюту и одеться потеплее, но заметил на фордеке Эша. Как всегда в черном, старик сидел неподвижно, подобрав ноги и, похоже, полностью уйдя в себя.
Нико уже обнаружил, что пребывание на палубе вполне можно вынести, если не смотреть вниз через поручень и постоянно внушать себе, что находишься на борту обычного морского корабля. Руководствуясь этими правилами, он поднялся по ступенькам и подошел к старику.
На первый взгляд могло показаться, что Эш спит, но взгляд за опущенными ресницами свидетельствовал об обратном, хотя и оставался застывшим, сосредоточенным на некоей точке, которая могла быть и далеко и близко. Поражала и полная неподвижность фигуры; казалось, это не живой человек, а каменное изваяние. Даже грудь его не поднималась и не опускалась вместе с дыханием.
— Как ты? — спросил Эш, даже не пошевелившись.
Пытаясь согреться, Нико обхватил себя руками.
— Сегодня лучше. Спасибо за заботу, старик.
Эш сухо усмехнулся:
— Я здесь не для того, чтобы с тобой нянчиться. — Он открыл глаза, посмотрел на юношу и протянул руку.
Секунду Нико смотрел на нее непонимающе — блестящие ногти и розовато-черная кожа вокруг них, — потом сжал загрубевшую, как кора, ладонь и помог старику подняться.
— Если ходишь, значит, все хорошо, — сказал Эш. — А раз так, то пора начинать обучение. Урок первый: ты — мой ученик. Следовательно, можешь называть меня мастером или мастером Эшем. Но не стариком.
Кровь бросилась в лицо — такой тон Нико не понравился.
— Как скажете.
— Не испытывай мое терпение, парень. Будешь и дальше выказывать неуважение — ударю.
Примерно так разговаривал иногда отец, возвращаясь домой со службы, и один из тех придурков, которых приводила мать.
— Ну так ударьте. Этот урок я уже знаю.
В выражении лица Эша не изменилось ничего, но краем глаза Нико заметил, как сжалась в кулак опущенная правая рука. Заметил и напрягся.
Однако, вместо того чтобы подкрепить словесную угрозу делом, старик лишь глубоко вздохнул:
— Ладно, давай посидим.
Он первым опустился на колени, но теперь уже лицом к Нико. После недолгого колебания юноша последовал его примеру.
— Сделай глубокий вдох, — сказал Эш. — Так, хорошо. Теперь еще раз.
Нико вдохнул и почувствовал, как разжижается и уходит злость.
— Итак, ты — мерсианец, — начал Эш. — Твой народ следует путем Дао, или того, что называют иногда Судьбой. А раз так, то ты должен знать, кто такой Большой Глупец.
Вопрос застиг его врасплох.
— Конечно, — осторожно ответил Нико. Старик кивнул, но ничего не сказал, давая понять, что ждет продолжения. — Я бывал в храмах, слышал, как там читают его высказывания. На День Глупца мать обычно брала меня с собой.
Эш едва заметно сдвинул брови, показывая, что ничем особенным ученик его не впечатлил.
— А тебе известно, где родился Большой Глупец?
— Мне говорили, что он родился на одной из лун и свалился на Эрес с горящей скалой.
Старик покачал головой:
— Он родился на моей родине, Хоншю, шестьсот сорок девять лет назад. Хоншю — родина даосизма. Большой Глупец прожил там всю свою жизнь и нигде больше не бывал, что бы там ни утверждали ваши легенды. Учение о Пути принесла в Мидерес его Великая Последовательница, и именно благодаря ей и ее ученикам оно распространилось, в различных формах, по южным землям, в том числе и вашей. Ты медитируешь?
— Как монахи?
— Да, как монахи.
Нико покачал головой.
— Хо. Тогда, как я и ожидал, ты не знаешь ничего, кроме религии. Мы, в ордене, тоже даосы, но следуем истинным учениям Большого Глупца, без всей той чепухи, которой обросли его слова. Если ты пойдешь его путем, как и должно быть, поскольку ты намерен стать настоящим рошуном, то забудь, что знал, и сосредоточься на одном-единственном. Научись, как быть неподвижным.
Нико медленно кивнул:
— Понимаю.
— Ничего ты не понимаешь, но скоро начнешь. А теперь делай то, что я скажу. Вложи левую руку в правую. Да, так. Теперь выпрями спину. Еще. Не сутулься. Хорошо. Прикрой глаза. Выбери точку перед собой и сфокусируйся на ней. Дыши. Расслабься.
Странно, какое отношение это все имеет к рошунам? Тем не менее Нико расслабился.
— Следи за тем, как воздух входит в нос, как проходит через тебя, как выходит. Дыши глубже, животом. Да, вот так.
— И что дальше? — У него уже заболели колени.
Взгляд Эша оставался неподвижным, лишь крылья носа
чуть заметно дрогнули.
— Ум, который вечно чем-то занят, болен. Ум спокойный следует течению Дао. Если ты следуешь течению Дао, твои поступки согласуются со всем сущим. Вот чему учит нас Большой Глупец.
Нико пытался делать так, как сказал старик. В некотором отношении это напоминало жонглирование одновременно тремя предметами: приходилось следить за дыханием, держать прямой спину и не упускать из виду щербинку на поручне. На все сразу концентрации не хватало, он забывал то об одном, то о другом. И, ловя себя на упущении, начинал раздражаться. Он уже потерял ощущение времени и не мог бы сказать, сколько они сидят вот так, минуты или часы.
