Александр Маслов - Черная корона Иссеи
– Как смел ты со мной так?… – прошептала она, когда содрогания барда сменились томным расслаблением, – со мной, чистой высокой мэги? Ты хочешь, чтобы я стала рабыней твоей любви? Отвечай! – призвала она, прижимая голову барда к груди.
– Я сам хочу быть рабом твоим, – произнес он, приблизив лицо к ее глазам, бедно-голубым с огромными пронзительными зрачками. – Хочу каждую ночь! Сколько позволишь! Всегда!
– У тебя есть Астра, бесчестный музыкант! – госпожа Глейс, отпряла от него, словно вспомнив о чем-то неприятном и возмутительном.
– Но я хочу тебя, – удерживая ее мягкую руку, Леос лег на подушки, – и ничего не могу с собой поделать!
– И не надо, если так, – она склонилась над ним, коснувшись губами шеи, целуя жесткие соски на груди барда и с удовольствием поглядывая, как меняется выражение его небесных глаз. Оставляя отрытым ртом влажные следы, мэги спустилась к его животу и ниже, будя в своем пленнике смущение, потом горячую страсть.
Не выдержав такой восхитительной ласки, Леос обнял Верду с неожиданной силой, опрокинул ничком, и она застонала от долгожданной боли ворвавшейся в ее сладкую рану. Мэги вскрикивала, то целуя, то кусая руки мучителя, а он терзал ее пока совсем не лишился сил.
Когда клепсидра на тумбочке отбила час Маро, госпожа Глейс лежала еще несколько минут, облизывая губы, слушая стук сердца поверженного любовника.
– Леос, – тихо сказала она, – ты мне должен помочь. Одевайся, нам придется сделать кое-что, пока на небе Маро.
– Да, принцесса волшебства, – он с готовностью встал. – Нет такой вещи, чтобы я не мог сделать для тебя.
– Не зарекайся, – она обняла его, провела губами по небритой щеке. – Но я никогда не потребую от тебя невозможного или слишком опасного. Не бойся, просто исполняй, как я скажу.
Она накинула платье, висевшее на спинке кровати, и вышла в гостиную.
Недолго постояв над «камнем душ», мэги вернулась к высокому шкафу, полки которого были почти пусты, если не считать нескольких книг, статуэтки внизу и двух стеклянных баночек. Она взяла посудину с кровью, купленную в лавке некроманта накануне и, став на четвереньки, начала выводить знаки, очерчивая их красными жирными мазками.
– Да, – сказала Верда, почувствовав взгляд Леоса. – Это кровь. Кровь мужчины. Не бойся – я не убила его. Бедняга сам поделился за деньги. А я, конечно, очень плохая, раз делаю это, – она кивнула на темно-красные линии на полу, – Плохая, но мне так надо. И никак нельзя сделать это по-другому.
– Я ничего не понимаю в магии, моя Верда. Мне б и в голову не пришло, что рисовать кровью на полу предосудительно, – ответил Леос, с восхищением наблюдая за ней.
Закончив с ритуальными знаками, мэги сидела несколько минут размышляя и будто забыв о барде. Потом обмакнула в кровь палец и написала «Варольд».
– Варольд ты придешь. Из самых далеких сфер я вырву твой дух, и он мне расскажет все! – произнесла она, дуя на влажные липкие пальцы.
– Магистр Варольд? – удивленно переспросил Леос. – Ты собираешься вызвать его дух?
– А ты знаком с ним? – Глейс резко повернулась.
– Как же! Астра его дочь. Мы шли сегодня к нему. Только вместо салона увидели пепелище и гномов, рывшихся в золе.
– Что за бред! У магистра не было детей, – она встала и, усмехнувшись, вытерла руку о платок, лежавший под зеркалом. – Выходит, твоя милая девица самозванка. Зачем она шла к салону, если всем известно, что он сгорел много дней назад?
– Она не самозванка. Извини, Верда, но – нет, – Леос отвел взгляд, разбрасывая золотистые локоны, дважды качнул головой. – Сам Варольд сказал, что она – его дочь. О которой он не знал ничего до последнего времени. Он дал мне с Карридом двадцать штаров – целое состояние на расходы в дороге, только чтобы я нашел ее. И вот мы вернулись, а дом сгорел, и отца Астры нет…
– Не может быть. Ты говоришь правду, Леос? Ну-ка посмотри на меня, – госпожа Глейс прижала ладони к его щекам и повернула к себе. – Ведь не может быть такого!
– Может – не может. Только зачем мне врать? Тем более тебе? – его синие глаза были ясны и чуть печальны. – И тем более про Астру…
– Поклянись, бард. Поклянись, что это так, – мэги взяла его руку и приложила к раскрытой книге «Красная Воля Рены». – Скажи: «Клянусь перед ликом Пресветлой! Все, что я сказал единственная правда! И магистр Варольд Кроун при мне подтверждал, что Астра – его дочь!»
Прижав ладонь к странице с письменами богини, Леос повторил слово в слово клятву.
– Боги! Надо же! – госпожа Глейс отчего-то рассмеялась. – И твоя мэги Пэй… Ты любишь ее?
– В этом мне тоже придется клясться? – настороженно спросил бард.
– Нет, просто скажи, как есть.
– Люблю. И тебя тоже… я люблю. Думаешь, так не бывает? – он поймал ленточку, свисавшую с рукава ее платья, и тихонько потянул к себе. – Мне это трудно объяснить, госпожа Глейс. Но могу приложить ладонь к святой книге и произнести клятву лично тебе.
– Мора с тобой! – какой-то миг Верда чувствовала себя уязвленной, даже униженной. Ей захотелось отпустить музыканту хлесткую пощечину, выставить его за дверь, потом бросится в постель, зарывшись головой в подушки, но вместо этого она строго спросила: – Кто еще знает, что Астра – дочь Варольда Кроуна?
– Об этом уже многие наслышаны… Каррид Рэбб – мой длинноволосый друг.
– Это само собой. Дальше!
– Магистр Изольда – она прибыла сюда из Олмии для встречи с Варольдом, но… Знает Бернат. Голаф Брис. Пират Давпер. Рохесские моряки. Все, кто был с нами на Карбосе, – Леос почувствовал, как начинает ломить в висках и ему нестерпимо хочется уйти от начатого разговора. – Прости, но мне трудно вспомнить сейчас. Могу сказать короче: то, что Астра – дочь славного магистра Кроуна скоро станет известно всему Иальсу.
– Хорошо, Леос, – безразлично бросила Верда. – Пусть так. Это ничего не меняет. Давай приступим.
Мэги Глейс вытянула руку, вычерчивая плавно знак Го в замерцавшем воздухе, и свечи на столе вспыхнули трепещущим ярким пламенем. Ониксовый диск над «камнем душ» озарился красным, в его глубине закачались смутные тени. Отступив к средине комнаты, Верда разожгла маленькие толстые свечи, стоявшие кругом на полу. Подождала, пока огонь наберет силу. На ум пришли слова Варольда: «Огонь питает силу любых заклятий. И если эфир – тело магии, ее истинное существо, то огонь – ее жгучая кровь». Наверное, прав был магистр, только Верде этот непокорный союзник, отказывал в такой необходимой власти над ним. Даже наоборот, душа мэги, как лед таяла в его полыхании. Она сама становилась безвольна, мягка, и мучилась, словно от обжигающей ласки мужчины.
Верда шагнула к столу, открыла книгу в черном кожаном переплете и положила ее рядом с обсидиановой плитой. За последние ночи мэги выучила заклинания из нее наизусть, но старый фолиант, купленный у помешанной на некромантии Седы, неплохо помогал ей своим присутствием, устанавливая с «камнем душ» незримую, прочную связь.
