Елена Асеева - Сквозь Пекло
— Больно? — беспокойно поспрашал друг.
— Очень, очень больно Стоян… сил никаких нет… — откликнулся Святозар перемешивая слова и чуть слышимые стенания. — Стоян, будь добр, принеси мне попить чего-нибудь горячего, чтобы я согрелся.
— Может ногу натереть, — все еще не отходя от наследника, предложил Стоян.
— Нет, это не поможет… мы с отцом повздорили, — тихо пояснил Святозар, и, протянув руку, пощупал больную ногу. — Повздорили и я переволновался.
— Ты с отцом повздорил? — удивленно переспросил Стоян. — Может послать к нему Остромира, чтобы он знал, что ты у меня.
— Нет, нет, Стоян, не надо никого посылать, — поспешил проронить наследник, и, лицо его порывисто дернулось, искривив не только сами черты, но и губы. — Ему надо успокоиться, а мне с тобой поговорить… Стоян, ну, не стой же так, видишь я замерз, принеси попить, да укрой меня, чем теплым.
Стоян кивнул и быстрым шагом вышел из комнаты, а Святозар сотрясаемый от холода и волнения принялся шептать заговор над больной ногой. Стоян вернулся весьма скоро, и принес, два укрывала, да сухой, чистый, короткополый кафтан.
— Надень, мой кафтан, — сказал Стоян, подавая его Святозару.
— Я в нем утону, — улыбаясь, заметил наследник.
— Ну, за то не захвораешь, — немедля откликнулся тот.
Святозар не стал спорить, и, скинув свой кафтан, надел поданный другом. Кафтан был не только сухой, но еще и дюже теплый. И тело наследника вмале наполнилось этим теплом, кое было напитано сладковатым запахом выпечки, духом хозяйки и молочным ароматом ребенка. Лишь только Святозар переоделся, тягостно дыша и прислонившись к спинке сидения, как сын Дубыни тотчас укрыл его сверху укрывалом, а после подошел и присел около больной ноги, пытаясь снять с нее сапог.
— Ох, — застонал наследник и стремительно покачал головой. — Не трогай ее Стоян, а то мне станет плохо.
Стоян засунул руку в сапог, ощупал ногу, и с нескрываемой тревогой в голосе заметил:
— Нет, Святозар, нога как льдышка, надо непременно снять сапог. Ты ведь даже чулок меховой не надел, там один онуч. Потерпи, друг мой, немного, а я сниму.
Наследник кивнув, прикусил нижнюю губу, а Стоян осторожно принялся снимать сапог. Сызнова раскатисто застонав Святозар в бессилие прикрыл глаза, лицо его побледнев кажется лишилось и малой капли кровинки, так сильно ломила и вроде как трещала кость внутри больной ноги. Как только Стоян снял сапог так сразу же укрыл ногу вторым укрывалом, точно младенца запеленовав в полотнище материи, да пристраивая засим ее на табурет. Святозар погодя открыл глаза, туго выдохнул, и, протянув руку, нанова прошептал над ногой заговор.
В гридницу бесшумно вошла, будто вплыла Белослава с полным кувшином сбитня и двумя чашами. Она поставила посуду на стол и налила напиток в одну из чаш, да также бесшумно подплыла… подошла к наследнику, подавая ему горячего сбитня. Наследник высвободил из-под укрывала руки, и, приняв чашу, торопливо сделал большой глоток.
— Сбитень клюквенный, Святозар, чтобы ты скорее согрелся, — сказала Белослава, и беспокойно посмотрела на мужа, который принес из угла гридницы сиденье и поставив подле друга, опустился на него. — Стоянушко, что случилось с наследником? — вопросила она, и в голосе ее нежном послышалось волнение.
— Не тревожься, Белослава, — улыбнувшись, откликнулся Святозар, на миг отвлекаясь от чаши и столь вкусного сбитня. — Все хорошо.
— Ты, с Любавой, что ли повздорил? — внимательным взглядом оглядев бледного Святозара, поинтересовалась Белослава. — Не надо с ней вздорить, не надо…
— Белавушка, — успокаивающе, произнес Стоян, и, резко встав с сиденья подошел к жене да полюбовно ее обнял. — Не беспокойся, радость моя, Святозар не ссорился с Любавой. Тут совсем другое. Поди… поди, душенька моя, а мы здесь поговорим.
— Хорошо, Стоянушко, я пойду, — качнула головой Белослава, отчего заколыхалась вправо-влево ее длинная светло-пшеничная коса, словно недовольная поступками наследника и, поцеловав мужа в щеку, направилась к дверям.
Как только Белослава вышла из гридницы, легохонько притворив за собой дверь, Стоян снова вернувшись к сидению, сел, и улыбнулся, как-то вельми по-светлому… Так, что то сияние еще гуще наполнило светом помещение, озаряемое лучами зимнего солнца пробивающегося сквозь широкое окно прикрытое сквозной, тонкой, белой занавесочкой.
— Ты, чего? — допивая сбитень, спросил Святозар.
— Да, так…,- уклончиво протянул Стоян.
— Белослава, дитя ждет? — сам не ожидая от себя такого вопроса, поспрашал наследник.
— Ты, значит, заметил? — еще шире улыбнулся Стоян, довольно потер друг о друга ладони рук и кивнул в ответ. — Точно к червеню будем ждать.
— Это хорошо, что к червеню, а мой только к вересеню родится, — тихо добавил Святозар и надсадно вздохнул.
— Что ты сказал? — переспросил Стоян и точно весь всколыхнулся. — У тебя будет дите?
— Сын, Стоян, у меня будет сын… Горислав, так мы его наречем… Так когда-то хотел меня назвать мой отец, — пояснил наследник и протянул пустую чашу другу.
— Ты, словно, не рад Святозар, — принимая чашу, проронил Стоян, и поднялся, чтобы налить еще сбитня.
— Что, ты, друг мой, я очень рад… я так счастлив, — молвил Святозар и голос его переполнился теплотой. — Просто мне придется оставить мою Любаву, и уехать. И, я, не знаю смогу ли увидеть, как родится мой сын… И я не знаю, смогу ли вообще увидеть его после рождения.
Стоян, медленно поступил к столу и налил из кувшина в чашу сбитня, погодя также неторопливо возвернувшись к сиденью, протянув ее наследнику, участливо вопросил:
— Почему ты так говоришь? И куда ты собираешься, отправится?
Святозар взяв чашу в руки, неторопливо отпил из нее, и, посмотрев на ярко-вспыхивающее пламя внутри камина, каковое переползало своими островатыми лоскутами на поленья, оставляя, некоторое время спустя, лишь черные куски обгоревшего дерева уже лишенного всяких жизненных сил, пояснил:
— Моя мать, ты это знаешь, Стоян, вошла в сговор с Нуком и отдала ему свою душу. Но она не просто отдала душу ему, Нуку. Нет, она отдала душу самому пекельному царству, самому Чернобогу. И такие души, после смерти тела, не просто попадают в Пекло… Они эти души не имеют никакой возможности, вновь возродится и вернуться в Явь… Они вечные узники пекельного царства и будут там находиться до скончания веков. Книга Вед, показывала мне… Она показывала мне, Стоян, то место где находится душа моей матери. — Наследник прервался, одним махом допил сбитень, и, прижал к груди, пустую чашу. — Это черно-серое поле, а по нему разбросаны огромные камни, и к ним то ли прикреплены, то ли вмурованы души. Помнишь, тогда после боя с Нуком, я ходил в шатер к Эриху. И я узнал, что ДажьБог рассек душу моего брата на двое на Эриха и Нука. Мой брат ушел в Ирий-сад, а Нук в Пекло, и тогда ДажьБог обратился ко мне и сказал: «Теперь Святозар слушай и знай! Вот точно также, как я сейчас освободил душу твоего брата, ты можешь спасти душу своей матери, и, сойдя в Пекло, вывести ее оттуда. Но прежде, прежде, чем ты пойдешь, по пути, что начертан перед тобой, должен ты подарить своему отцу надежду!» — Наследник замолчал, перевел взгляд с огня на лицо друга и добавил, — я долго не мог понять, что такое надежда…
