Андрей Валерьев - Форпост. Право победителя
Проницательный взгляд Надежды Фридриховны, казалось, проникал прямо в душу.
— Поможем, внучок, не сомневайся, а теперь иди — отдыхай.
Дед, как всегда, был чем-то страшно недоволен.
Док с сопровождающим вернулись через два дня, когда Иван совсем уж было собрался возвращаться пешком.
Док не успел.
ГЛАВА 7,
векселя и их оплата в условиях дикой природы
Людей Ваня ненавидел. В смысле — абстрактных людей. Человечество вообще. Веры у него к нему, к человечеству, не было никакой. Ну, то есть совсем никакой.
Некоторым конкретным людям Иван, несмотря ни на что, всё-таки доверял. Хоть и постоянно одёргивал себя, напоминая самому себе о том, как его за последний год неоднократно «кидали». Совсем некоторых — Иван любил. Помимо Маши, в этот список, безусловно, входил горластый тёзка, его родители и Звонарёв. К остальным своим знакомцам Маляренко относился с уважением и вежливостью, но без тех особых тёплых чувств, которые принято называть дружескими.
Эти размышления, которым Иван предавался, гостя в доме Звонарёвых, натолкнули его на весьма интересные выводы. А именно: «Да какого чёрта я вообще стесняюсь?» и «Не пора ли, нахрен, пересмотреть свою жизненную позицию?»
Настроение было говенным — утром, еле-еле крутя педали, в посёлок притащился Док и сообщил, что Алла умерла за три часа до его приезда и, судя по всему, диагноз там был такой, что он, опытнейший сельский врач, без аппарата по гемодиализу помочь ей ничем не мог. Маша ударилась в слёзы, а Док, жахнув стакан бормотухи, только развёл руками.
— Не судьба.
Доку Ваня верил. Несмотря на некую гнильцу в душе и страсть к выпивке, он был, в общем, неплохим человеком, истинным профессионалом и иногда творил настоящие чудеса. Да такие, что местные, бывало, молились на него едва ли не больше, чем на самого Ивана.
— Серый. Собери здесь народ. Весь нужный народ. — Маляренко подвигал челюстью и сгорбился. — Надо хорошего человека помянуть. И поговорить с вами хочу.
— Вечером Иван толкнул программную речь, которая сводилась к тому, что всех строителей из Бахчисарая, а также пленных, он забирает на всю весну и лето для своих нужд. Что работы у него на всех хватит, и если тут найдутся ещё добровольцы, то он с удовольствием их примет. И что дополнительным условием он ставит собственные запасы еды, потому что сам кормить их точно не будет!
На этой фразе Маляренко изо всех сил ёкнул кулаком по столу и обвёл присутствующих тяжёлым взглядом.
— С домами здесь придётся обождать. Вопросы?
На лице Звонарёва была написана полнейшая готовность помочь другу. Олег недовольно щурился, а все Лужины, растерянно переглянувшись, только кивнули.
Дело выгорело.
«А как вы хотели? Саночки возить вам тоже придётся».
— Чего задумал, Иван Андреевич? — Дядя Гера, глубоко в душе офигевший от сверхнаглых запросов Маляренко, был само внимание.
Ваня припомнил Петра Алексеевича Романова и, чувствуя себя совершенно оборзевшим, снова шарахнул кулаком по столу.
— Порт!
Слово это было… грандиозным! Настолько, что народ впечатлился «по самое не могу». Непонятная лодка, валяющаяся неизвестно где, сразу превратилась в нечто глобальное, способное связать затерянное поселение со всем миром. Люди очнулись, ожили и дружно загомонили, обсуждая идею Ивана. Глаза дяди Геры и Славки заблестели, Олег разом перестал хмуриться, и даже мама Надя изобразила заинтересованность.
— Что вы имеете в виду?
Ваня почувствовал, как рука сидящей рядом Маши лезет под столом ему в штаны, и широко улыбнулся.
— Э-э-э-э-э… будущее, Надежда Фридриховна. Наше общее будущее.
Они опять договорились.
Лодку вытащили «на ура». За полчаса, с шутками-прибаутками и весёлыми матерками, светлое будущее людей выкатилось из ямы и замерло посередь крымской степи. Зрелище это было сумасшедшим — кораблик на колёсах за сто вёрст от моря.
Ну ладно — за пятнадцать. Но всё равно!
Тяжелее всего дался огромный ящик с массивными железками. Что это были за железяки, никто не знал — никаких инструкций к ящику не прилагалось. Только серые стальные болванки замысловатых форм, какие-то валы, маховики и полуметрового диаметра винт. Промучившись полдня и так и не вытащив воротом ящик целиком, Маляренко дал команду разобрать содержимое и вытащить детали поодиночке.
— Иван Андреевич, это точно двигатель! — Глаза Юры азартно блестели. — К лодке двигатель. Только я пока не могу понять, что это за двигатель. На паровик не похож — котлов нет. И не дизель какой-нибудь.
Маляренко стоял над разложенными на земле массивными деталями и задумчиво ковырялся в носу. То, что это лодочный мотор, и ежу понятно — в лодке были предусмотрены гнёзда для крепления. Но вот что это был за мотор — никто не знал. Ни Лужин-старший, ни Олег, ни Звонарёв. На консилиум собрали всех, кто хоть как-то разбирался в технике. Мужики дружно сопели и чесали затылки. Принцип сбора запчастей в единое целое был, в общем, ясен, а вот как эта штука будет работать — оставалось загадкой.
Иван скосил взгляд в сторону. Дядя Гера, Станислав и Олег, позабыв обо всём на свете, в том числе и о своём недавнем скепсисе, оживлённо обсуждали открывавшиеся для общины перспективы. Лодка с мотором — это вам не вёсельная шлюпка и даже не парусная яхта. Это гораздо, гораздо серьёзнее. Все прекрасно понимали, что искать людей надо именно на побережье, а такой агрегат в нынешних условиях просто незаменим.
— Ладно, народ. Заканчивай дискуссию, пойдём ужинать. — Иван махнул рукой в сторону кухни, где вовсю суетились женщины. Долгий и тяжёлый день закончился. Лодку, двигатель и ворот перевезли. На вечернем небе, одна за одной, стали зажигаться звёздочки, пора уже было подумать и о заслуженном отдыхе.
— А я тебе говорю — надо строиться на месте бывшего посёлочка наших рыбаков! — Стас махал руками, словно мельница. — От этого места до нас ближе будет, и камня там много. Эти аборигены его мно-о-ого натаскать успели.
— Так-то оно так, но там уж очень дорога крутая до нашего посёлка. Да и не дорога это вовсе — а тропа. Горная. — Сергей Геннадьич был весь в сомнениях. — Будет там порт, а как туда… эээ… какие-нибудь товары возить? На себе таскать?
Кораблик, перевезённый к хутору и спрятанный под свежей зеленью деревьев, продолжал вызывать ожесточённые споры. Все спорили со всеми. Лужин — со Звонарёвым, дед — с Юркой, а сам Иван — с Машей. Та упёрлась и ни в какую не желала уезжать к рыбакам.
— Один раз я чуть туда не залетела, — шипела она мужу, — и теперь даже хозяйкой туда ехать не хочу! Понял?
