Юрий Соколов - Путь в Обитель Бога
Приподняв ногу, я хотел толкнуть спящего кербера, но он, как всегда, проснулся раньше, чем я до него дотронулся.
— Рано ещё, — недовольно сказал Тотигай позёвывая. — Могли бы выступить и попозже.
— Мы и выступим чуть позже. Ты мне вот что скажи: как выглядит рувим?
— Что значит — как? — удивился Тотигай. — Здоровый кербер в доспехах. Только стоит на задних лапах и боевые когти у него словно раскалённые.
Ах вон оно что! Понятно… Орекс будет видеть его нукуманом с мечом, а яйцеголовые — ибогалом с разрядником или ещё какой-нибудь хренотенью.
— А ты не знал, что мы с тобой их видим по-разному? — удивился Тотигай. — Я давно знаю.
— Откуда?
— Ну, я же слушаю разговоры в Харчевне. Вы, люди, на редкость болтливы.
— Поумничай ещё! Тоже мне — анахорет-молчальник… Знаешь — и ничего не говорил?
— А ты спрашивал? — обиделся кербер. — Я думал, ты в курсе. Ты же общаешься с ними.
Вот она, цена незаслуженной славы.
— Р-р-р-го-го-го! — радостно выдал Тотигай, сообразив. Это он так смеётся. А соображает быстро. — Так ты всё врал, выходит? А я-то думал, что ты ни разу в жизни…
— Когда ты от меня слышал, что я с ними разговариваю? — спросил я.
— От тебя не слышал, но люди говорят…
— Вот им и предъявляй претензии, — вывернулся я, но на душе осталось поганое чувство от плохо прикрытого мошенничества.
— Но ты и сам говорил…
— …что общаюсь с ними, — перебил я. — А общаться — не то же самое, что разговаривать. Общаться — значит, иметь общение, а оно возможно без слов.
— Как это? — удивился Тотигай. — Телепатически, что ли?
— Зачем — телепатически? Ты вспомни, как мы во время похода иногда по целым дням ни слова не говорим. Но понимаем же, о чём думает другой. Потому, что у нас всё общее — дорога, враги, жратва, трофеи. Выходит, когда двое имеют что-то общее между собой, это и есть общение.
Тотигай посмотрел на меня изумлённо, сражённый такой хитрой софистикой, и даже не спросил, что у меня может быть общего с рувимом.
— Да ты у нас юрист! — не без уважения сказал он и отошёл в сторону, чтобы помочиться.
— Ладно, выдвигаемся, — скомандовал я, опасаясь, что по облегчении ему придут в голову контрдоводы. — В Харчевне отдохнём.
Бобел отдал мне свой рюкзак, который был почти пустым, а на мой приспособил чехол с дротиками.
— Я разрядники не стал выкидывать, — сказал он. — Правда, ты их почти опустошил, когда палил по пегасам, но, может, они ещё сгодятся…
— Правильно сделал, — одобрил я, хотя пустой разрядник мог сгодиться разве что в качестве дубины. Однако мне не хотелось огорчать бережливого Бобела. И стоило помнить о совпадении отверстий на разрядниках с размером торчавшего из Книги штыря.
— Тогда я это… примотаю к остальному, — сказал Бобел.
Он быстро увязал ремешками въючники, и когда кербер вернулся, швырнул их ему на спину.
— Да почему?!? — возмутился Тотигай, невольно присев под тяжестью тюков. — У нас же теперь есть ты!
— Я понесу рюкзак Элфа, — ответил Бобел. — Он его с самого города тащил, пусть отдохнёт.
— Я тоже тащил тюки с самого… С этого…
— Не с города же, — примирительно ответил Бобел.
— Ну и что? Да на мне живого места нет! Выходит, Элф совсем без груза пойдёт, а я… Ты мог бы всё взять! Ты вон какой здоровый!.. Я дырки в крыльях протру! У меня шкура облезет!
Бобел начал терять терпение.
— Заткни пасть! — рявкнул он не намного тише, чем до него рувим. — Иначе пострадаешь куда сильнее!
Тотигай тяжко вздохнул и, повернувшись, двинулся во главе нашего маленького каравана. Он понимал, что не прав, и к тому же собственными глазами видел, как Бобел голыми руками задушил сразу двух керберов из стаи, с которой мы однажды сцепились в мехране.
Я встал замыкающим, прикрывая группу с тыла. Пока мы спали, ветер совсем утих, облака разошлись, духота рассеялась. Дальнейший путь до Харчевни обещал быть приятным, по крайней мере для меня. А Тотигай — ничего, потерпит. Он и так почти постоянно налегке.
Кербер то и дело кряхтел, показывая, как ему тяжело, но спорить больше не решался.
Бобел, конечно, у нас не юрист, но обычно хорошо вникает в суть дела и умеет находить просто неотразимые аргументы.
Глава 8
Солнце уже клонилось к закату, когда мы достигли Границы.
Хотя ни одну из Границ нельзя увидеть простым глазом, когда ты рядом, их приближение обычно угадываешь сразу. На суше это самые опасные места во всём Новом мире, особенно там, где имеется сильное несоответствие между земной и додхарской местностью. Неподалёку от Харчевни есть одна такая западня: додхарский вулкан, сосед Ниора, после Проникновения оказался прямо на Границе, а на Земле там была болотистая, поросшая лесом равнина. И теперь со стороны Додхара можно спокойно забраться по склону вулкана до самого кратера, а со стороны Старой территории к Границе и близко не подойти. Нет, там вовсе не течёт лава, как можно было бы ожидать от вулкана в разрезе — всё гораздо хуже. Из тех, кто решился побродить в этом проклятом лесу, мало кто вернулся назад. Солнца оттуда не видно, всегда туман, а деревья стонут натужно и мучительно; так и прозвали его — Стонущий лес.
Где перепад высот не слишком заметен, несоответствие сглаживается. Ознобом прохватит нехорошим, да сердце замрёт, и дышать не можешь нормально. Есть участки, где при переходе ничего не чувствуешь совсем. Они самые большие по протяжённости, и это хорошо, поскольку с обеих сторон Границ постоянно передвигаются отряды яйцеголовых и банды работорговцев. Те и другие устраивают засады на путешественников, и будь удобных для перехода мест мало, трофейщикам и торговцам пришлось бы плохо.
Издалека Границы можно увидеть в ясную погоду, если хорошенько присмотреться. Они выглядят так, словно кто-то возвёл между мирами перегородки из стекла.
Мы шли всё тем же порядком, и вокруг был всё тот же мехран; огромное красное солнце висело совсем низко, хотя до его захода оставалось больше часа. И тут горизонт перестал отдаляться от нас — мы продолжали идти, а он застыл; и чем ближе мы подходили, тем больше вся картина напоминала кадр из фильма в кинотеатре Имхотепа. На открытой местности это хорошо заметно, если смотреть не отрываясь. Но стоит моргнуть, и иллюзия пропадает. Правда, то, что обычно видно по ту сторону Границы, — тоже иллюзия, призрак территории, которая там когда-то была.
Тотигай сбросил тюки и убежал в разведку. Я сгрёб его ношу в охапку, чтоб не останавливаться и не ждать его назад. Неприятностей не предвиделось, поскольку ни работорговцы, ни ибогалы не могли устроить засаду со стороны Харчевни, а с этой стороны мы их заметили бы. Но осторожность не помешает. Лучше, если кербер обнаружит чужаков раньше, чем мы окажемся слишком близко от них.
