Дэвид Эддингс - Последняя игра
– Зачем вы заехали в земли клана Ласки? – кратко и требовательно спросил он. Выговор у него был странный, а взгляд – прямой и враждебный.
Белгарат с достоинством выпрямился.
– Конечно, глава клана Ласки и раньше видел знак поиска, – холодно ответил он. – Нас не интересуют земли клана Ласки, мы следуем указаниям духа-дьявола клана Волка в тех поисках, которые он возложил на нас.
– Я не слышал о клане Волка, – ответил глава клана. – Где их земли?
– На запад отсюда, – ответил Белгарат. – Чтобы достигнуть этого места, мы ехали на протяжении двух убываний и пребываний духа Луны.
Казалось, на главу клана это произвело впечатление.
Но тут какой-то мориндим с длинными седыми косами и жидкой неопрятной бородкой подъехал к главе клана. В правой руке он держал жезл, увенчанный черепом большой птицы. Раскрытый клюв черепа был украшен зубами, что придавало ему особенно свирепый вид.
– А какое имя носит дух-дьявол клана Волка? – требовательно спросил он. – Может быть, я знаю его.
– Маловероятно, колдун клана Ласки, – вежливо ответил Белгарат. – Он редко уходит далеко от своих людей. В любом случае я не могу назвать его имя, поскольку он запретил открывать его кому бы то ни было, кроме провидцев.
– А можешь ли ты описать его наружность и характерные черты? – спросил колдун с белыми косами.
В этот момент Силк испустил глубокий горловой звук, застыл в седле и отчаянно закатил глаза, так что видны оказались только белки. Конвульсивным, судорожным движением он вскинул вверх руки.
– Берегитесь демона Агринджу, который, невидимый, крадется за нами, – произнес он нараспев глухим голосом оракула. В своих видениях я лицезрел его трехглазую морду и пасть с сотней клыков. Глаз смертного человека не может созерцать его, но его руки с семью когтями даже теперь простираются вперед, чтобы разорвать на части каждого, кто осмелится стать на пути избранного им искателя, копьеносца из клана Волков. Я видел, как он пожирает дерзкого. Грядет добыча, а он жаждет человеческого мяса. Бегите, спасайтесь от его голода! – Силк задрожал, уронил руки и наклонился в седле, будто из него вдруг выпустили воздух.
– Ты, я вижу, уже побывал здесь, – пробормотал краешком губ Белгарат. – Но пытайся все же сдерживать свою фантазию. Помни, именно мне предстоит воплотить то, что выдумываешь ты!
Силк вскользь посмотрел на него и слегка подмигнул. Описанный им демон произвел явное впечатление на мориндимов. Всадники нервно озирались, а те, кто стоял в высокой, по пояс, траве, невольно сгрудились, дрожащими руками вцепившись в оружие.
Тогда сквозь кучку перепуганных воинов протолкался худой мориндим с белой меховой повязкой на левой руке. Вместо правой ноги у него была деревянная култышка, поэтому при ходьбе он тяжело хромал. Остановив на Силке полный откровенной ненависти взгляд, он широко раскрыл руки, покачиваясь и трясясь.
Спина его изогнулась, и вдруг он упал и стал биться в муках мнимого припадка.
Затем совершенно одеревенел и через некоторое время начал говорить:
– Дух-дьявол клана Ласки, ужасный Хорджа, говорит со мной. Он требует узнать, почему демон Агринджа посылает своего искателя в земли клана Ласки.
Демон Хорджа тоже настолько страшен, что на него нельзя смотреть. У него четыре глаза, сто десять клыков и на каждой из шести рук по восемь когтей. Он кормится желудками людей и постоянно голоден.
– Жалкий подражатель, – презрительно фыркнул Силк, все еще опустив голову.
– Даже собственной фантазии нет.
Колдун клана Ласки бросил презрительный взгляд на провидца, неподвижно лежавшего на траве, а затем опять повернулся к Белгарату.
– Дух-дьявол Хорджа бросает вызов духу-дьяволу Агриндже, – объявил он. – Он предлагает ему убраться прочь или же вырвет желудок у искателя Агринджи.
Белгарат выругался сквозь зубы.
– И что теперь? – пробормотал Силк.
– Я должен сразиться с ним, – хмуро ответил Белгарат. – К этому шло с самого начала. Этот, с белыми косами, пытается создать себе имя. Он, вероятно, нападал на каждого колдуна, который переходил ему дорогу.
– А сможешь ты справиться с ним?
– Сейчас узнаем. – Белгарат соскользнул с седла. – Предупреждаю, чтобы вы оставались в стороне, – прогудел он, – иначе я выпущу на вас нашего изголодавшегося духа-дьявола.
Острием копья Белгарат нарисовал круг на земле и в нем пятиконечную звезду, а затем зловеще вступил в центр этого рисунка. Седой колдун клана Ласки презрительно усмехнулся и соскочил со своей низкорослой лошади. Он быстро начертил на земле такой же символ и вступил под его защиту.
– Ах, вот как, – пробормотал Силк Гариону. – Раз вычерчены символы, никто из них не сможет отступить.
И Белгарат, и колдун с седыми косами начали бормотать заклинания на языке, которого Гарион никогда не слышал, и угрожающе размахивать в сторону друг друга своими страшными жезлами. Провидец клана Ласки, вдруг осознав, что находится в самом центре неизбежной схватки, чудесным образом излечился от своего припадка, вскочил на ноги и с испуганным видом умчался прочь.
Глава клана, пытаясь сохранить достоинство, осторожно заставил свою лошадку попятиться, чтобы отъехать как можно дальше от двух бормотавших стариков.
И вот над большим белым валуном, находившимся приблизительно в двадцати ярдах от обоих колдунов, в воздухе началось какое-то слабое мерцание, нечто вроде волн горячего воздуха, поднимающегося от красной черепичной крыши в жаркий день. Это привлекло внимание Гариона, который с удивлением уставился на странное явление. Пока он разглядывал его, мерцание стало более отчетливым, и казалось, что в него вливаются разорванные кусочки радуги, которые мерцали, перемешивались, взвивались вверх, подобно колеблющимся языкам пламени, поднимавшимся от невидимого огня. И пока Гарион взволнованно наблюдал это явление, справа появилось еще одно мерцание, льющееся из высокой травы. Оно тоже начало вбирать в себя цвет. Глядя то на одно, то на другое, Гарион заметил, или вообразил, что заметил, как в центре сначала одного, а затем второго мерцания стали возникать какие то призрачные контуры. Вначале они расплывались, изменялись, вбирая цвета из мерцавшего вокруг них воздуха. Затем, казалось, эти призрачные контуры, достигнув определенной точки, вспыхнули, и образовались две огромные ужасные фигуры. Обратившись друг к другу, они рычали и брызгали слюной с невероятной ненавистью. Каждая была высотой с дом, широкоплечая, а кожа их отливала разными оттенками, сменявшими друг друга подобно волнам.
У фигуры, стоявшей в траве, имелся третий глаз, злобно глядевший между двумя другими, а ее огромные руки заканчивались кистями с семью растопыренными когтями, жадно тянувшимися вперед. Выступающая вперед пасть была широко разинута и усеяна рядами жутких, острых, как иглы, зубов. Из пасти несся громоподобный, полный ненависти голодный вой.
