Александр Гарин - Игры Предвечных
Твоя провинция дальше всех от Рома. Быть может, у тебя еще есть время. Если сумеешь - разыщи и схвати маннов, Хэвейд. Будь осторожен с их кудесником. Ни один мужской маг не умеет насылать болезни. Его сила - не от Лея. Заставь их остановить это. Или убей. Святейший отец уже болен. Он посылает тебе благословение и, ввиду исключительности положения, переводит всех Инквизиторов Веллии под твое начало.
Светлый да сохранит Империю..."
Раздавшийся стук в дверь прервал де-принца Генриха на полуслове. В сопровождении начальника охраны, старого Тристана, вошел запыхавшийся гонец. Преклонив колени, он молча протянул смятый запыленный конверт с простой сургучной печатью. С разрешительного кивка Хэвейда, его старший сын забрал и развернул и это письмо.
- От начальника одного из приграничных гарнизонов, - пробежав глазами, коротко сообщил де-принц. - Пишет, что все вверенные ему легионеры слегли с какой-то неизвестной болезнью. Сам он также чувствует слабость, сухость во рту и ломоту во всем теле.
На некоторое время в комнате повисла тишина. Огорошенные свалившейся на их земли смертельной опасностью принцы и принцесса переглядывались с мрачными лицами. Начальник охраны Тристан, не вполне понимая, что происходит, но уже начиная догадываться, угрюмо водил покрасневшими от частых употреблений хмельного глазами от одной высочайшей особы к другой. Гонец тяжело дышал. Было похоже, что он без отдыха несся от самой границы и перестал куда-то стремиться только теперь. Его молодое лицо было заострено, под глазами залегли тени, как от долгой бессонницы.
- Если эта болезнь - та же, что поразила романов, то... - забывшись, Генрих беспомощно уронил руку с зажатыми в ней письмами на колено.
- То мы обречены, - угрюмо закончил про-принц Седрик, разглядывая собственный сжатый кулак. - От нас до Рома - многие недели пути! Как оно пришло сюда так быстро?
- Гонец, - все взгляды невольно обратились к принцессе Марике. Романка поднялась со своего места и, обойдя два кресла - свое, и Генриха, остановилась перед коленопреклонённым юношей, который привез письмо. - Ты прибыл прямо из крепости?
Юный велл утвердительно поклонился.
- Да, ваше высочество.
- Когда ты уезжал, там уже свирепствовала болезнь?
Гонец понял первым, поэтому его очередное "да" сделалось едва слышным. Хэвейд догадался мгновением позже.
- Ты думаешь, он привез это сюда?
Никто, кроме гонца, не удивился, что король обращается за советом к женщине. И принцам и Тристану уже были известны ум и рассудительность принцессы Марики. Гонец же был перепуган насмерть, и этого попросту не заметил.
Некоторое время романка размышляла, потом, к удивлению, мотнула головой.
- Если болезнь добралась в Веллию так быстро из самого Рома, значит, она все равно была бы в Ивенот-и-ратте через два-три дня. Но если здесь замешана магия, глашатаям необходимо разнести весть - всем, у кого есть серебро, постоянно носить его на себе так, чтобы оно касалось обнаженного тела. Окна и двери каждого дома следует освятить рассветной водой из Храма. Если это не остановит злые чары, то ослабит их. Король, - она обернулась к молчащему Хэвейду. - Дозволь, я поеду на границу и все осмотрю собственными глазами.
Седрик, который до сих пор так же старался больше отмалчиваться, поднял хмурый взгляд.
- Отчего это должна быть именно ты?
Принцесса досадливо дернула углом рта.
- Мне часто приходилось видеть следы воздействия темной магии. Я их узнаю, - она снова посмотрела на короля. - Император пишет - эта болезнь поражает мужчин. Я... вне опасности.
- Не можешь же ты ехать одна!
- Дозвольте, ваше величество! - старый Тристан слегка поклонился, твердо стоя на нетвердых ногах. От него, как всегда, едва заметно разило хмельным. - Я соберу малую охрану и буду сопровождать принцессу до самой крепости. Пока я жив, с ней ничего не случится.
Теперь все смотрели на короля. Хэвейд бросил взгляд на Седрика и качнул головой.
- Отец! Мы не знаем, что в крепости - та же болезнь, которая, по словам императора, свирепствует в Роме. Что, если там что-то другое?
- Седрик прав, - король посмотрел на Тристана. - Друг, отправь туда кого-нибудь толкового. Пусть едет маг Хорус. Даже если это и есть та самая каменная чума... Прости, Марика. Тебя я не отпущу. Не прощу себе, если ты подвергнешься опасности.
***
Принцесса Марика оказалась права. Болезнь, поразившая легионеров в приграничной крепости, оказалась той самой загадочной каменной чумой. Спустя два дня зараза уже свирепствовала в Ивенот-и-ратте. Несмотря на отчаянные попытки защититься от нее водой и серебром, она, пусть медленнее, чем в прочих землях, но поражала все большее число мужей. От нее не спасали ни плотная одежда, ни повязки на лицах, ни, даже, обереги Светлого из чистого благословенного металла. Она никак не проявляла себя, и лишь незадолго до кончины люди начинали ощущать слабость и словно бы иссушение во всем теле.
Женщины были в отчаянии. Их каменевшие мужья, отцы, сыновья и братья походили на высеченные изваяния, но не на мертвых, и оттого веллийки даже не могли решить, стоило ли их хоронить. Каменные статуи оставались лежать во всех домах. Каких-то мужчин болезнь щадила сильнее, чем прочих. Чувствуя слабость и дурноту, они, тем не менее, протягивали несколько дней перед тем, как обратиться в камень. Другим, чтобы окаменеть, требовалось менее суток. Некоторые, однако, не болели вовсе, но таких оставалось ничтожно мало. За неполную неделю Веллия лишилась всей армии, а достославные Инквизиторы, которые были переданы в распоряжение короля Хэвейда, окаменели все. По указу правителя тела мужей, которых смерть заставала прямо на улицах, сносили в специально отведенные для этого дома и казармы. Но следовать этому приказу становилось все сложнее, поскольку поднимать каменные статуи на повозки, а тем более, переносить их на руках, было выше сил убитых горем женщин. Ко всему прочему, на жен, которые потеряли мужей, сваливались и мужеские дела, что так же требовали исполнения. Поддерживать порядок среди полубезумных от горя и страха людей становилось почти непосильной задачей.
Пока это было возможно, глашатаи ездили по городам и селениям, донося до тех, кто оставался жив, распоряжения короля. Однако спустя совсем короткое время, Хэвейд вынужден был отказаться и от этого. В его распоряжении оставалась всего горстка живых мужей. К тому же, через какое-то время признаки каменной болезни начали проявляться и у него самого, путая мысли и сковывая волю.
