Елена Саринова - Дневник беременной или Лучшее средство никого не убить
- Ник?
- Что?
- Спать пойдем.
- Агата?
- Я сейчас лишь одного хочу: чтоб ты меня обнял, прижал к себе и мы с тобой уснули вместе.
- О-ох... Ну что с тобой поделать?
- Спать пошли?..
- Спи, любый. Спи.
Бессовестно, конечно, накладывать на Ника заклятье сна, но... я должна ее увидеть. Должна.
Сегодня ночью она пришла. Встала тихо у стола. Я тоже молча уткнулась взглядом в полотенце на крючке сквозь мутный силуэт. Потом не выдержала:
- Стэнка, я тебе, хотя б немножко, помогаю?
- Да. И с каждым днем все больше. Тебя это тревожит?
- Не знаю, - и мотнула головой. - Я не знаю. Я лишь надеюсь, что все не зря. И... ты мне снилась.
- Я в снах не разбираюсь, - вздохнула травница.
- Я - тоже... Что следующее у нас?
- Самое большое твое благое дело. И самое сложное. Ты должна быть к нему готова.
- К чему? - посмотрела я в глубокие глаза.
- Я расскажу, когда закончу свой последний рассказ...
__________________________________________
15 апреля.
- Стэнка, подружка, теперь ведь тебя точно возненавидят все наши стожковые невесты, - такой вердикт после рассказа вынесла Солена, страдальчески вздохнув.
Будто до дня минувшего она была примером. Образчиком. Хотя вчера еще травница задумалась. Но, ненадолго. А теперь и вовсе...
- Красота и... благолепие, - потягиваясь безмятежно, застыла напротив распахнутого в палисадник окна. И повторила. - Красота.
Воробьи в кустах сирени согласно ей загалдели. Ветер взметнул от земли запах жасминов и чистой росы. Черная корова повернула к окну Стэнки голову, брякнув колокольчиком на шее. Зевающий пастух шугнул ее к остальным, медленно идущим вдоль улицы на выпаса. Солнышко выглянуло из-за тучи, скользнуло по травнице своим лучом...
- Куда?! От я тебя, а ну сворачивай, лахуд... Благословите, отец Зоил!
Утро за распахнутым окном обещало еще один добрый день... Что?!
- Бог благословит, брат Остромир.
- Что-о? - и Стэнка из этого окна чуть не упала, но, разглядела. Сначала длиннющую косу, приткнутую к штакетнику палисадника, а потом и... - Матушка моя, - нырнув назад, упала она на лавку и приложила руку к груди. - Матушка моя.
Стук в ворота, вежливый, но настойчивый, сподвиг ее захлопнуть рот. Девушка еще несколько мгновений так и сидела. Под стук за окном и биение собственного сердца. И подскочила открывать.
Мужчина с другой стороны ворот был облачен по-прежнему, в обычную одежду, причесан и свеж. Но, вдруг, растерялся: глянул с улыбкой на запыхавшуюся Стэнку. Та в ответ тоже замерла:
- А-а! Б-лагословите, Святой отец, - и, шагнув вперед, склонилась.
- Бог вас благословит, сестра Стэнка, - легла ей на макушку большая ладонь и медленно скользнула над ухом. - Я...
- Что? - вскинула девушка глаза.
Священник качнул головой:
- Я вашу косынку принес. Вы ее вчера в бане забыли.
- А-а. Спасибо.
- И еще, у меня будет просьба.
- Какая?
- Научите меня косить. Где-нибудь на вашем месте.
- Косить? На моем наделе?
- Ну да. Мне вчера заказ мой отдали и...
- Добро.
- А если нам прямо сейчас?
- Пойти косить?
- Пойти учиться. Или я вас от дел отрыва...
- Не-ет!
- Ну, тогда, отлично. То есть, добро. У меня время свободное появилось: утренние Службы пока отменены, на период страды. Так что, надо его с толком использовать.
- Для вашей лошади? А как ее зовут?
- Лошадь мою? Мушка. Только ей провиант Синод предоставляет. Мы с Мушкой на пару на его жаловании.
- Понятно... Ой!
- Что? - замер отец Зоил.
- А косу то мы вашу...
- Забыли... - и оба, глядя на оставшийся за спинами дом травницы, засмеялись.
Однако на выбранной Стэнкой поляне, отец Зоил явил собой (вот он, точно) "образчик" усердия. Девушке хватило лишь раз показать, как он забрал у нее тяжелую косу:
- Теперь - моя очередь, - сказал, прицельно глядя в высокую траву перед собой и...
- Резче!..
- Так?..
- Ага!.. Прямо над землей и острием в нее не тычьте!.. И спину прямее!.. Добро! - сама с ладонью у лба застыла. - Шаги ровнее! Два шага и замах! Не надо суеты! Лишняя трата сил!
- Понял!.. У меня получается? - обернулся он с сияющим лицом.
Травница в ответ кивнула и тоже расплылась в улыбке:
- Ага, получается.
Ш-ш-жум. Ш-ш-жум, широко расставляя ноги, пошел он дальше по прокладываемой упавшей травой полосе. Ш-ш-жум. Ш-ш-жум, пела его отточенная коса. Девушка смотрела мужчине вслед: как он старается. Как ходят под рубахой его широкие плечи. Как ветер полощет ее на стройной фигуре и играет длинными золотыми волосами... Ш-ш-жум. Ш-ш-жум... Как он хорош теперь. Как слаженно вписывается в эту лесную поляну со своей поющей косой и Стэнка на миг даже представила, будто отец Зоил - простой деревенский мужик за обычным занятьем, а она сама... Матушка моя... И только сейчас поняла, что пропала. По-настоящему, пропала. Все ее девичьи мечты сложились в целостную картину: тоска по родительской заботе, защите старшего брата и любви единственного суженого. Мечты эти слились и воплотились в одном лишь человеке на свете. Нет, не в священнике и не в отце Зоиле. Во Владе. Владе Гулане. Стэнка пропала...
- Сестра Стэнка?
- Что? - выдохнула она, открыв глаза.
Мужчина, стоящий напротив, вытер со лба рукавом пот:
- А вы можете домой идти. Я сам тут всё. Я же научился.
- Добро.
- Что с вами? Вы где витаете? В каких далях? - улыбнулся Святой отец.
Ох, если бы он знал. И чем она теперь лучше той же Марыли или Каролинки?.. Да хотя бы тем, что ОН сейчас стоит пред ней, Стэнкой Дивнич. Лишь руку протяни и дотронешься, почувствуешь:
- Ничего. То бишь, нигде. А вы долго не косите - роса уже почти сошла. А потом заходите ко мне. Я квашню с вечера поставила, - и довольно улыбнулась. - Вы с чем пирожки любите? Настоящие, без приворота?
- Я? - радостно переспросил Святой отец и взметнул к небу лицо. - Да хоть с чем... А вообще, со щавелем в сахаре. Очень.
- Добро. Будут вам пирожки со щавелем в сахаре вприкуску со стрекозиным молоком. Только...
- Обязательно приду.
- Ага, - и все с той же улыбкой, развернулась к Стожкам...
Вся последующая седмица пролетела легким перышком по ветру. Да и Стэнка сама летала. Только этот ее "полет" ни в какое другое сравнение не шел, а именовался просто и тихо "счастьем". В состоянии счастья взметнулся в небо на полянке стог сочного прогретого сена, был подправлен огородный забор, освоен десяток новых рецептов и столько оговорено-рассказано, что хоть книгу пиши "Про подвиги и волшебство". Стэнка и сама не заметила, как они с отцом Зоилом перешли с "выканья" на интимное "ты". Впрочем, этим их "интим" пока кончался и то - еще одно открытие для девушки, знающей силу поцелуев и мужских ласк. А оно ей пока не надо было. Хватало и того, что он - рядом... Он. Вот с именем мужским как раз загвоздка вышла, потому как называть своего суженого Зоилом Стэнка категорически не могла, а Владом именовала лишь про себя, да еще тихим шепотом: "Вла-д"...
