Антон Грановский - Сияние богов
Рамон кивнул, откинул с лица длинную черную прядь, шагнул разбойнику за спину и чиркнул лезвием по веревке.
Глеб обернулся, поднял с земли первые попавшиеся ножны с торчащей из них рукоятью сабли и швырнул Рваной Ноздре. Тот поймал ножны, молниеносно выхватил клинок и бросился на Глеба.
Выпад был столь стремительным, что Первоход едва успел отклониться. Клинок оцарапал Глебу скулу, и по щеке сбежала на шею струйка теплой крови.
Рваная Ноздря пробежал по инерции еще несколько шагов, остановился, постоял пару секунд, с изумлением глядя на свой рассеченный живот, потом рухнул на траву, еще пару раз дернулся и отдал богам душу.
– Незагрязненность репутации подтверждена при ампутации, – глубокомысленно изрек Глеб. Затем тщательно вытер клинок меча пучком травы и вложил его обратно в ножны. Повернулся к разбойникам, окинул их насмешливым взглядом и сказал: – Не повезло вам, ребята. Но бой был честным, и моя совесть чиста. Хлопуша, стянешь с их ног обувку?
– Стяну, Первоход. Еще как стяну!
– Как стянешь, дай каждому из них хорошего пинка, и пусть идут, куда хотят.
– А что будем делать с их оружием и скарбом? – спросил Облакаст, глядя на груду мечей, луков и топоров, горой торчащую над краем канавы.
– Со скарбом ничего делать не будем. Чего с ним сделаешь – со скарбом? А что до оружия… Это все-таки трофеи. Выберите себе, что поприличнее, а остальное – сожгите.
И в этот миг один из разбойников соскочил с бревна, боднул Хлопушу головой в живот, пробежал пару шагов, а потом резко вскинул голову и громко-громко свистнул.
Свистнул бы и второй раз, но кулак Хлопуши вколотил ему этот свист обратно в глотку. Подхватив падающего разбойника за шиворот, Хлопуша без особых усилий подтащил его к бревну и швырнул на траву.
– Рассвистелся, – недовольно проворчал он. – Прямо Соловей-разбойник какой-то.
– О боги! – вскрикнула Зоряна и показала на что-то пальцем.
Все повернули головы и взглянули туда, куда она указывала. По небу, тяжело взмахивая громадными крыльями и почти задевая верхушки деревьев чешуйчатым брюхом, летела огромная тварь, в сравнении с которой страшная спуржун-птица из Гиблого места выглядела бы обыкновенной вороной.
– Облакаст! – крикнул Глеб почти торжественно. – Твой выход, парень!
Повелитель ветров кивнул кудрявой головой и выступил вперед. Вскинув руки к небу, он прикрыл веки и что-то забормотал. Тучи с невероятной быстротой сгрудились над лесом, повергнув поляну в зловещий сумрак, а затем сверкнула молния, и по небу пронесся раскат грома.
Налетевший шквальный ветер подхватил огромное тело Зверя и крутанул его в воздухе, а из тучи ударила ослепительная молния и поразила чудовище в голову. Зверь взмахнул крыльями, стараясь сохранить высоту, и затряс головой, но тут новый порыв ураганного ветра подхватил его, снова несколько раз крутанул в воздухе, а затем с размаху ударил его оземь.
Падая, громадное тело Зверя сбило несколько молодых сосен и с грохотом обрушилось на поляну, подняв облака пыли, грязи и лесного мусора.
Голова на длинной шее взметнулась в воздух и, щелкая большущими зубами, попробовала дотянуться до путников, но те поспешно отбежали назад, выставив перед собой обнаженные мечи.
– Тиш, теперь ты! – скомандовал Глеб.
Рябой игрок шагнул к Зверю и поднял руки. В тот же миг из ладоней его выскочили тончайшие, невесомые, серебрящиеся в тусклом свете сумерек нити, устремились к чудовищу и оплели его. А в следующее мгновенье голова Зверя бессильно опустилась на землю, перепончатые крылья в последний раз взметнулись в воздух и тяжело обвисли по обеим сторонам грузного чешуйчатого тела.
Зверь еще дышал, но выглядел так, будто не только безмерно состарился, но и просто устал жить на этом свете.
Тиш опустил руки, поднял лицо к небу и блаженно прикрыл глаза. Морщинки на его лбу и щеках совершенно разгладились, подбородок приобрел более четкие очертания, а губы ярко заалели, словно у молодой девушки, злоупотребляющей косметикой.
Немного постояв так, игрок повернул голову к Глебу и сказал:
– Я выпил его жизнь, Первоход. Зверь нам больше не страшен.
Путники облегченно вздохнули. Лишь Зоряна недовольно наморщила нос и спросила:
– А что делать мне?
Первоход посмотрел на нее задумчивым взглядом и ответил:
– Зверь все еще жив. Если хочешь – пойди и добей его.
Зоряна несколько мгновений гневно смотрела на Глеба, потом резко развернулась и зашагала к костровищу.
– Ну, как знаешь. – Первоход достал из кобуры ольстру и двинулся к тяжело дышащему чудовищу, чтобы одним выстрелом положить конец его мучениям.
* * *– Хорошая была битва, – сказал Хлопуша, склонившись над ручьем и засучивая рукав.
– Да, неплохая, – согласился Рамон.
Тиш, Облакаст и Зоряна умывались чуть повыше по ручью.
Глеб посмотрел на Зоряну. Каждый раз, когда девушка плескала воду себе на лицо, по щекам ее пробегала радужная волна. А когда вода стекала с ее острых скул на землю, капли сверкали так, словно были бриллиантовыми. Зрелище казалось необыкновенно красивым.
Зоряна почувствовала его взгляд, быстро подняла голову и спросила:
– Что?
– Ничего, – ответил Глеб и отвел взгляд.
Некоторое время девушка смотрела на него, потом улыбнулась понимающей, озорной улыбкой и снова опустила руки в холодный поток ручья.
– Эй, ходок! – окликнул Глеба белокурый и кудрявый, как облако, повелитель погоды. – Враг, против которого нам предстоит выступить, будет столь же страшен, как этот крылатый Зверь?
Глеб криво ухмыльнулся.
– Что ты, Ветерок, конечно, нет. Неужели ты думаешь, что я потревожил бы тебя из-за пустяка? Враг, против которого нам предстоит выступить, в тысячу раз сильнее этой летающей ящерицы. Так что скучать тебе, Ветерок, не придется.
– Рад это слышать, – отозвался Облакаст, впрочем, довольно кислым голосом. – Но я бы предпочел, чтобы ты «потревожил меня из-за пустяка». Это было бы не так интересно, но и не так хлопотно.
– Я это учту, Ветродуй, – снова заверил его Глеб. – А теперь подойди сюда и подуй мне на ранку. В детстве мне это часто помогало.
Глава четвертая
ОХОТА ПРОДОЛЖАЕТСЯ
1
Село Крутоярово, Дреговичское княжество
Детина был такого огромного роста, что даже Хлопуша чуть достигал его плеча. Кость у детины была мощная и широкая, но щеки его ввалились то ли от голода, то ли от измождения, а живот был впалым, словно у бродячего пса.
Детина сидел на завалинке покосившейся избы, вытянув огромные ноги в добротных сапогах, и с интересом разглядывал кусок грязи, прилипший к пальцу.
