Маргит Сандему - Преисподняя
Не успела она додумать свою мысль до конца, как одна из женщин заметила ее и возбужденно указала в ее сторону. Остальные испуганно вскочили. Они настороженно смотрели, как Суль спускается вниз по крутому склону. Она подъехала к ним совсем близко. Ей было немного не по себе. Все молчали. Суль подумала, что это так красиво спуститься на коне на дно расселины…
— Добро пожаловать, дочь Людей Льда!
Суль вздрогнула. Это произнесла хриплым голосом та женщина, что указала на нее, не вставая.
— Вы знаете меня? Вы знаете Людей Льда?
Женщина пригласила ее сесть, остальные тоже сели.
— Нет, я не знаю тебя, — лукаво улыбнулась старуха. — Но о Людях Льда в наших кругах все высокого мнения. И ваши глаза ни с чем не спутаешь. Но, насколько мне известно, вы жили в Тренделаге около пятнадцати лет назад, когда таких, как вы, уничтожали. Как получилось, что ты оказалась здесь?
— Это длинная история, — ответила Суль. — Я слышала о ведьмах из Бресарпс Бакар от одной моей старой родственницы по имени Ханна, и поскольку нас осталось так мало из Людей Льда, меня всю жизнь тянуло сюда.
— Ханна? — произнесла старуха. Ее лицо почти полностью скрывал темный капюшон и накидка. — Ханна? Моя бабушка по отцу слыхала о какой-то Ханне из Людей Льда, обладающей большими способностями. Может, это она?
— Вполне возможно. Всему, что я знаю, я научилась у нее.
— Но как ты попала сюда, в Бресарпс? — спросила другая женщина.
Суль улыбнулась.
— Тот, у кого есть лишь одно желание в жизни, сделает все, чтобы оно исполнилось. Мне помогла одна старая супружеская пара. Они поняли, кто я такая. Неподалеку от них квартировались солдаты судьи.
— Понятно, — сказала женщина.
Суль была так счастлива, что почувствовала полный упадок сил. Они предложили ей еду — хлеб и воду, и у нее появилась возможность поближе рассмотреть их.
У старой женщины была прекрасно сохранившаяся, гладкая, как в молодости, кожа, но волосы совсем поседели, а зубов и вовсе не было. Другая женщина была средних лет и настолько изможденная, что у Суль появились опасения, что та вот-вот упадет замертво, если произнесет хоть одно слово. Она была бледной и худой, и никакие радости, никакой огонь не могли согреть ее. Ее пепельные волосы были растрепаны и перепутаны, кожа на лице преждевременно обвисла. Она все время сухо и раскатисто кашляла. Мужчина был на редкость неразговорчив. Трудно было определить, что это за человек. Он был высок, долговяз и нескладен, с продолговатым лицом и печальными глазами. На его запястьях были глубокие следы от судейских наручников.
Ее приход оживил собрание.
Рассказав им о своих приключениях, Суль выразила желание послушать что-нибудь о них самых. И они рассказали ей о своей страдальческой жизни — жизни в постоянном страхе и гонениях. Мужчина пересел от костра в темноту, где уже наступившая ночь казалась вдвое темнее.
— Да, нас теперь так мало, — вздохнула старая женщина. — И в этом нет ничего удивительного, ведь Церковь и власти рыщут повсюду, и если они не находят нас, они хватают кого попало. Знаешь, девушка, они не очень-то разбираются, кого хватать. Они сажают в тюрьму по доносу соседей, обыкновенных, добрых женщин, не имеющих ни малейшего отношения к колдовству. Мое сердце обливается кровью при мысли об этих несчастных. Мы, действительно обладающие сверхъестественными способностями, которыми так дорожим, должны быть вдвойне осторожны. Пятьдесят лет назад в Дании было много нас. Теперь же нас можно пересчитать по пальцам одной руки. Большинство перед тобой.
«Не так уж много, — подумала Суль. — Обе эти женщины едва ли переживут зиму. Да и мужчина выглядит не лучше, вряд ли он долго протянет. Что же потом? Кто останется? Мир опустеет!»
— Возможно, я одна такая в Норвегии, — сказала Суль, — если не считать брата моей матери. Но он отступник. Он не хочет использовать свои силы ни на что иное, кроме лечения больных и для наложения рук.
Женщина понимающе посмотрела на нее.
— Нет, ты не одна, дитя. У тебя есть собратья.
Суль вскочила.
— Где? Кто?
— Нигде. Никто.
— Их много?
Старуха кивнула.
— С востока в Швецию пришли финны — в леса Ингерманландии, Даларна и Вэрмландии. Оттуда они тайно переправились на Запад и укрылись в дремучих Солерских лесах в Норвегии, там ты их и найдешь. Там они расчистили для себя место, выжгли лес, сеют зерно. Среди них есть мужчины и женщины, умеющие многое.
Глаза Суль загорелись.
— Я должна ехать туда! Поверьте, моя жизнь была такой одинокой! Хотя я и воспитывалась в замечательной семье, которую так люблю.
Мужчина кивнул из темноты.
— Нам понятно твое одиночество. Это наше собственное одиночество.
Суль посмотрела на его запястья.
— Ты был в когтях у судьи?
— Да. Я долго томился в кандалах. О, ты не знаешь, как они выглядят, дорогое дитя. Остерегайся, чтобы тебя не схватили! Бывает, что о заключенных в наручниках «забывают» месяцами! Я видел одну женщину, которую вели на костер в таком рваном платье, что оно спадало с нее!
— Как тебе удалось спастись?
Он улыбнулся, обнажив длинные, лошадиные зубы.
— С помощью колдовской силы. Подчинил своей воле тюремных стражей.
— Вот это да! — восхищенно произнесла Суль.
— Но на это ушло много времени. Потом, очутившись на свободе, я чувствовал себя таким измотанным — после того, как несколько недель непрерывно напрягал свою волю — что спал несколько дней подряд. И я решил больше никогда не попадаться.
— Понимаю. Я так счастлива, что оказалась с вами! Мне так не хочется от вас уходить!
— Но тебе придется это сделать, — произнесла более молодая женщина. Она говорила на чистом датском. — Ты знаешь, я очень сильна в предсказании людских судеб. Тебе нужно вернуться домой. И как можно быстрее! Кто-то нуждается в тебе!
— Во мне? Кто же?
— Этого я не знаю. Знаю только, что на этого человека ты можешь оказать очень большое влияние. Только ты можешь ему помочь!
Суль сразу стала серьезной.
— Как я могу ему помочь?
— Не пренебрегай никакими средствами! Я знаю, что в этом деле тебя мало что смущает.
— Ты много знаешь, — задумчиво произнесла Суль, прогоняя прочь ночную бабочку, пытавшуюся покончить самоубийством в огне костра.
— Да, я многое знаю о тебе. Помнишь, я тронула тебя за руку? Тогда я узнала много такого, от чего у судьи глаза полезли бы на лоб, а палач тут же схватился бы за топор. Ты воистину единственная в своем роде — и ты одна из нас. Поезжай домой, Суль! Нам бы ужасно хотелось, чтобы ты осталась здесь, ведь ты вдохнула в нас новую жизнь. Но твое место там.
Суль горячо кивнула.
— Да! Если там кому-то плохо, я еду! Как можно скорее!
