Олег ГОВДА - Ролевик: Рыцарь
– Спасибо.
– Со спасибо щей не сваришь, – проворчал Мышата. – Мерку желчи Змия привезешь взамен.
– Чего? – опешил я.
– Желчи, – повторил Мышата. – Ну, все, будет болтать. Время уходит. А вам еще скакать и скакать.
А как вскочили мы с Лукашем в седла, дед пошептал что-то лошадям на ухо, и те с места в карьер рванули сразу в дебри и понеслись сквозь лесные болота и чащи, совершенно не слушаясь ни узды, ни стремян. Зато безошибочно выбирая в этих гиблых местах единственно верную и безопасную дорогу. Бешеная скачка продолжалась почти до полудня. И мне было совершенно не до разговоров на какие-либо исторические, философские, религиозные или другие отвлеченные темы. Все силы и старания уходили на то, чтоб удержаться в седле. Потому, что без заколдованных лошадей, заплутав во всех этих буреломах и непроходимой трясине, самостоятельно я б не смог ни вернуться на мельницу, ни найти дороги к иным людским селениям. А в минуты продыху, когда кони брели по холку в болотной жиже, мы оба в полный голос костерили старого шутника, на чем свет стоит. Должно быть, Мышате икалось без удержу.
Но, в конце концов, закончились и дебри.
Вынесшись на опушку, кони встали как вкопанные, натужно всхрапывая и тяжело поводя взмыленными боками. Крепко удерживая в руках поводья, мало ли что взбредет на ум завороженным лошадям, мы спешились. Если так позволено назвать, бессильное сползание с седел, сопровождаемое ахами да охами. После непролазных дебрей, от необъятности пространства, что открылось взгляду, я ощутил себя птицей. Будто вдруг воспарил над землей. Такой огромной и бескрайней показалась простилающаяся впереди низина.
Деревья, если и случались тут, то лишь в виде небольших групп, да и то исключительно плодовых сортов. А вся пригодная для пахоты площадь в основном была засеяна хлебами. Вся эта желтая, бурая и зеленая безграничность щедро рдела красными маками, взблескивала белизной ромашек и охлаждала взгляд бездушной голубизной васильков. Картина, непременно способная вдохновить буйством красок чуткую душу художника. Мне же весь этот пестрый пейзаж говорил только о близости человеческого жилья. Тем более что левее, вдали, виднелась широкая темно-синяя полоса реки. А люди, везде и во все времена селились вблизи водоемов.
– Если деда не подшутил, то перед нами должны земли Зеленых Вепрей, промолвил Лукаш. – А значит, то серое пятно на горизонте, вон там, за речкой, вполне может оказаться стенами Зеленца. И если не случится ничего неожиданного, то еще до прихода сумерек мы сможем до него добраться. Но учитывая наше везение, думаю, увеселительной прогулки и здесь не получиться.
– С чего так мрачно, друг Лукаш? – после завершения этой сумасшедшей скачки, все остальное мне казалось вполне по плечу.
– А ты прислушайся, – не разделил мой восторг парнишка. – Отчего вокруг так все притихло? Даже сороки умолкли. Не нравиться мне это…
Я хотел было ответить, что за несколько часов дороги, которые отделяют нас от замка, тем более на открытой местности, едва ли случаться большие неприятности, но в это время тревожившую Лукаша тишину всколыхнул странный гул. Я удивленно оглянулся, понимая, что это 'ж-жу' не спроста, но деревья, полностью закрывали обзор, а гул доносился именно оттуда. Такой звук издавал бы шмель, если б сумел вымахать, до размеров теленка.
– Это Змий! – вскричал Лукаш и потащил лошадей обратно в лес. – Бегом! Под деревья! Не отставай! Быстрее!
Я чуть замешкался, завертев головой, в поисках напасти, но товарищ выглядел слишком напуганным и так громко кричал, что не прислушаться к его словам, было глупо. Поэтому когда, невиданное никогда мною прежде, чудовище пролетело над опушкой и дыхнуло пламенем, там уже никого не было. Разочарованный неудачей, Змий сердито заревел и несколькими взмахами сильных крыльев взвился над деревьями. А потом стал описывать широкие круги над местом охоты, все еще не теряя надежду выследить излишне резвую добычу. Нападение произошло так быстро, что я даже разглядеть Змия как следует не успел. Широкие, как у летучих мышей крылья. Яйцеобразное туловище, сужающееся к филейной части, длиннющая шея и такой же хвост. Вот, собственно и все подробности.
– Что, тварь, выкусила? – продемонстрировал Лукаш кукиш невидимому сквозь густые кроны деревьев, но хорошо слышимому чудовищу. – Размечтался. Это тебе не телок с пастбища таскать.
Вспомнив напутствие Мышаты, я воздержался от того, чтоб дергать парнишку за рукав и с выпученными глазами задавать глупые вопросы, типа: 'Что это такое?!'. Тем более, что несмотря на всю свою показную сдержанность, Лукаш, похоже ми сам впервые увидел живого Змия. И кто знает, как долго пришлось бы нам ждать в лесу, пока тварь уберется восвояси, если бы на дороге, что тянулась вдоль хлебных нив, не появилась яркая точка. К сожалению, блики мешали рассмотреть подробнее…
Ее появление заметило и чудовище. А еще мгновение позже, Змий с устрашающим ревом, понесся к новой жертве, в которой я, хоть и с трудом, сумел распознать витязя, в отполированном до зеркального блеска доспехе…
* * *
Конь витязя стал, как вкопанный. Навстречу чудовищу одна за другой, свистнули три стрелы. Змий коротко рыкнул, но продолжал атаку. Витязь соскочил на землю, слегка присел, прикрывая себя и спину коня большим овальным щитом, нижний край которого примостил на луку седла. А из-под прикрытия выставил острием вверх длинное копье. Змий дунул пламенем. Болезненно заржал конь. И мгновение позже массивная туша подмяла под себя копье, лошадь и человека. Оглушительный рев и визг смертельно раненого чудовища, вероятно, заставил вздрогнуть всю околицу.
Змий из последних сил замолотил по воздуху крыльями, вздымая клубы пыли, приподнялся чуток над землей и рухнул в нескольких шагах от места схватки. Но и там чудище не угомонилось, а продолжало реветь, скрести лапами землю, бить хвостом, вертеться и плеваться огнем во все стороны. К счастью силы уже покидали его, поэтому сноп пламени не доставал до того места, где неподвижно лежал витязь.
Не теряя ни одного мгновения, я запрыгнул в седло и погнал коня к поверженному воину.
Змееборец лежал придавленный конем, частично прикрытый щитом, один край которого опирался на луку седла, а второй – увяз в земле. К счастью для рыцаря, весь удар свалившейся сверху туши приняли на себя оплавленный щит и конский хребет. Если бы не это, то судя по состоянию щита и ран лошади, огонь Змия, запек бы человека в доспехах, как яйцо в скорлупе, а упав сверху, его вес довершил бы дело. Зато лошади повезло гораздо меньше. Спина животного удара не выдержала. Конь жалобно косил глазом на людей, но не мог, ни шевельнуться, ни заржать.
