Маргит Сандему - Ангел с черными крыльями
Она задумалась, и когда снова вернулась к действительности, ее знобило. Вздохнув, она сказала:
— Томас, ты обладаешь способностью вытягивать из меня все мои тайны. У меня есть другая причина, чтобы больше не приходить сюда. Ты прекрасный человек, лучший из всех, кого я встречала. И я не иду ни в какие сравнения с тобой. Я плохой человек, Томас.
— В это я не могу поверить!
Она посмотрела ему в глаза. На ресницах ее были слезы.
— Нет, я не просто плохой человек, я к тому же еще и сумасбродка. И именно на тебя я положила глаз! Ты позволишь мне опять придти к тебе?
Он взял ее за руки.
— Это единственное, о чем я мечтаю!
— Нет, ты не должен так говорить, — жалобно произнесла она. — Не жди от меня ничего, я не должна для тебя что-то значить! Но могу ли я навестить тебя, когда вернусь из Норвегии?
— Конечно! Обещаю ничего не требовать от тебя! Тула кивнула.
— Тогда я приду. И, возможно, однажды…
— Что же?
— Возможно, однажды я расскажу тебе все. О себе и о своем жутком происхождении. Он внимательно посмотрел на нее.
— Ты так дорога мне, что я могу читать каждую линию на твоем лице. И теперь я вижу, что ты вся в напряжении… словно… скрипичная струна, — с улыбкой добавил он, но тут же снова стал серьезным. — Думаю, что ты теперь на пределе, и все из-за того, что что-то произошло. И все, что тебе требуется сейчас, так это поплакать. Здесь, у меня.
— Да, да, — горячо воскликнула она. — Но теперь на это нет времени. Ах, Томас!
— Ты могла бы написать мне? Я ни разу в жизни не получал писем.
— Ты умеешь читать? — подозрительно спросила она.
— Нет, я никогда не учился ни читать, ни писать, — огорченно признался он. — Я знаю только ноты, но это здесь вряд ли поможет.
Тула засмеялась.
— Нет, я не думаю, что смогу изъясняться нотами. А в последнее время я вообще плохо отношусь к ним.
Томас удивленно посмотрел на нее, но она непринужденно добавила:
— За тобой будут ухаживать. Так значит, ты всерьез принимаешь мою угрозу — что я как-нибудь приду к тебе?
— Это вовсе не угроза, — ответил он, — это обещание.
Теперь все казалось ему светлым, чудесным, безоблачным. К тому же теперь у него была чистая постель и теплая еда. Материальная сторона жизни вовсе не стоит того, чтобы ее презирали, в особенности те, у кого ранима душа.
— И когда ты придешь, Тула, — продолжал он, — мы поговорим обо всем, и ты не должна печалиться. Мне хотелось бы узнать о тебе все!
— Пусть это поможет тебе и утешит, — сказала она еле слышно, почти про себя. Она вовсе не собиралась рассказывать ему о себе все! О том, что в прошлый раз, когда ей было пятнадцать, ее привлекало его тело. О своих прошлых похождениях…
И, сама не замечая этого, она произнесла вслух:
— Это все равно, что наступить на иголку, ворошить пережитое.
Заметив его удивленный взгляд, Тула сказала с нервозной улыбкой:
— Ты слишком хорош, чтобы тебе в лицо бросали такое!
Пожав его руку, она вышла из комнаты, ощущая комок в горле.
И прикосновение к его небритой щеке надолго осталось в ее памяти.
8
На этот раз они без труда пересекли границу Норвегии. Страна больше не принадлежала датчанам, заключив союз со Швецией. Общего короля звали Карл, но настоящим правителем был кронпринц Карл Юхан, или Жан-Батист Бернадотт, как его правильно звали. И норвежский народ, как обычно, чувствовал себя игрушкой в руках власть имущих. Многие задавались вопросом, почему бы им не иметь собственного короля, неужели так необходимо обращаться за этим к шведам? И к тому же обеими странами правил теперь иностранец.
Но простые люди мало что понимали в происходящем. Они молча принимали все.
Зато теперь Норвегия получила собственную конституцию, подобную перу на шляпе, и все с почтением произносили имя Эйдсволда. Хотя у многих возникал вопрос: что в этом было, собственно, замечательного? Во многие уголки страны новости доходили с большим опозданием. Обедневшие крестьяне и нищие собирались кучками на улицах и утешали себя тем, что расквитались, наконец, с датчанами.
Выглянув из окна кареты, Тула воскликнула:
— Значит, это и есть Норвегия! Извините за непочтительность, но я не вижу тут никакой разницы!
— Это Эстфольд, мой друг, — сказала с улыбкой Винга, — и пейзаж здесь в точности напоминает шведский. Но уже видны норвежские горы. Ты бывала когда-нибудь в горах?
— Нет, никогда. Я едва помню округ Гростенсхольм, я была тогда совсем маленькой. Мама и дедушка говорили о норвежских горах с почтительным страхом. Они помнят о долине Людей Льда.
«А что если действительно отправиться туда», — подумала она, но вслух сказать об этом не решилась. У них не должно было возникнуть никаких подозрений в том, что она «меченая».
— Мы должны посетить долину Людей Льда, — сказал Хейке, повторяя, словно эхо, ее мысли. — Нам нужно что-то делать с Тенгелем Злым и его зарытым в землю котелком. Мы больше не можем терпеть все это, не можем жить в постоянном страхе. История с флейтой просто потрясла нас всех!
— Но мы не те люди, которым следует искать эту долину, — сказала Винга.
— Да. Жаль, что среди нас нет того, кто мог бы всерьез вступить в борьбу с Тенгелем Злым. Тула тут же навострила уши.
— Да, человека, обладающего куда большими сверхъестественными способностями, чем все остальные, — сказала Винга. — Знаешь, Хейке, иногда мне кажется, что это ты.
— Я? Посмотрела бы ты, какой жалкой фигурой я был в доме Гуниллы и Эрланда! Все наши предки вынуждены были защищать меня и Тулу, и я лежал на полу, словно мокрая варежка.
— Значит, это не ты, — улыбнулась Винга. — Я только рада этому.
«Может быть, это я?» — подумала Тула. Нет, это было невозможно, ведь ее еще в большей степени, чем Хейке, повергла встреча с духом Тенгеля Злого.
Она была игрушкой в его руках! Как ей могут приходить в голову такие мысли?
— Все, кто побывал в долине, не были заранее уверены в успехе, — сказал Хейке. — Колгрим и Тарье умерли. Ингрид, Дан и Ульвхедин чуть не сошли с ума. Даже Суль была потрясена. Так что нам остается только ждать.
— Да, но сколько это еще будет продолжаться? — жалобно произнесла Винга. — Теперь 1816 год, а Тенгель Злой жил в 1200-х годах…
— Он все еще жив, — мрачно заметил Хейке.
— Не нужно быть таким мрачным, — сказала она. — Ведь наше летосчисление начинается с 1581 года, когда Тенгель Добрый встретил Силье, не так ли? И с тех пор мы живем с мыслью о том, что однажды родится «меченый» или избранный, который возглавит борьбу. Но если этого человека постигнет неудача, что тогда?
— Тогда всем придется туго. Ведь с возвращением Тенгеля Злого миром овладеет Зло. Не следует забывать о том, что он нашел темный источник и прихватил с собой воды зла.
