Глен Кук - Солдаты живут
Появление недружественной армии не стало для нас, разумеется, сюрпризом, когда разведкой командует Тобо.
— За Одноглазого. Она ведь тоже ошибалась, Капитан. — Язык у него уже начал заплетаться. Парень плохо переносит выпивку. — В редких случаях.
— В редких случаях.
Мурген отсалютовал чашкой.
— За Одноглазого! — Потом он покачал головой. — Я ведь люблю эту женщину, Капитан.
— Гмм… — Ого. Надеюсь, до драки не дойдет. Но я понимал его проблему. Она постарела. Мы провели пятнадцать лет в стасисе, не состарившись и на минуту. Возможно, это было небольшой компенсацией от богов за то, что в остальное время они с нами столь подло обращались. Но Сари, которая для Мургена была дороже жизни и матерью его сына, не оказалась одной из Плененных.
Возможно, это стало для нас удачей. Потому что она посвятила себя освобождению Мургена. И со временем добилась своего. И освободила меня, мою жену и большинство Плененных. Но Сари выросла, изменилась и состарилась больше, чем на эти пятнадцать лет. И их сын вырос. И даже сейчас, через четыре года после нашего воскрешения, Мурген все еще не до конца приспособился к такому положению дел.
— А ты просто живи, — посоветовал я. — Благословляй Одноглазого. Выбрось лишнее из головы.
Живи настоящим. И не волнуйся о будущем. Я сам так живу. — В единицах жизненного опыта моей жене стукнуло уже несколько столетий еще до моего рождения. — Тебе ведь удалось побыть призраком, навещать ее и делить с ней жизнь, пусть даже ты не мог ее коснуться. — А я живу с десятью тысячами призраков из прошлого моей жены, и мы с ней говорили лишь о нескольких из всей этой толпы. Она попросту не желает обсуждать былое.
Мурген хмыкнул, буркнул что-то про Одноглазого. Ему было трудно меня понять, хоть я и пытался выговаривать слова с особой четкостью.
— Ты никогда не был любителем выпить, верно, Капитан? — спросил Мурген.
— Нет. Но я всегда был хорошим солдатом. И всегда делал то, что следовало делать.
— Понял.
Мы, само собой, сидели на природе, наблюдая за падающими звездами и кострами, обозначавшими вражеский лагерь. Что-то этих костров чертовски много. Куда больше, чем следовало бы по данным разведки. Какой-то гений-генерал играл с нами в военные хитрости.
— Они не нападут, — сказал Мурген. — Они так и будут там сидеть. Все это лишь показуха для Девятки.
Я благословил Одноглазого и осушил очередную чашку, а потом задумался, чьи предположения повторяет Мурген — жены или сына? Склонил голову набок, чтобы левый глаз лучше видел. У меня паршивое ночное зрение, даже когда я трезв.
— Думаю, ты даже не представляешь, как им там всем сейчас страшно, — сказал Мурген. — Парень каждую ночь нагоняет на них ужас. И хоть он не тронул и волоска у них на головах, но они ведь не тупицы. Они поняли намек.
Если у вас по лагерю бродят Ночные Гончие, угощаются из ваших котлов или мочатся в них, а десятки ночных существ поменьше выдирают колышки палаток, что-то поджигают и лямзят у вас сапоги и дорогие сердцу вещицы, то у вас точно начнутся проблемы с боевым духом солдат. Они попросту не поверят словам, которыми вы станете их успокаивать, будь вы хоть семи пядей во лбу.
— Но суть в том, что если начальство скажет — войне быть, то они нападут, — Уж я-то знаю. Я с Отрядом почти всю жизнь. И видел, как люди сражаются в невероятно тяжелых условиях. Но, признаюсь, видел и то, как люди поддаются страху, даже когда условия выглядят идеальными, — За Одноглазого. Он был клеем, который скрепляет нас воедино.
— За Одноглазого. А ты знаешь, что четвертый батальон сегодня уходит?
— Куда?
— На равнину. Возможно, как раз сейчас.
— Суврин еще никак не мог успеть и подготовить врата.
Мурген пожал плечами:
— Я лишь пересказываю, что слышал. Сари сказала это Тобо. А сама она узнала от Дремы.
И опять летописца не подключили к планированию и принятию решений. Летописец раздражен. В прежней жизни он приобрел богатый опыт планирования кампаний и управления большими группами расколотых на фракции людей. Летописец еще может внести свой вклад.
И в наступивший момент просветления я понял, почему летописца отодвинули в сторону. Из-за той твари, что убила Одноглазого. Ее наказание для Дремы неважно. Она не желает тратить на это время и ресурсы. Особенно время, которое понадобится на споры со мной и теми, кто думает так же.
— Может, не нужно мне мстить за Одноглазого? — пробормотал я.
Мурген не возражал против смены темы. Во всяком случае, он стал внимательнее прислушиваться к собственной душе и сказал:
— Да о чем ты говоришь? Это должно быть сделано.
Значит, он со мной согласен. Мне пришло в голову, что он знает Одноглазого дольше любого из нас, за исключением меня. Я все еще считал его новичком, потому что он стал едва ли не последним из тех, кто присоединился к нам, когда мы были на службе у Госпожи — в том, другом мире, так далеко и так давно, что иногда я просто воском расплывался от тоски по тем скверным старым временам.
— Ну, еще разок за Одноглазого. И я хочу знать, когда мы начнем ворошить добрые старые деньки.
— Они там, Капитан. Здесь и там. Они просто не показываются на глаза.
Я вспомнил парочку историй. Но они лишь подтолкнули меня к размышлениям о том, что могло бы случиться. И о Бубу. А когда я смешиваю крепкое пойло с мыслями о своей дочери, у меня всякий раз наворачиваются слезы на глаза. И чем старше я становлюсь, тем чаще такое происходит.
— Не знаешь случайно, какая у Дремы стратегия? — спросил я. Какая-то у нее наверняка есть. Полагаю, что схемы и планирование — ее родная стихия. Родная настолько, что она превзошла в этом Радишу и сестричку моей жены.
— Понятия не имею. Я куда больше знал о происходящем, когда был призраком.
— Ты больше не выходишь из тела?
— Я излечился. Во всяком случае, в этом мире.
По-моему, зря. Слабая связь его духа с телом годами была самым мощным оружием Отряда. Что мы станем делать, если больше не сумеем видеть то, что происходит там, где нас нет?
К хорошему так быстро привыкаешь.
В темноте что-то заверещало. Сперва мне показалось, что меня кто-то дразнит, но тут во мрак над долиной рванулся огромный огненный шар. А невидимое существо потешалось над солдатами на той стороне.
— Кувшин пуст, — проворчал я, откидываясь назад и вытряхивая в рот последние капли. — Схожу посмотрю, не отыщется ли еще один там, где мы нашли этот.
19. Сияющий камень. Уйти украдкой
Дой слегка кивнул, когда мы с Госпожой прошли мимо его дома. Обернувшись минуту спустя, я увидел, что он стоит посреди улицы вместе с несколькими воинами нюень бао. У Доя был его меч, Бледный Жезл. В дальнем конце улицы вышагивал куда-то Тай Дэй, шурин и телохранитель Мургена. Он тоже был вооружен. Если он отправился в путь, то и Мурген вскоре отправится.
