Варвара Лунная - Эйта
— Ты мне мешаешь, — подала голос Эйта. — Не замолчишь сама, я подсоблю.
Пыл княгини сразу убавился, она осталась так же зла, но ругаться дальше побоялась.
— Кувшин мне большой и чашку, — приказала Эйта через некоторое время. Пересвет, виновато поглядывая на хозяйку, поспешил принести требуемое.
Колдунья осторожно перелила часть отвара в чашку, а остальное, старая не тревожить траву на дне котелка, слила в кувшин. Содержимое чашки она долго нюхала, а потом удовлетворённо кивнула и улыбнулась. Отвар получился как надо, переделывать не придётся. Девушка набрала воздуха и старательно подула на чашку в руках, потом ещё и ещё.
— Ты что делаешь? — поинтересовался Пересвет, такого ритуала он не припоминал.
— Ничего, — Эйта вспыхнула до самых кончиков волос. Не признаваться же этому недоразумению что она пыталась отвар заморозить, да ничего у неё не вышло.
Княгиня сидела у двери кухни и смотрела на девушку зверем, но молчала, ожидая от той хоть одного прокола, чтобы отыграться за всё и выставить её вон.
Эйта это чувствовала, а ещё она чувствовала, что княгиня ревнует, но только причину ревности девушка понять не могла, и это ставило её в тупик.
— Сладкого мне надо, — решив что отвар достаточно остыл, сказала Эйта.
— А больше ничего? — ехидно поинтересовалась княгиня Неждана.
— Сначала сладкого, — совершенно спокойно ответила Эйта. — Милада что любит из вкусного?
— Варенье земляничное, — с нежной улыбкой, ответила кухарка. — Только его мало осталось, горшочек всего. Для особого случая берегли
— Сейчас особе некуда, — кивнула Эйта. — Неси. Ещё что любимое у неё есть? — теперь она обращалась к княгине. — Запахи, вещи, не знаю что ещё.
— Объясни, зачем тебе это знать? — потребовала Неждана.
— Ей сил сейчас много понадобится, то что особенно любо, радует, а значит, силы множит.
— А кровь тебе на что нужна была?
— Была б не нужна, не добавляла бы, — хмыкнула Эйта и пошла к выходу.
Княгиня поджала губы и пошла следом.
Князь сидел около постели Милады, а когда за дверью послышались шаги, он испуганно схватил руку дочери и прижал к своему сердцу. Ну как он забыть мог? Ведь столько времени тут уже сидит.
— Запоминай, — Эйта перешла к делу, едва порог переступив. — Отвар этот надо давать вот по стольку, — девушка осторожно перелила варево из чашки в большую ложку, захваченную с собой на кухне. Меньше нельзя, но и больше тоже. Запомнил? — она снова обращалась только к князю.
— Да, — кивнул Еремей. — Неждана, видишь докуда?
— Вижу, — буркнула женщина.
— Поить отваром этим строго в полдень и полночь, — продолжала Эйта. — В это время на землю особая сила снисходит.
— А ежели опоздаем? — поинтересовался Пересвет.
— Всё равно давайте, но лучше время не упускайте. Поить пять дней. Ежели и после поправляться не начнёт, значит не судьба ей. Да, ещё, если полегче немного станет, на улицу выносите, к дубу, берёзе или рябине. Если Милада берёз не любит, то пусть под рябинкой сидит. Деревья эти силу дают. Вот вроде и всё, — Эйта посмотрела на спящую княжну. Пойду я.
— Что значит пойду? — удивилась княгиня.
— А ты никак против? — широко раскрыла глаза Эйта и усмехнулась. — Да, князь, — вспомнила она. — За работу заплатишь мешком картошки, мешком репы, мясом вяленым и тремя золотыми.
— А не жирно ли тебе будет? — Неждана упёрла руки в бока. — За что это мы тебе платить должны?
От такой наглости Эйта даже оторопела, но потом нахмурилась и сложила руки на груди.
— Заплачу, — князь поспешил встать между женщинами. — Привезут тебе всё что просишь. Но может всё же ещё останешься? Я светёлку тебе приготовить уже велел.
— Я всё что могла сделала, — покачала головой Эйта. — Оставаться мне незачем.
— А вдруг что не так пойдёт? — князь растерянно посмотрел на дочь.
— И тогда от меня толку мало будет, потому как у неё теперь только два пути или выздороветь или к праотцам уйти. Здрав будь, князь, — Эйта вышла из комнаты.
— Молчи, — не дал Еремей открыть рта жене. — С Миладой лучше посиди, а у меня дела ещё есть.
Пересвет поспешил вслед за князем.
— Ну конечно, дела у него, — забурчала княгиня, едва за её мужем закрылась дверь. — Беги быстрее, может, догонишь полюбовницу свою. Светёлку он ей приготовил, — фыркнула она. — Да этой и мешок мучной у двери сошёл бы. А она ещё и плату требует, какова, а? Сама Миладу чуть не загубила и плати ей, — Неждана погладила дочь по волосам, лицо её тут же изменилось и было в нём столько нежности и любви, что казалось другая женщина секундой ранее тут сидела. — Девочка моя, — зашептала она. — Ты поправишься. Ты просто обязана встать. А вот окрепнешь, съездим мы с Синеозерское княжество и сговорим тебя за Бутко, всем чернявым девкам назло. И будешь ты счастливой, девочка моя. Ты умнее меня и поэтому счастливее будешь, помоги тебе боги. А я буду детишек твоих нянчить. И никакие ведьмы нам тут не помешают, — она посмотрела на дверь и тяжело вздохнула.
Часть 8
Эйте вернулась в свой домик поздно ночью. Она устала, мало того что уйму сил отнял отвар для Милады, так ещё, как на зло, в лесу она на умруна наткнулась. Откуда он, совсем свеженький, в лесу взялся, девушка выяснять не стала, но погонять его по лесу пришлось. Покойничек смышлёный оказался и, поняв, что поужинать ему не придётся, бросился удирать. Оставить эту тварь живой нельзя было, он же всё равно людей искать будет и найдёт рано или поздно. А нашёл бы умрун, скорее всего, горожан, а там вместо колдуна — ведун один. Много он навоюет? Пока в тёмном лесу догнала, пока угробила, потом пришлось хоронить как положено, чтобы больше подняться не мог.
Войдя в дом, Эйта зажгла свечу и вдруг заметила воткнутый в балку нож. Кентавра то ножичек был, что её весной ранней ранил. Девушка про него уже и забыла, но сейчас вытащила из дерева и села к столу. Она закрыла глаза, а потом улыбнулась. Ну надо же какая удача, этот нелюдь амулеты потаскухи своей снял. Эйта хотела б проклясть, так чтобы умирал этот кентавр смертью долгой и мучительной, но на сильное проклятие сил уже не осталось. К тому же, не все амулеты снял кентавр, какие‑то остались.
Эйта встала и стремительно вышла на улицу. Луна была ещё не совсем полной, ну да это не помеха. Девушка положила нож на землю, старательно стрясла на него остатки земли, что после умруна на руках да одежде остались. И принялась шептать, призывая в помощь богов: Мать Землю и отца Небо.
— Пусть твари этой по заслугам её будет. Пусть исчезнет из его жизни то, что любит он больше всего на свете, пусть семья его сгинет, чтобы понял он, какого это…
Нажелав несчастному кентавру всего чего только можно, Эта отправилась спать и засыпала она с улыбкой. Пусть не всё, что бы ей хотелось, исполнится, но всё же совсем от её пожеланий твари этой уйти не удастся.
