Constance_Ice - Гарри Поттер и Лес Теней. Альтернативное окончание.
Гриффиндор и Ровена очень серьёзно отнеслись к тому, что рассказал Гарри (четвёрка вставляла свои добавления короткими репликами). Снейп не выразил энтузиазма по поводу идеи отпустить двоих самых отчаянных после Джорджа и Фреда (мир его памяти) из гриффиндорских сорвиголов искать смерти во вражеском лагере. Но мисс Валери (её сообщение о родстве с Ровеной потрясло, похоже, куда больше, чем последнюю), велела ему заткнуться: «Ну не вы же, профессор, отправитесь туда. Сейчас с ребятами сила как минимум двух стихий – Огня и Металла. А ваша стихия – вредность и плохой характер. Своими замечаниями вы отпетого храбреца превратите в последнего труса. По крайней мере, на уроках это у вас выходит отлично. Так что сейчас попридержите свой язык. Лучше займитесь расшифровкой свитка Ллудда – вам через три недели врата открывать, а свиток ещё не расшифрован… » Это было несправедливо, Гарри помнил давешние слова Снейпа – странно было услышать их именно от него, но тем сильнее они врезались в память: «на поле боя побеждает самый храбрый, а не тот, кто думает дольше». Снейп кинул Гарри мрачный взгляд, словно прочёл его мысли, и отвернулся. Но предварительно медленно со значением опустил веки: Гарри был почти уверен – ему мысленно пожелали удачи… Но вот беда, способность к мыслечтению после общения с призраком отрезало напрочь, как рукой сняло. Так что на вопрос Рона, а могут ли они рассчитывать на его дар, Гарри пришлось ответить отрицательно. «Жаль, - сказал Рон. - Но ничего, прорвёмся и так. Как ты думаешь, Снейп сможет расшифровать свиток?» «Я уверен, - ответил Гарри. – Мы ещё попируем в «Трёх мётлах». И разорим карманы в «Зонко».
Оба ни словом не помянули дементоров, стоящих под стенами Хогвартса.
Они шли вчетвером – Гарри, Рон и братья Эгберты, обещавшие показать им, где находятся шатёр барона. «Мы же были там, мы всё знаем: где караульщики спят, а где, наоборот, опасно», - убеждали они Гриффиндора. Убедили.
А вот Гарри с Роном едва не рехнулись, уговаривая Джинни и Гермиону не принимать участия в вылазке из замка. Девчонок заклинило на последних словах духа Владычицы Озера. «Она же сказала ясно – любой из четырёх предметов, - как попугай, повторяла Джинни, - любой из четырёх, значит, мы тоже можем разобраться с этим родовитым ублюдком Гриндельвальдом, чтоб его гоблины разорвали». «Мы справимся сами, - твердил Рон. – Джинни, я себе не прощу, если с тобой что случится.» Гарри сверлил взглядом Гермиону, надеясь, что хоть в ней взыграет здравый смысл. В Гермионе, похоже, больше играли азарт и боевой кураж. Хоть Сью не вылезла с подобными глупостями, Гарри её прямо зауважал. (Зато она попыталась всучить ему свою волшебную палочку: хотя ведь слышала о моратории на магию в лагере норманнов! Гарри отказался.)
В конце концов, девчонки покорились мисс Эвергрин и Ровене – проявив в кои-то веки женскую солидарность, двое потомков Феи Озера смогли склонить упрямиц к послушанию. «Члены Ордена Феникса должны подчиняться орденской дисциплине», - заявила Валери. На Гермиону это подействовало, в конце концов, если идею про Орден высказал Гарри (он не забыл, что согласно прочитанной им рукописи Тео, Орден Феникса должен быть создан и постарался неукоснительно следовать исторической правде), то создание защитных амулетов было исключительной заслугой Гермионы. Она вспомнила слова Вивиан про скорлупу от яйца, собрала её в кубок Джинни, пошептала над ним, наклонила – и через край потекли тягучие золотые капли, застывавшие на полу в тяжёлые диски с изображённым на них фениксом, раскинувшим широкие крылья. Амулеты были розданы, и всем хватило: непонятно как, но золотой расплав в кубке не кончался, пока не был отлит последний медальон. Живой символ ордена, пресловутый пятый элемент, не пожелал участвовать в охоте на Тёмного мага: в последний момент птенец покинул Гарри и перелетел на плечо Гриффиндору, польщённого таким доверием. Хвост у птенца удлинялся на глазах, лапы крепли, а оперение становилось все ярче и красочнее. Гарри гадал, не является ли Фоукс пра-пра-правнучком волшебной птицы? Или это и есть Фоукс, еще не знакомый с Гарри, фениксы ведь типа бессмертны…
- Чёрт, - Рон вдруг остановился. – Гарри, ведь это твой джинн!
- Джамаледдин, что ты здесь делаешь? – строго спросил Гарри. Одетый в серый с искрой костюм от Версачи джинн смотрелся на фоне земляных стен крайне нелепо. Нацепив на лицо скорбное выражение, Джим покачивался из стороны в сторону, как плакальщик на похоронах.
- Хозяин, - протянул он жалобно. – Хозяин снова отправляется на верную смерть, позабыв про своего покорного слугу…
- Тебя что: с собой надо взять? От тебя пользы, как от самовара на рыбалке, – сварливо сказал Рон. – Давай, Гарри, пошли этого надоедалу куда подальше, нам некогда!
- Действительно, Джим, - поддержал Гарри, - мне сейчас не до тебя. Можешь помочь, помогай, а мешать не надо.
- Хозяин! Но если ты погибнешь, пока Джамаледин не выполнит три твоих желания, твоего покорного слугу ждет жребий хуже смерти! Ифриты не позавидуют! Ты не можешь так со мной поступить! У меня жизнь только начинается… Прошу тебя, не ходи туда!
- Гарри, кончай с этим, - сердито сказал Рон. – Пусть этот ископаемый донжуан с сыплющейся из него трухой катится в тартары со своими проблемами! Представляешь, он ещё и к моей сестре клеился!
- Не клеился! – возмутился Джамаледдин. – Я преподнёс леди фруктов и сладостей, она была премного довольна.
- Ты видишь, какая скотина, - прокомментировал это заявление Рон.
- Слушай, Джим. – Гарри взял джинна за галстук с рисунком «зелёные лягушки катаются на санках». – Мне сейчас некогда. Я понял: у тебя будут проблемы в случае моей кончины. Давай договоримся так – ты можешь считать себя свободным. Ну, как будто ты все мои три желания уже выполнил. Хорошо? Идет?
В следующий миг Джамаледдин Кудама ибн-Омар ибн-Алим абд-аль Азим рухнул коленями на грязный пол, безнадёжно пачкая и сминая идеально отутюженные стрелки Версачи.
- Не верю своим ушам, - простонал он. – Милость моего господина Малик-бея, беспредельна, как границы вселенной… Ты меня отпускаешь на свободу, я не ослышался? – невероятно, но на ресницах джинна повисли самые настоящие капли слёз. – Ты не шутишь, мой великодушный господин?
- Я не шучу, Джим. Какие уж тут шутки… Ты иди, ладно?
Оставив позади стенавшего Джима, впавшего от потрясения в слюнявый ступор, они двинулись дальше. «Как бы старичок вообще копыта не откинул от нежданно свалившегося счастья, - думал Гарри, - известно ведь, что выпущенные из клетки птички на воле погибают, неспособные справиться с собственной свободой».
