Клиффорд Саймак - Заповедник гоблинов: Фантастические романы
Харкорт взглянул на коробейника:
— А ты с нами не идешь?
Коробейник отрицательно покачал головой:
— У меня здесь еще остались дела.
— Вот, я разложила инструменты, — сказала Иоланда Харкорту, — Посмотри. Это резец, а это стамеска, а вон там рашпиль…
Она обвила рукой шею Харкорта, притянула его к себе и нежно поцеловала.
Глава 30
Они преодолели подъем, и перед ними открылся мост. Дорога спускалась к нему, а на той стороне над домиком мельника вился дымок.
— Вот мы и дома, Чарлз, — сказала Иоланда. — Наконец— то дома!
Аббат достал кусок сыра, припрятанный им где-то в складках сутаны, и принялся его жевать.
— Надо было нам немного раньше устроить привал, — сказал он, — и как следует подкрепиться. Ветчиной и салом. Путешествовать на пустой желудок вредно для здоровья.
— Обжоррра! — проскрежетал попугай, — Грррех, грррех, грррех! Оурррк!
— Не знаю, что делать с этой птицей, — проворчал аббат. — Она становится обузой. Постоянно сидит у меня на плече и меня же поучает. Ни на минуту не оставляет в покое. Как ты думаешь, а вдруг у него есть душа и он почему-то сделался святой птицей?
— Забудь об этом, — ответил Харкорт. — Ты ни о чем больше не думаешь вот уже несколько дней. Это тоже вредно для здоровья.
— И все-таки, — не унимался аббат. — Когда эта глупая птица там, в поместье, крикнула: «Спаси, Господь, мою душу!», кто-то ответил: «Да будет так» — и некая рука поднялась в благословении. А ведь никто из нас не просил благословить наши души.
— Скорее всего, это ничего не значит, — сказала Нэн. — Но если уж разубедить тебя никак не удается, это, по крайней мере, даст тебе пищу для теологических размышлений, когда ты темными ночами будешь сидеть один у себя в аббатстве.
— Не надо мне никакой лишней пищи для размышлений, — возразил аббат, — В аббатстве хватает о чем подумать и без этого.
Он покончил с сыром и вытер руки о сутану.
— Обжоррра! — крикнул попугай.
Когда они подошли к мосту, деревья развернулись, встали парами по обе стороны дороги и принялись поспешно вкапываться корнями в землю. Аббат в изумлении остановился.
— Что это они делают? — спросил он.
— Наверное, будут стоять здесь, пока не понадобятся снова, — ответил Харкорт. — Если вообще когда-нибудь понадобятся. Их дело сделано. Они проводили нас до дома.
— А горгульи? — спросила Нэн, — Я уже несколько дней их не видела. Они все еще с нами?
— Они стали частью деревьев, — сказал аббат, — Деревья приняли их в себя. Или, может быть, они просто вернулись на место, не знаю. Они уже покрылись корой. Я думал, что сказал вам, когда это заметил.
— Что-то не помню, — заметила Нэн. — На протяжении многих лиг я только и слышала, как ты препираешься с попугаем.
Деревья остались на месте, а они начали спускаться по дороге к мосту. Вдруг из кустов выскочило какое-то жалкое существо с веревкой на шее. Подпрыгивая от нетерпения посреди дороги, тролль возбужденно пропищал:
— Я очень быстро шел и пришел сюда уже давно. Я ждал вас. Под этим концом моста живут очень противные тролли, и пришлось всячески от них прятаться. Если бы они меня увидели, мне пришлось бы плохо.
— Ну хорошо, — сказал Харкорт, — вот ты здесь. Нечего устраивать из этого спектакль. Пошли с нами.
— Наверное, сейчас слишком поздний час, чтобы строить мне мост, — сказал тролль. — А как насчет завтра?
— На днях построю, — пообещал Харкорт. — Только не вздумай мне надоедать.
Нэн и аббат вступили на мост. Харкорт и Иоланда, взявшись за руки, шли за ними.
А впереди всех вприпрыжку бежал тролль.
