Стивен Эриксон - Память льда
— Корлат! Гляди на меня. Прошу. Бруд идет — я вижу на западе черного дракона — это Орфанталь? Корлат, полководец владеет Высшим Деналом. Ты должна продержаться…
На ее лицо упала тень. Серебряная Лиса глядела вверх, лицо стало строгим. — Скажи мне, — обратилась она к подошедшему, — это колдовство, сопровождавшее предателя Каллора — оно действительно было таким эффективным, так надолго ослабило тебя? Или ты выжидал? Вычислял момент, прикидывал последствия возможного промедления? Ты же делал так и раньше, Тайскренн? А, Тайскренн?
Однако ответивший ей дрожащий, наполненный болью голос принадлежал знаменосцу Артантосу. — Серебряная Лиса. Прошу. Не надо…
— Так как?
— Нет. Вискиджек… он…
— Знаю, — бросила Лиса.
— Плохо залеченная нога… не было времени — Бруд мог бы… Он умер. О, любимый мой, нет…
Теперь со всех сторон метались размытые силуэты. Малазанские солдаты. Баргасты. Кто-то начал горестно завывать…
Человек, ранее звавшийся Артантосом, склонялся над ней. Магия расщепила кожу его лица — касание хаоса, поняла она. Такого мощного касания она не пережила бы. В глубине души она уверилась, что Верховный Маг не задерживал свой ответ. Удивительно, что он вообще что-то смог. Она поглядела ему в глаза, замечая все еще вонзающиеся в человека приступы боли.
— Се…
— Корлат?
— Женщина, — сказала Тисте Анди слабо, но различимо, — этот человек…
— Да? Это Тайскренн, Корлат. Та моя часть, что была Ночной Стужей, давно его узнала. Я шла…
— … благодари его.
— Что?
— за свою… жизнь. Благодари, женщина… — Она не отрывала взора от Тайскренна. Темно — серые глаза… как у Вискиджека. — Каллор… удивил всех нас…
Мужчина мигнул, медленно кивнул. — Прошу прощения, Корлат. Я должен был увидеть…
— И я тоже. И Бруд.
Она услышала, как стучал подковы приближающегося всадника. Дрожь отдавалась в костях.
Панихида. Барабаны, звук потери. Скачущие кони… Не знают причины. Но спешат. Все ближе. Неразумные, но исполненные тревоги…подхваченной от неведающих хозяев.
Но смерть уже проскакала через этот холм.
Она не ищет причин.
Любовь моя.
Теперь он твой, Худ… ты улыбаешься?
Мой любимый… стал твоим…
* * *Каким бы бодрым и сильным ни был поначалу конь Итковиана, и он начал спотыкаться. Два звона тому назад, на рассвете, элинца с необычной резкостью растолкал Грантл. 'Что-то неладно, — пробурчал он. — Мы должны мчаться в Коралл, дружище'.
Серые Мечи на ночлег не останавливались (Итковиан следил за ними, пока позволяла вечерняя дымка). Надежный Щит решила идти на помощь Вискиджеку. Итковиан думал, что ему будет не интересно ее решение и последствия их ухода; однако в сердце немедленно поселилась тоска, и не сразу пришедший сон был тревожным. После грубого пробуждения он попытался отыскать причину своей тревоги, но не преуспел.
Седлая коня, Итковиан не обращал особого внимания на Грантла и его Легион. И только вспрыгнув в седло и подняв поводья, он понял, что дарудж и его последователи ожидали его в пешем строю.
Итковиан нахмурился: — Смертный Меч, что вы намерены делать?
Широкоплечий мужчина поморщился: — Для такого путешествия нужна скорость. Для такого путешествия, — повторил он, поглядев на корчащую злобные гримасы Стонни Менакис, — Трейк рискнул одолжить сердце своей силы.
— Не мой бог! — бросила Стонни.
Грантл ответил грустной улыбкой. — Не твой, увы. Ты поедешь с Итковианом, просто поедешь. Мы вас ждать не будем, но, возможно, вы нас встретите… когда-нибудь.
Итковиан ничего не понял. — Сир, вы пойдете через садок?
— Нет. Ну, не совсем. Может быть. Откуда мне знать? Я просто знаю… откуда-то… что мой легион способен на большее. Нечто… более быстрое.
Итковиан поглядел на Стонни, пожал плечами. — У госпожи Менакис и у меня великолепные кони. Мы постараемся держать вашу скорость.
— Хорошо.
— Смертный Меч.
— Что, Итковиан?
— Что такое там впереди, сир, что вас так тревожит?
— Я не уверен, друг, но чувствую пустоту в желудке. Мне кажется, нас ждет предательство.
Итковиан довольно долго молчал. — Сир, если поглядеть на происходящие события незамутненным взором, можно сказать, что предательство уже свершилось.
Грантл просто качнул плечами и развернулся к своим помощникам. — Равняйся, клятые недоделки. Кто отойдет в начале, тот останется позади.
Стонни послала коня поближе к Итковиану.
— Вы знаете, — спросил он ее, — что случится?
— Почти ничего, — фыркнула она, ерзая в седле. — Грантл, верно, ударился башкой…
Она замолчала на полуслове: Грантл и его легион, казалось, стали разноцветными, спаялись в одно нечетко видимое тело, полосатое, массивное, припавшее к земле — и вдруг потекли вперед, словно кот, и пропали в ночи.
— Сбереги Беру! — зашипела Стонни. — За ними! — заорала она тотчас же и ударила коня в бока.
И началась тяжелая гонка.
Они промчались мимо лагеря Бруда — успев заметить, что он зашевелился, с необычайной поспешностью собираясь в путь, хотя до рассвета оставался еще звон.
Не обменявшись ни словом, они увидели и отсветы волшебства, озарившие небо на юго — западе.
Иногда они замечали в темноте преследуемую громадину, тусклые промельки желто — полосатого существа, летящего словно сквозь необычайно высокую траву, словно под листьями тропических деревьев, окруженного тенями, намек на плавное движение, страшное своей скоростью и своим безмолвием.
Затем небо начало светлеть, на юге открылись купы деревьев и вьющаяся между ними дорога.
Полосатый зверь все еще избегал чужих взоров, ловко скрывался среди ухоженных холмов.
Взмыленные лошади тяжело и неровно стучали подковами, мотали головами, роняя пену. Им не оправиться от такого испытания, понимал Итковиан. Их смерть ждет лишь окончания скачки.
Бодрый и сильный… Итковиан гадал, стоил ли его спешка такой жертвы.
Они проехали через разросшийся подлесок, и тропа постепенно повела вверх, туда, где, как понял Итковиан, расположены чьи — то укрепления.
Прямо впереди фургоны. Несколько человек повернулись, завидев их.
Если они и видели тварь, то никак не показали этого — никаких криков тревоги, все спокойно.
Итковиан и Стонни проехали мимо малазанского охранения.
Треск магии — поблизости.
Стоявшие на гребне и смотревшие на юг солдаты внезапно смешались. Итковиана ударило чувство горя, поток трепещущей боли, неизмеримой утраты.
