Терри Гудкайнд - Второе правило волшебника, или Камень Слёз
Каждый раз, когда Уоррен начинал говорить о ветвлениях и переходах, Ричард переставал понимать вообще что бы то ни было. Единственные слова, которые он понял на сей раз, — «зимнее солнцестояние».
— А при чем тут зимнее солнцестояние?
Уоррен удивленно посмотрел на него:
— Зимнее солнцестояние. Самый короткий день в году. Короче день — длиннее ночь. Понял, о чем я?
— Не-а. Это как-то связано со скрином?
— Самая длинная ночь в году. Чем длиннее ночь, тем дольше темно. Видишь ли, есть определенное время, когда Владетель может сильнее влиять на мир живых. Его мир — мир тьмы, и когда у нас самая долгая ночь, завеса слабее всего. Именно в это время Владетель способен принести самое большее зло.
— Значит, мы будем в опасности через несколько недель, в зимнее солнцестояние?
Брови Уоррена радостно подпрыгнули.
— Ну да! Но твоя информация помогла понять данное пророчество, а заодно понять и то, что, как нам известно, является истинным ветвлением, связанным с этим пророчеством. Видишь ли, касательно нынешнего зимнего солнцестояния существует пророчество об угрозе миру живых. Чтобы одна из ветвей реализовалась, Владетель должен иметь в своем распоряжении несколько элементов. Владетелю надо открыть врата, но для этого ему нужен посредник, призванный в этот мир. А посреднику, в свою очередь, — Уоррен аж подпрыгнул от радости, нужен скрин. — Если у него будет та круглая косточка скрина, о которой ты говорил, посредник сможет призвать стража и уничтожить его. Если посредник уничтожит стража, Владетель сможет пройти врата.
— Уоррен, по-моему, это довольно страшно.
Уоррен отмахнулся:
— Да нет же, нет. Таких мрачных пророчеств довольно много. Но все необходимые элементы редко оказываются в одно и то же время к в одном и том же месте, так что ветвление чаще всего не реализуется. В книгах полно ложных ветвлений, поскольку...
— Уоррен, ближе к делу.
— Ах, ну да. Ну, видишь ли, ты сказал, что твой друг владеет костью, которая вызывает скрина. А Владетелю понадобится посредник. Но у него такового нет. Без кости скрина и с учетом грядущей развилки, которую, как нам известно, мы должны пройти правильно — а мы полагаем, что так и будет, — получается, что это всего лишь очередное ложное ветвление, и мы в безопасности!
Ричарда кольнуло дурное предчувствие, но восторженная уверенность Уоррена развеяла его. Энтузиазм Уоррена охватил и его. Ричард хлопнул молодого человека по спине.
— Отличная работа, Уоррен. Теперь я могу полностью заняться своим Хань.
— Спасибо, Ричард! — расцвел Уоррен. — Я так рад, что тебе удалось мне помочь. После знакомства с тобой я продвинулся гораздо дальше, чем мог надеяться.
Все так же улыбаясь, Ричард недоуменно покачал головой:
— Уоррен, я никогда не встречал человека, который был бы так умен, как ты, и так молод.
Уоррен засмеялся, будто услышал великолепную шутку.
— А над чем ты смеешься?
— Над твоей шуткой, — пробормотал Уоррен, вытирая выступившие от смеха слезы.
— Какой такой шуткой?
Хохот Уоррена оборвался.
— Насчет моей молодости. Это ужасно смешно.
Ричард продолжал вежливо улыбаться.
— Уоррен, почему это тебя так рассмешило?
— Потому что мне сто пятьдесят семь лет.
Ричарду свело скулы.
— Ты шутишь. Это ведь шутка? Ты же пошутил, правда, Уоррен?
Хорошего настроения Уоррена как не бывало. Он моргнул.
— Ричард... Ты ведь знаешь, верно? Они должны были тебе сказать. Я просто не сомневался, что они тебе уже сказали...
Ричард смахнул книги в сторону и придвинул стул ближе.
— Сказали что? Уоррен, раз уж начал, продолжай. Ты мой друг, так скажи мне.
Уоррен закашлялся и облизал губы. Наклонившись чуть ближе, он ответил:
— Ричард, прости меня. Я думал, ты все знаешь, иначе давным-давно сказал бы. Правда, сказал бы.
— Да говори же!
— Магия. Магия Дворца Пророков. В ней есть не только элементы Магии Приращения, но и Магии Ущерба, которые, связывают его с нижним миром. Поэтому время здесь течет иначе.
— Уоррен, — прохрипел Ричард, — ты хочешь сказать, что это и на всех нас оказывает воздействие? На всех, кто носит ошейник?
— Нет, вообще на всех, кто живет во Дворце. На сестер тоже. Дворец зачарован. Пока сестры живут во Дворце, они стареют, как мы. Из-за чар мы стареем медленнее, для нас время идет по-другому.
— «По-другому» — как?
— Чары замедляют процесс старения. Для нас проходит год, а для тех, кто живет снаружи, — лет десять — пятнадцать.
У Ричарда закружилась голова.
— Уоррен, этого не может быть. Просто не может быть. — Он судорожно пытался найти доказательство своей правоты. — Паша. Паше ведь не больше...
— Ричард, я знаю Пашу вот уже больше сотни лет.
Ричард отодвинул стул и поднялся. Взъерошив пятерней волосы, он произнес:
— Ерунда какая-то. Должно быть какое-то... Зачем это понадобилось?
Взяв Ричарда за руку, Уоррен заставил его сесть. Придвинувшись ближе, он заговорил с мягким сочувствием, как говорят, когда сообщают неприятные известия.
— Обучение волшебника требует времени. Там, снаружи, в остальном мире, прошло больше двадцати лет, прежде чем я смог коснуться своего Хань. Но для меня прошло чуть больше года. То есть здесь тоже прошло двадцать лет, но я постарел только на два года. Если бы чары не замедляли наше старение, мы бы все умерли от старости прежде, чем научились хотя бы светильники зажигать нашим Хань. Я еще не слышал, чтобы на обучение волшебника уходило меньше двухсот лет. Чаще — лет триста, а иногда и все четыреста. Волшебники, создавшие Дворец, знали об этом, потому и связали Дворец с нижним миром, где времени не существует. Я не знаю, как это происходит, но это так.
У Ричарда затряслись руки.
— Но... Я должен избавиться от ошейника. Я должен вернуться к Кэлен. Я не могу ждать так долго. Уоррен, помоги мне. Я не могу ждать!
Уоррен уставился в пол.
— Мне очень жаль, Ричард. Я не знаю, как снять ошейник, и не знаю, как преодолеть удерживающий нас здесь барьер. Но я понимаю твои чувства. Из-за этого я и проторчал в архивах последние пятьдесят лет. Остальным, кажется, все равно. Они говорят, что это всего лишь позволяет им больше времени проводить с женщинами.
Ричард медленно встал.
— Я не могу этому поверить.
Уоррен поднял голову.
— Прости меня, пожалуйста, Ричард, за то, что я тебе это сказал. Мне очень жаль, что я причинил тебе боль. Ты всегда был...
Ричард положил руку Уоррену на плечо.
— Ты не виноват. Это не ты сделал. Ты всего лишь сказал мне правду. — Голос его звучал, как из глубины колодца. — Спасибо тебе за правду, друг мой.
