Терри Брукс - Эльфийские камни Шаннары
Брин прогнала от себя это ужасное чувство. Отвернувшись, она устремилась в клубящийся дым, утратив уже всякое ощущение направления.
— Рон! — кричала она. А потом вступила в серую стену тумана, и все растворилось.
Глава 36
Мир вокруг словно бы исчез.
Остался только туман. Пропали звезды, луна и небо. Пропал лес, вершины гор, ущелья, скалы и даже звуки. И сама земля, по которой бежала Брин, стала едва различимой и какой-то бесформенной, а трава обратилась в текучую серую дымку. Брин осталась одна в этой безбрежной изменчивой пустоте.
Она споткнулась и устало остановилась, обхватив руками плечи. Звук ее дыхания раздавался надрывным хрипом в глухом безмолвии. Очень долго стояла она неподвижно среди тумана, не осознавая пока, что в безумии бегства она избрала неверное направление и забрела в Старую пустошь. Мысли ее неслись, словно листья, гонимые ветром, и, как ни пыталась Брин их удержать и собрать воедино, они не давались и ускользали. Только один ясный образ стоял перед ее мысленным взором: гном-паук, искалеченный, мертвый.
Брин закрыла глаза — в бессильной ярости руки сами сжались в кулаки. Она все-таки сделала то, чего поклялась себе никогда не делать. Она убила живое существо; в безумии гнева и страха она использовала песнь желаний, чтобы оборвать чужую жизнь. Когда-то Алланон предупреждал ее, что подобное может случиться. Как наяву Брин слышала теперь его слова: «Я еще не встречал силы, равной силе заклятия. Магия может дать жизнь, и магия может забрать ее».
«Но я никогда не воспользуюсь ею, чтобы…»
«Магия подчиняет себе всякого, дитя Тьмы. Даже тебя!»
Это уже слова Угрюма-из-Оэера, не Алланона. И какой горькой насмешкой звучали они… Брин потрясла головой, изгоняя их из своих мыслей.
Девушка задумалась. Не то чтобы она полностью исключала такую возможность. Нет, глубоко в душе она всегда знала: может настать момент, когда ей придется вызвать темную силу песни желаний, как и предупреждал Алланон. Еще тогда поняла она это, в горах Рунн, когда друид показал ей, на что способна эльфийская магия, когда Брин спела сплетенным деревьям и они покорились, не в силах противиться велению магической песни. Смерть гнома-паука не явилась поэтому для нее неожиданным и пугающим откровением.
Страшно было другое: то, что какая-то часть ее существа радовалась при этом, что какая-то часть ее, Брин, по-настоящему наслаждалась убийством.
У Брин пересохло в горле. Она хорошо помнила внезапное чувство тайного ликования при виде мертвого гнома, при осознании того, что это свершила песнь желаний. И в то мгновение Брин действительно упивалась своей магической силой…
Каким же чудовищем она позволила себе стать?
Брин покачала головой. Нет, она ничего себе не позволила. Угрюм-из-Озера был прав: не ты используешь магию — это магия использует тебя. И творит из тебя то, что нужно ей. И никогда тебе не подчинится. Да, теперь Брин это знала. Обнаружив это еще в торговом дворе на Грачином пределе — когда она выгнала тех парней, — Брин поклялась, что никогда больше не позволит себе утратить контроль над силой песни и не станет призывать ее для разрушения. И что же? Стоило только гному-пауку встать у Брин на пути, как страх и гнев ослепили ее и все клятвы тут же забылись. Не задумавшись ни на мгновение, Брин призвала свою силу — повинуясь лишь инстинкту, ударила она своим единственным оружием (ну как тут не вспомнить Рона с его мечом?), разрушительным и страшным.
И при этом еще наслаждалась своей властью. Ведь наслаждалась же!
Брин едва не расплакалась — слезы уже дрожали в глазах. Она могла бы, конечно, возразить себе, что все это длилось лишь долю мгновения, что к ликованию тогда примешалось и чувство вины и что ужас ее перед тем ощущением больше не даст ему повториться. Но себя не обманешь. Теперь Брин знала: магия тем и опасна, что она непредсказуема. Ведь не раз уже ее сила заставляла девушку делать то, что она всегда считала для себя невозможным. А значит, угроза нависла не только над Брин, но и над всеми, кто находится рядом — над самыми близкими для нее людьми, — и только она сама может спасти их от этой угрозы.
Она знала, что пути назад уже нет, — она должна дойти до Мельморда. Алланон возложил на нее обязательство, и Брин хорошо понимала: несмотря на все, что случилось, и на все доводы против (а их было немало), она должна оправдать доверие друида. Даже теперь она верила: у нее все подучится. Она будет тщательно обдумывать свои действия. Это пока в ее власти. Алланон всегда настаивал на том, что песнью желаний нужно воспользоваться лишь в одном случае — чтобы пройти через черную яму Мельморда. Значит, она должна сохранить всю свою силу в себе и вызвать ее, лишь когда придет время, не раньше. Еще только раз применит она магию. Один раз — и все. Брин решительно вытерла слезы. Она поклялась себе и сдержит клятву. Магическая сила больше не подчинит себе Брин — никогда.
Постепенно она успокоилась. Теперь нужно найти остальных. Не зная, куда идти, Брин неуверенно шагнула вперед, в серую мглу. Мимо плыли клочья тумана; вдруг краем глаза девушка уловила движение. Какие-то смутные тени клубились вместе с туманом, подступали все ближе, прикасались к сознанию Брин и вновь отступали во влажную дымку. А потом тени начали обретать облик, воскрешая образы раннего детства. Брин видела родителей — такими, какими видела их тогда, когда была совсем маленькой: большими и добрыми великанами, такими надежными мамой и папой, которые любят тебя, всегда защитят и согреют своим теплом. Брин видела Джайра. Тени скользили сквозь странный пустой полумрак — неверные призраки прошлого. Алланон должен быть где-то здесь, вернувшись из небытия в эту призрачную жизнь. Брин огляделась, пытаясь найти его, почти что ожидая…
И что поразительно, он появился. Внезапно шагнул из тумана в дюжине ярдов от Брин, словно безмолвный дух, которым и был он теперь. И мутная мгла дрожала вокруг, как разбуженные воды Преисподней.
— Алланон? — прошептала Брин.
И запнулась. Тень приняла облик друида, но то был туман — лишь один туман.
Тень, что была Алланон ом, скользнула обратно во тьму — исчезла, словно и не появлялась. Исчезла…
И все-таки там что-то было, в тумане. Не Алланон, нет: что-то другое.
Брин встревоженно огляделась, ища глазами это странное существо, которое таилось в тумане и наблюдало за ней. Образы вновь заплясали перед глазами, клочья теней — отражения ее собственных воспоминаний. Туман давал им иллюзорную жизнь; видения пугали, и вызывали восторг, и завлекали, маня к себе. Брин застыла как вкопанная в самом центре их кружения, и на мгновение ей показалось, что она сходит с ума. Да, только безумец мог видеть воочию подобные перевоплощения бесплотных теней, и все-таки в голове Брин было на удивление ясно, и она вовсе не чувствовала себя смущенной и неуверенной. Это всего лишь туман. Он пытается обольстить ее, дразня иллюзорными образами, играя с воспоминаниями Брин, словно это была его — не ее — память. Всего лишь туман… или что-то в тумане!
