Оливер Джонсон - Последняя Утренняя Звезда
Ни человек, ни дух не вернутся добровольно в место своей ссылки, но он вернулся. И теперь путешествовал по миру, который является зеркальным отражением Мира Смертных и в котором живут наши противоположности: добрые половины злых и злые половины добрых. Месть вела его вперед, он хотел отмстить — брату и жрецу Пламени, Уртреду.
Мысли Двойника опять перескочили на вершины Астрагала, где он сражался с жрецом. Там, только там он понял, что без Теневого Жезла ему никогда не победить. Дважды он сражался с магией жреца, и оба раза едва остался жив, во второй раз упав с утеса, на котором они сражались, раненый огненной стрелой.
Тогда он долго летел вниз. А потом ударился об землю, с размаху. Потерял сознание, пришел в себя от боли. Боль: враг, которого он сделал другом, с тех пор, как на поле Тралла унаследовал сломанное тело. Боль: сладкое таинство.
Он оперся на неповрежденную руку и взглянул вверх. Оказалось, что он лежит под нависшим сверху камнем. Луна светила с темного неба, Астрагал был далеко наверху. Да, враги там, но они подождут. Сначала он должен добыть Теневой Жезл. Впереди — долгая дорога.
Двойник сосредоточился на боли. Почему боль жжет, как огонь? Никакой огонь не горит постоянно. И эта боль, она тоже бегает с места на место: сначала ударяет в сломанную руку, потом в спину, а потом в щеку, туда, куда ударил огненный кинжал Уртреда и обжег и без того обожженное лицо.
Голова кружилась. Беспамятство попыталось вернуться, но он не обратил на него внимания. Двойник резко дернул головой вперед, ударив лоб о камень. Потекла кровь, заливая глаза. Боли стало больше, но он только засмеялся — теперь он приказывает ей. Двойник убил боль в руке и сосредоточился на новом ощущении, на крови, заливавшей глаза; он пробежал языком по губам, попробовал кровь, ощутил ее медный вкус, выпил. Это было замечательно — сладко.
Он пошел через лес к Равенспуру, где несколько дней назад видел портал в Черном Пруде — портал, который ведет в Тени.
Когда он в первый раз шел по этому пути, на деревьях еще висели летние листья, нежного изумрудно-зеленого цвета. Но сейчас с неба барабанил черный град, а немногие оставшиеся листья почернели. Призрачные фигуры парили и кружились в воздухе, как змеи обвивались вокруг стволов деревьев, невидимые взгляду обычного человека, но не его. Он жил в Мире Теней. Он был таким же как эти души до тех пор, пока Жезл не перенес его обратно: нематериальным, невидимым для глаз смертных.
Двойник шел по тропинке, петлявшей между деревьями, пока лес внезапно не кончился, и в слабом утреннем свете он не увидел красный склон Равенспура, поднимавшийся перед ним. От ближайшей к нему вершины, высотой в три тысячи футов, вниз, по крутому склону текли призраки, похожие на летящую туманную стену. Он ощутил замораживающий холод их дыхания, когда они пролетали рядом, изрыгая зло в этот мир. Ненависть, понял он, ненависть к миру, из которого они изгнаны.
Так что же такое эта справедливость богов? Случайные приговоры человечеству, периодические катастрофы, капризы, которые смертные никогда не поймут — неизвестные людям правители вершат правосудие и выносят решения, обрекая свои жертвы на неописуемые и почти бесконечные страдания. Эти духи и есть такие жертвы, вырвавшиеся из Теней: он видел, как они летят навстречу ему в Лорн, к бессмертных врагам, живущим там. А откуда взяться человеческой справедливости, если ее нет у отцов, создавших этот мир? Тем не менее через все случайности он пришел к любви, когда понял, что в этом мире нет и не может быть морали, что бы там не говорили слабоумные философы, жившие в древности, когда Золотой Век еще не был забытым сном, как сейчас.
Так что везде хаос, и только его воля и желание — вот что главное.
Призраки пролетели, не обратив на него внимания; месть тем смертным, которые даже в этом умирающем мире жили лучше, чем они — вот то, что они искали. Двойник начал подниматься, стараясь найти место, из которого они вышли: точка связи миров, которая ведет в его дом — в Тени.
И в конце концов он нашел его, под самой вершиной: небольшое темное озеро, из которого вырывались пузыри вместе с теми, кто приходил в мир смертных из мира проклятых.
Он неловко спустился вниз по откосу, призраки летели такой плотной стеной, что он наполовину ослеп от их торопящихся тел. Ни на секунду не задержавшись на берегу, он бросился в мертвенный холод воды и увидел лица, материализовавшиеся под ним. Он шел в другом направлении. Он нырнул в темную воду и поплыл через это проклятое место в Тени.
Теперь вперед — в Искьярд.
Эндил пристально разглядывал потрепанную карту: ее, как и еду, они украли в Зале Жизни, и она стоила еще одной битвы и еще одной смерти, много месяцев назад, когда они впервые прибыли в Искьярд. Она лежала внутри золотой гробницы в шкатулке для свитков, тоже золотой. Крастил оказался не в состоянии сопротивляться ее блеску, но когда он открыл маленький ящичек, то там оказался не только свиток, но и демон, жадно сожравший его душу. Да, душа в обмен на магию свитка.
Эндил держал перо дрожащей рукой: но он дрожал не только от лихорадки, трепавшей их всех из-за стоячей воды, которую они были вынуждены пить все это время, но от страха. Когда он, после Крастила, развернул лист пергамента, тот был почти пуст, и только в самом левом углу можно было увидеть план той части подземного мира, который они уже исследовали. Эндил даже не подумал об этом, но взял карту с собой, сам не зная почему, возможно из-за злости на этот бессловесный лист бумаги, стоивший жизни Крастилу. И только когда они уже забрались достаточно глубоко в подземный мир и никак не могли выйти из одного из его лабиринтов, он вспомнил об этой бумажке и вынул ее из рюкзака. Он собирался написать последние слова своей жене и сыну, находившимся в далеком Тралле, слабо надеясь, что однажды кто-нибудь доберется до этого недостижимого места, позаботится о его костях и, быть может, принесет письмо семье или потомкам, и тогда они узнают о том, что с ним произошло.
Он развернул свиток и подставил его под свет Жезла. И, прямо под его изумленным взглядом стали появляться линии, до этого невидимые; они начали изгибаться, принимать форму, пока не покрыли всю станицу как паутина, изобразив все девять ярусов подземного мира. Те которые они прошли, и те, которые еще надо было пройти. Теперь, с помощью карты, они выбрались из лабиринта и достигли восьмого уровня. Они были очень близко к тайне Маризиана.
Путешествие Двойника закончилось совершенно внезапно: мгновение назад он был в Зеркальном Мире, а потом мир как будто перевернулся, верх стал низом, в внутреннее — внешним. В глазах все помутилось, закрутилось, все было так, как семь лет назад, когда Жезл выбросил его в Тралл. Он опять родился в Мире Смертных, как и тогда, вырванный из Теней и перенесенный на землю. Кто-то рождается из огня, кто-то из воды; некоторые из земли или из железа. Он родился из того, чего нет, из противоположности жизни, бытию. Из небытия. Тени.
